Евреи в России и в СССР - Андрей Дикий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В два часа ночи нам сообщили, что прибыл поезд генерала Алексеева. Он спал в салон-вагоне, и мы были введены в соседний вагон к сопровождавшим генерала Вырубову и Филоненко. Вырубов допытывался, в чем дело, но мы, конечно, хотели беседовать с генералом и попросили проводить нас к нему. Нас повели в салон-вагон, где нас встретил, заспанный старый генерал. Алексеев был лет 65-ти, среднего роста, с бритым, изрезанным морщинами лицом и длинными седыми усами, с внимательным и зорким взглядом. Он принял нас стоя и, вероятно, несколько недоумевая по поводу столь позднего визита. Мы изложили некоторые подробности произведенных нами военных операций в районе и точку зрения витебского Совета о недопустимости примирения и необходимости ареста Корнилова. Мы также добавили, что в Орше готовится наступление на Могилев и туда стягиваются войска, Алексеев очень взволновался и сказал:
– Все это, господа, результат глубоких недоразумений, сложный клубок взаимного непонимания. Перед отъездом в Петрограде мы вполне договорились с Александром Федоровичем. Мы выбрали мирный путь для улажения вопроса. Я убежден, что конфликт искусственно раздут, что он сам собой рассосется. То, что вы делаете, – не требуется положением вещей, разлагает нашу армию и подрывает авторитет командного состава. Я принял назначение в полном согласии с Временным Правительством и надеюсь, что мне удастся мирно договориться с генералом Корниловым.
Тогда я протянул Алексееву свернутую кружком ленту: вот приказ Керенского наступать на Могилев!…
Помню, генерал Алексеев разворачивал с конца телеграфную ленту и долго читал приказ Керенского полковнику Короткову
– Ах, Александр Федорович! – воскликнул он несколько раз, как бы не считая возможным нам высказать все свои тяжелые мысли по поводу непостоянства Керенского… Ах, Александр Федорович, ведь, кажется, мы в Петрограде обо всем договорились. Я заявил, что только при условии мирного улаження конфликта могу принять на себя это поручение, могу ехать в ставку…
Очень взволнованный, Алексеев хотел немедленно получить прямой провод к Керенскому, но провод на вокзале все время был занят. Мы вспомнили, что в штабе Двинского военного округа в городе имеется провод и поехали туда в автомобиле. Там, в отдельной комнате, предварительно долго проверяя и устанавливая с кем говорит, Алексеев беседовал с генералом Лукомским, выясняя положение в ставке и убеждая Корнилова сдаться.
Мы сидели рядом в комнате, с нами был третий, советский комиссар при Округе, Яковлев, знакомившийся с положением.
Был уже пятый час утра, когда встревоженные, вбежали в штаб начальник Военного Округа генерал Байов, его адъютант барон Кехли, генерал Голубовский и с упреком обратились к нам: как это вы нас не уведомили о приезде генерала Алексеева? – Нам было не до вас, господа, – ответили мы…
Более часа вел Алексеев разговор со ставкой и когда вышел к нам, он имел утомленный и старческий вид. Поздоровавшись с представителями округа, он попросил оставить нас одних. – На наш вопрос, как нам быть с передвижением войск в окрестности, он ответил, что не видит в этом нужды. Но – делайте, как знаете – махнул он рукой. На вопрос о положении он сказал: еду в Оршу, а там посмотрим. Постараюсь, по мере сил, добиться мирного исхода конфликта… И тут неожиданно он произнес горячее слово:
– Мы с вами, господа, люди разные и вряд ли поймем друг друга. Но, как старый человек, я скажу вам: больна Россия и смертельно больна ее армия… Самочинные организации сеют раздор внутри армии и она разлагается заживо. Мы, старые люди, мечтавшие о том, что в свободной России будет создана мощная армия, мы видим: грозный враг несет гибель родине…
Вся смута в стране, сепаратизм окраин – все это дело хитрого и сильного врага. Германский штаб еще с 1879 года отпускает огромные суммы в секретный фонд по субсидированию украинофильского движения… А тут еще эти солдатские советы, это постоянное вмешательство в командование, это преступное братание на фронте…
Если в начале речи мы почувствовали в этом генерале политика, принимающего близко к сердцу, по-своему, интересы России, то последние слова, сказанные с горечью, не могли не вызвать нашего отклика:
– Единственно, что организует русскую армию и спасает ее от распада – это солдатские советы и комитеты. Пора увидеть и оценить это!…
Перед нами уже был утомленный старик, который махнул рукой и сказал: – Вы, господа, молоды!… Послушайте мнения старых людей, любящих Россию и армию…
В автомобиле мы проводили Алексеева в поезд. Остальное известно».
