Невидимая река - Эдриан Маккинти

Хорошо бы они поставили меня сегодня в паре с Чарльзом, а с Робертом — завтра вечером. Так я получше узнаю их обоих. Я улыбнулся и покачал головой. Адиёт. Снова на арене, пытаюсь распутать это чертово дело. После всего, что уже наворочено.

— Бамс, — произносит Чарльз, когда мы переезжаем через пару бордюров. Фургон трясет. Пока мы стоим в пробке, к нашей машине подходит человек и протирает лобовое стекло резиновым скребком, Чарльз улыбается ему, приспускает стекло двери, благодарит и дает доллар.

В конце концов Чарльз сворачивает с проезжей части, и мы оказываемся в городке, окруженном горами, в котором нет многоэтажек, только частные дома. Я полагал, что нам предстоит работать в самом городе и на окраинах, но мы находимся уже за пределами Денвера.

Стемнело, и фонари на улицах загорелись бледно-желтым. Мы остановились перед полицейским участком, и Чарльз зашел туда. Эйб разъяснил: это чтобы копы были в курсе на всякий случай, мало ли что. По закону мы имеем право постучаться в любую дверь, но если кто-то попросит нас покинуть частные владения, нам не останется ничего другого, как повиноваться.

Чарльз возвращается в машину. Начинает накрапывать, капли дождя струятся по стеклам, очертания города расплываются. Он включает передачу, и мы отъезжаем. Смог бы я войти в полицейский участок, если бы совершил убийство несколькими неделями ранее? Да, пожалуй, смог бы. Вот такое уж я говно.

Наконец Чарльз останавливается, раздает всем карты и выпускает на улицу, просит Эйба позаботиться о Елене, меня просит подождать, целует Амбер и отправляет ее с Эйбом. Затем надевает кожаную куртку, а мне дает зонт. Дождя уже почти нет, и я говорю, что обойдусь.

— Возьми, это тебе не Ирландия, может припустить снова, хороший ливень не помешает, — говорит Чарльз.

Я беру зонт, но капли дождя уже попали под пластиковую обложку моего планшета-клипборда и намочили листки с информацией — ничего не поделаешь. Чарльз улыбнулся, глядя на это, и мы пошли к ближайшему дому. Теперь Чарльз казался моложе. Он явно нравился самому себе.

Я осмотрелся. Квартал богатый: новые машины, перед домами обширные сады за заборами. В отличие от Ирландии дома построены не из кирпича, а из дерева.

— Значит, Алекс, дело обстоит следующим образом. Каждый обрабатывает определенный участок. Обычно это сто-сто пятьдесят домов. В среднем удается сагитировать человек семь за вечер. Семь из ста пятидесяти, но помимо этого ты можешь оставить листовки, это тоже на пользу дела.

— Что это за городок? — спросил я по пути к ближайшему по улице солидному дому.

— Колорадо-Спрингс. Милое место, здесь находится Академия ВВС. Есть чем поживиться. Вот мы и пришли.

Из темно-зеленого «рейнджровера» вышли трое. Двое из них, в дождевиках с капюшонами, несут камеры и микрофоны, третий — в бейсболке с надписью «Бронкос». На вид им лет по тридцать. Чарльз не знакомит меня с ними, и это меня слегка задевает. Он здоровается с тем, который в «Бронкос».

— Билл, а я уж подумал, что из-за дождя вы не приедете.

— Символично, первый дождь за несколько месяцев, но это даже хорошо, доказывает твою преданность делу. Главная проблема с освещением, быстро темнеет, Чарльз, так что, я думаю, пора начинать.

— О'кей, что я делаю? — спрашивает Чарльз.

— Что всегда, не обращай на нас внимания, — отвечает Билл.

— Отлично. Начнем, Алекс, — говорит Чарльз уже мне.

Мы подходим к первому дому.

— Теперь, Алекс, — предупреждает Чарльз, — я буду вести разговор, а ты пока набирайся опыта. Позже я дам тебе возможность обойти пару домов самому. Но сейчас я покажу тебе, как это делается. Мы в довольно респектабельном районе, как видишь. Одни «вольво» и БМВ. Я думаю предложить им участие за сто пятьдесят долларов и, если пойдет, рискну даже пару пожизненных. За пятьсот. Посмотрим. Готов? Настроился?

— Да, — ответил я не очень уверенно.

— Я спрашиваю, ты готов? — переспрашивает он более громко.

— Да! — добавляю я в голос энтузиазма.

Мы входим в калитку и направляемся к дому по подъездной дорожке, хрустя ботинками по гравию. Операторы следуют за нами и начинают снимать. За дверью залаяла собака, послышались звуки телевизора. Холодно, я почти дрожу. Чарльз нажимает на кнопку дверного звонка и хлопает меня по спине.

