Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я содрал с мертвого тела плащ и набросил себе на плечи. Кожаный подол скатился по спине и замер у самой лужи крови. Мои огромные наплечники с радостью приняли новое одеяние, утопив в себе лбы крайних мужских лиц. Плащ вдруг порозовел и чуть надулся. Моя кровь напоила лица сполна, безглазые веки колыхнулись, губы шевельнулись.
Плащ заговорил со мной. Две дюжины губ безмолвно шептались за спиной со мной через кровь, текущую в их сосудах. Моё тело снова охватил жар, в разы сильнее чем когда-либо. Никакая лихорадка с этой болью не сравниться. В горле резко пересохла. Мне казалось, что моя кожа скинула всю броню и покрылась холодным потом. Но посмотрев на руки, я успокоился. Всё на месте, это всего лишь новые ощущения.
Голова медленно наполнялась чужими голосами. Они медленно расплывались по мозгу, словно прохладные ручейки, занимая свои места, где будут находиться постоянно. Они удобно усаживались, врастая в моё сознание, становясь частью меня. С каждым новым жителем, я неминуемо ощущал прилив новых сил.
Когда все гости расселись, я познал единение. Словно произошло прозрение, мне открылись многие тайны. Я увидел мир иначе. Заглянул в самые потаённые его места. Каждое содранное лицо нашептывало мне свою историю, во всех красках описывая прожитую жизнь. И обретённую смерть. И, наконец, вечность.
Как оказалось, каждое лицо — человек с уникальной способностью. Типа Инги с её даром разговаривать с животными. И каждый был убит «кровавой мученицей» только лишь потому, что мог быть опасен для расы «кровокожих». Как отец Ансгарда, который так и не был сломлен. Но плащ не был лишь кучкой немых собеседников для Марии. Эти срезанные кусочки плоти сохраняли в себе часть силы. Плащ был нечто вроде огромного усилителя. И стоило мне лишь осознать это, как вся окружающая меня кровь забурлила.
Я не просто ощутил каждую каплю крови в алом океане. Я получил власть над всем океаном. Хейн. Этот разбухший монстр! Я обернулся и увидел неуклюжую тушу, валяющуюся на брюхе. Каждый кусочек его тела, каждая мышца, каждая капля крови, текущая по его венам — я всё это чувствовал. Ощущал и был вправе управлять.
Монстр замычал. Огромные тучные ручища, толщиной с моё тело поползли по полу, подбираясь ближе к жирному телу. Хейн упёрся ладонями в пол и напрягся. Вздувшаяся плоть пошла рябью по всему телу, руки тряслись, опухшие ноги беспомощно елозили по полу, пытаясь опереться коленями в алый глянец.
— Вставай! — приказал я чудищу.
Хейну явно было тяжело, он сопротивлялся как ментально, так и физически. Разум мужчины был жив, и сломлен неокончательно. Ублюдок, ты станешь моей марионеткой!
— Вставай! — взревел я на тушу, и заставил всю кровь отхлынуть от его мозга.
Хейн замычал как дитя, только громко и гортанно. Слюни потекли из рваных губ, а выпученные глаза кружились в разбухших глазницах в глухом беспамятстве.
Огромный монстр, впитавший в себя пол тонны крови, нелепо выпрямился передо мной. Он не видел меня, но я знал точно, это создание чувствует меня, и боится. Он беспрекословно выполнит любое моё желание, пойдёт со мной куда я прикажу, и даже кинется в объятия смерти, лишь стоит мне подумать.
Безоговорочная покорность. И вся в моих руках. Власть опьянила меня. Я прикрыл глаза от удовольствия. И словно воспарил над лесом, видя перед собой каждый клочок влажной почвы, укрывшийся под лужей крови. Я чувствовал каждого зверька, решившего шагнуть в мои владения. Я ощущал страх и боль каждого живого существа. Как любопытно… А это что… Я ощутил протест и непокорность, что полностью выбили меня из колеи.
Я распахнул глаза. На встречу мне бежал Ансгар.
— Инга! Там Осси… — он задыхался, его огромные глаз были полны отчаяния. — Осси…
Я вдруг ощутил приближение неминуемой смерти.
Глава 5
Молодое лицо Ансгара поблёскивало от пота и испускало тревогу. Паренёк обронил короткую фразу, пустившую в мой разум сомнения, и тут же кинулся прочь от меня.
Испытал ли я глубочайшую тревогу и страх за Осси при виде её окровавленного тела?
Скорее да, чем нет.
Но я не считал нужным бросаться к ней сломя голову. Торопливость здесь не поможет. Терпение делает нас сильнее. Рыжая воительница должно сполна хлебнуть боли, и не важно, заслуживает она столь несправедливого наказания, или нет. Судьба подвела её к этой мрачной черте неспроста. Каждая секунда, каждый вдох, каждый стон — это призыв боли, делающей нас сильнее.
Сотканный из двух десятков мужских лиц плащ тронул мои ноги, когда я зашагал в сторону Осси. Каждый мой шаг сопровождался нежным поглаживанием содранных кусков плоти по кровавому доспеху. Нежным, как материнское поглаживание по головке младенца. Я делал шаг на встречу своим друзьям, а содранные лица безмолвно нашёптывали мне истину; их губы дёргались в безмолвии, но мышечная память помнила всё, будто огромная флэш карта с ценной информации. Нужно лишь подсоединить — и целый мир откроется перед твоим усидчивым взором.
Обречённые мужские лица не имели глаз, но в их власти раскрыть мне глаза. Их тишина порождала гвалт, от которого из ушей готова была хлынуть кровь. Сотканные в ужасную накидку лица были хуже паразита, пожирающего тебя изнутри, но в даруемой ими силе есть один очень важный урок — смирение и принятие.
Мой разум не сгорел подобно клочку бумаге, объятым жадным пламенем. Впрыснутое в мою кровь безумие растеклось по венам и прижилось, как в родном доме. Страдания и боль давно сделали меня сильным. Даже для такого дерьма.
Подойдя к Осси, я искривил губы от отвращения. Девушка напоминала манекен, свалившийся с прилавка прямо под ноги разбегающейся в панике толпы. Обе ноги сломлены, переломанные кости разорвали не только её плоть, но и кожаные штаны, залив всё кровью. Она ещё дышала, хотя, натужный хрип и сопение сложно назвать дыханием. Она была в сознании, несмотря на сломанную челюсть и огромную гематому, сделавшие её лицо похожим на перезрелую сливу. Оба глаза были скрыты вздувшимися веками, обе ноздри сочились кровью, как и её оба уха. Дрюня попытался убрать с её лица выпачканные кровью волосы, но сделал только хуже, оставив на опалой щеке несколько царапин.
— Отойди от неё, — сказал я Дрюне.
Воин в гнойном доспехе бросил на меня взгляд полного гнева и отчаяния, словно это его жена сейчас