(Из книги Григория Аронсона «Россия в эпоху революции», Н.-Йорк, 1966.)
* * *Назидательно-поучительные слова, что «пора увидеть и оценить спасительную роль солдатских советов и комитетов», сказанные двадцатилетним евреем – председателем совдепа седому генералу, характерны для того времени.
Вряд ли можно было во второй половине лета 1917 года найти хоть один «совет», «комитет», «бюро» или митинг, где не было бы евреев в качестве, если не «лидеров», то влиятельных членов и ораторов. Во всех областях жизни начиная с вопросов чисто военных, они принимали самое живейшее участие и с редкой самоуверенностью решали, как надлежит поступать и действовать в это бурное время военным и гражданским властям России, в границах которой они появились всего сто лет тому назад, как чужеродное тело, что они сами всячески подчеркивали своими самоизоляционными стремлениями, с одной стороны, и бурным ростом сионистских, т. е. эмиграционных, настроений, с другой стороны.
Естественный и оправданный вопрос, как согласовать активность русского еврейства в делах политических с недвусмысленно выраженным желанием эмигрировать из России, – этот вопрос не поднимали ни евреи, ни общероссийские партии и организации того времени.
И незначительное в России еврейское меньшинство, с первых же дней Временного Правительства, начало оказывать организованное и постоянное давление на весь ход государственной жизни России, производя это давление с позиций разных революционных организаций, но еще не входя во Временное Правительство или в высший командный состав многомиллионной русской армии.
В то же самое время все русское еврейство в целом, явочным порядком, осуществляло так называемую «национально-персональную автономию», подчеркивая тем свою обособленность от коренного населения той страны, в которой они жили и полные гражданские права которой получили в первые же дни Временного Правительства
Раздробленное на многие партии и группировки, чисто еврейские, русское еврейство в этом вопросе выступало, как единое целое, с редким единодушием. И не только в вопросе статуса для еврейства, проживающего в России, но даже и в вопросе за какую из общероссийских партий евреям рекомендуется голосовать. «За партии не правее народных социалистов»… Так решил общееврейский конгресс весной 1917 года (в Финляндии).
Рассмотрение в отдельности многочисленных еврейских партий и, организаций, существовавших на территории России среди шестимиллионного русского еврейства не входит в нашу задачу – еврейство рассматривается в целом, как и они сами себя рассматривают по отношению ко всему населению России – прежде и СССР – теперь.
Но все же здесь будет уместно сказать несколько слов о трех основных направлениях еврейской идеологическо-теоретической мысли, существовавших в начале нынешнего столетия во всем еврействе диаспоры вообще, и в русском еврействе в частности, применительно к вопросу отношения к стране и народу, среди которых жила еврейская этническая группа.
1. Точка зрения «Всемирного Еврейского Союза», сформулированная его основателем – Адольфом Кремье, бывшим министром Французской Республики. Кремье утверждает, что не может быть немец, француз, англичанин «иудейского вероисповедания», а может быть и есть всегда только еврей, со всеми вытекающими отсюда последствиями: интересы еврейства, как целого, у еврея всегда должны быть на первом месте, независимо от того, подданным какого государства он является. (Полный текст воззвания Кремье приведен в ч. II, как отдельное приложение.)
II. Точка зрения «Сионистов-социалистов», объединяющая идеи сионизма, социализма и интернационализма на почве единства расового и племенного, но отнюдь не религиозного. Они делают попытку согласовать все социальные противоречия и расхождения под флагом «сионизма, социализма и интернационализма». (Полный текст воззвания к еврейской молодежи этих еврейских «Эс-Эс»-ов приведен в ч. II, в приложении.)
III. Третья точка зрения – это взгляд на Россию, как на свое отечество, свою родину, судьба и будущее которой неразрывно связано с судьбой и будущим русского еврейства. Созданное в начале 20-х годов в эмиграции «Отечественное объединение русских евреев за границей» формулировало эту точку зрения в своем обращении «К евреям всех стран!», напечатанном в сборнике первом «Россия и евреи», вышедшем в Берлине в 1924 году (Издательство «Основа»). Сборник этот был и первым, и последним, ибо самая мысль объективно изложить роль и степень участия русских евреев в революции была встречена всем еврейством вообще, а евреями – эмигрантами из России в частности, буквально в штыки и рассматривалась, как выступление, направленное против еврейства.