— Все будет отлично! — уверяет он, улыбаясь от уха до уха, и непонятно с чего показывает мне жест Спока из фильма «Стар Трэк» типа «Живи долго и счастливо».

— Супер! — поднял я в ответ по-черчиллевски вверх два пальца.

Чарльз просиял, не подозревая, что символ V в наших краях означает совсем не победу.

К двери подошел человек лет сорока. Чарльз произносит заученное вступление. Хозяин дома не реагирует, в недоумении глядя на съемочную группу, Чарльз наседает на него еще в течение довольно длительного времени, и в итоге тот соглашается вступить в ОЗПА, заплатив тридцать пять долларов.

Мы обошли еще два десятка домов, Чарльз подписал еще пару человек, дома остальных обвешал листовками, при этом все время улыбался. Билл задерживался с теми, кто оказывался более общителен, а потом бегом догонял нас.

— Ну, как думаешь, сам справишься или хочешь, чтобы я подстраховал? — спросил меня Чарльз.

— Справлюсь.

— Ну что ж, попробуем на этой улице, тут надо быть похитрее. Я делаю эту сторону, ты — противоположную, встречаемся в конце, идет?

Я кивнул. Боковая улочка — уже не БМВ, а «тойоты» и «хонды», но все равно респектабельно. Дома в тюдоровском стиле, некоторые с палисадниками и штакетниками.

Итак, мой первый дом. Звоню в дверь.

Никого нет, помечаю в планшете: «Н/Д».

Иду по тропинке к следующему, снова стучусь.

— Иду, — откликается кто-то.

Дверь распахивается, на пороге показывается господин в годах, около семидесяти. Бледный, седой, в трико, курит сигарету.

— Здравствуйте, я из Общества защиты природы Америки, этим вечером в вашем районе мы проводим опрос в защиту вековых лесов… Э-э, вас волнует эта проблема?

— Что за общество?

— ОЗПА, охрана природы…

— Нет, — отрезает старик и захлопывает дверь перед моим носом. Слышно, как он ворчит, идя по коридору.

Я ставлю нолик напротив номера его двери у себя в блокноте.

Следующий дом. Одноэтажное бунгало морозно-голубого цвета. На подоконнике сидят жуткого вида куклы. Дверь-ширма, перед входом небольшая веранда. Отодвигаю дверь, она сама задвигается за моей спиной, и я оказываюсь в крошечном проходе между двумя дверьми. Кругом горшки с растениями и эмалевая тарелка-украшение, изображающая субъекта, который пьет пиво и заявляет: «Бавария — это прекрасно».

К двери подходит негритянка. Пятьдесят с небольшим.

— Здравствуйте, я тут провожу опрос в защиту вековых лесов…

— Подождите минуту, — говорит она, — я позову мужа.

Она отходит и кричит куда-то в дальнюю комнату. Возвращается в переднюю и закрывает дверь. Тем временем открывается дверь кухни, и в коридор выходит мужчина в рабочем комбинезоне. Руки в масле, потный, глаза мутно-серые и до смерти усталые.

— Те чё надо? — спрашивает он с недоверием.

— Здравствуйте, я… э-э… опрос в пользу дикой природы, сегодня вечером мы в вашем районе проводим кампанию в защиту лесов.

— Ну? — говорит он, а я показываю ему изображения на клипборде. Две картинки: леса до вырубки и после. Цитаты из высказываний управляющих логистическими компаниями и политиков. Список видов растений, находящихся под угрозой в Амазонии.

— Чё продаете-то? — спрашивает он.

— Ничего. Сэр, я провожу опрос, чтобы спасти деревья, вековые леса. Только…

— Платить-то надо?

— Нет, не совсем, это…

— Хорошо, тогда где расписаться?

Я протягиваю ему клипборд, он вынимает ручку из кармана на рукаве и расписывается рядом с номером своего дома. После этого весь клипборд оказывается в масле.

— Все? — спрашивает он.

— Да, но если… м-м-м… вы захотите сделать… э-э… пожертвование, — произнес я, стыдясь своих слов.

— Нет, это вряд ли.

— Что ж, еще раз спасибо.

— Не за что, рад помочь.

Я разворачиваюсь и иду по дорожке обратно. Он задвигает за мной дверь.

Черт, говорю я сам себе, и рисую еще один нолик на своем листке. Подхожу к следующему дому. Звоню, никто не отпирает, ставлю «Н/Д».

В следующих четырех домах тоже никого, и, наконец, в пятом к двери подходит азиатского вида девочка в форме скаута.

— Твои родители дома?

— С незнакомыми не разговариваю, — храбро отвечает она и хлопает дверью.

Я возвращаюсь на дорожку. Смышленый ребенок, ничего не скажешь.

Очередной дом, опять никого. Еще один — пусто. В следующем доме перед раздвижной дверью появляется пожилой белый мужчина в мятом костюме.

— В конце концов дождь охладит наш пыл, верно? — произносит он.