Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это второе испытание, — поняла Кей. — Он хочет понять, из чего я сделана — из льда или дерьма. Чтоб его!»
— Мне нравятся ваши волосы, — сказал ей Тим Клаузен. — Приятный цвет.
— Спасибо, — выдавила она из себя, ерзая на стуле.
У паренька были черные, спокойные глаза — два уголька на бледном, тут и там отмеченном угревой сыпью лице. Светло-каштановые волосы были обрезаны почти до самой кожи, а под глазами залегли фиолетовые тени — свидетельство то ли усталости, то ли безумия.
Джек тоже рассматривал Тима Клаузена. Паренек был мал для своих лет, и его голова имела странную форму — черепная коробка выглядела слегка вздувшейся. Казалось, Тим держал шею в постоянном напряжении — словно боялся не совладать с весом головы. Подросток по очереди посмотрел на каждого из присутствующих долгим, оценивающим взглядом. Он не моргал.
— Можете оставить его с нами, — сказал Коуторн, и оба санитара вышли из конференц-зала, закрыв за собой дверь. — Тим, как ты себя сегодня чувствуешь?
Улыбка паренька сделалась шире.
— Почти свободным.
— Я имею ввиду, физически. Что-нибудь ноет или болит? Какие-нибудь недомогания?
— Нет, сэр. Мое самочувствие просто прекрасно.
— Хорошо. — Минуту он просматривал свои записи. — Тебе известно, почему ты здесь?
— Конечно.
Пауза.
— Не хочешь нам рассказать?
— Нет, — ответил он. — Я устал отвечать на вопросы, доктор Коуторн. Но был бы не прочь сам задать несколько. Можно?
— Какие именно вопросы?
Внимание Тима переключилось на Кей.
— Хочу получше узнать этих людей. Сначала леди. Кто вы?
Она бросила взгляд на Коуторна, и доктор кивнул в знак согласия. Джек собрал фотографии и теперь изучал их — при этом внимательно слушая.
— Как сказал доктор Коуторн, меня зовут Кей Дуглас. Я из управления общественных защитников и буду представлять твои интере…
— Нет-нет! — прервал ее Тим; на его лице было написано нетерпение. — Кто вы? Ну, например… Вы замужем? Разведены? Есть ли у вас дети? Какую религию вы исповедуете? Какой ваш любимый цвет?
— Эм… ну… нет, я не замужем.
«Хотя и разведена». — Но Кей не собиралась об этом рассказывать.
— Детей нет. Я…
«Это просто нелепо! — подумала она. — С какой стати я должна делиться подробностями личной жизни с этим мальчишкой?»
Он ждал продолжения, не сводя с женщины бесстрастного взгляда.
— Я католичка, — продолжила она. — Думаю, мой любимый цвет — зеленый.
— Парень есть? Живете одна?
— Боюсь, я не понимаю, какое это имеет отношение…
— Отвечать на вопросы — невеселое занятие, правда? — спросил Тим. — Совсем невеселое. Что ж, если вы хотите задать мне свои вопросы, вам сначала придется ответить на мои. Полагаю, вы живете одна. Скорее всего, встречаетесь с парой мужчин. Возможно, даже спите с ними.
Кей не смогла совладать со своим румянцем, и Тим рассмеялся.
— Я прав, да? Так и знал! Вы хорошая католичка или плохая?
— Тим? — Голос Коуторна звучал вежливо, но твердо. — Мне кажется, ты слегка перегибаешь палку. Все мы хотим разобраться с этим как можно скорее, так ведь?
— Теперь вы. — Тим оставил слова Коуторна без внимания; его глаза нацелились на Джека. — Какая у вас история?
Джек отложил в сторону фотографию, на которой были запечатлены кровавые картины, намалеванные пальцами на кухонных стенах дома Клаузенов.
— Я женат уже четырнадцать лет, у нас с женой двое сыновей, я методист, а мой любимый цвет — темно-синий. У меня нет любовницы, я фанат баскетбола и люблю китайскую кухню. Что-нибудь еще?
Тим задумался.
— Да. Вы верите в Бога?
— Верю… Верю что, есть некое высшее существо. Да. А как насчет тебя?
— О, в высшее существо я верю. Это само собой. Вам нравится вкус крови?
Джек постарался, чтобы на его лице не проступило никаких эмоций.
— Не особо.
— А вот моему высшему существу — нравится, — произнес Тим. — Оно просто обожает этот вкус.
Он несколько раз подался вперед и назад, шурша тканью смирительной рубашки. Тяжелая голова раскачивалась на тонюсенькой шейке.
— Ладно… Просто хотелось понять, что из себя представляют мои дознаватели. Спрашивайте.
— Можно я? — попросил Джек, и Коуторн жестом предложил ему приступать. — Тим, я пытаюсь определить (при поддержке мисс Дуглас и управления общественных защитников) твое психическое состояние ночью двенадцатого октября, между десятью и одиннадцатью часами. Ты знаешь, о каком происшествии я говорю?
Тим хранил молчание, таращась в одного из матовых окон. Затем сказал:
— Конечно. Именно той ночью они и пришли. Навели беспорядок, а потом смылись.
— В своих показаниях лейтенанту Маркусу из полицейского управления Бирмингема, ты сообщил, что «они» пришли в дом твоих родителей и что «они»… — Он разыскал в портфеле фотокопию показаний и зачитал нужный отрывок: — Цитирую: «они устроили разгром. Я никак не смог бы их остановить, даже если бы захотел. А я не хотел. Они пришли, устроили разгром, а затем, закончив, отправились домой, а я вызвал полицию — потому что знал: кто-то услышал вопли». Конец цитаты. Все верно, Тим?
— Похоже на то. — Он продолжал пялиться в одну точку, что находилась на оконном стекле сразу за плечом Джека. Голос парнишки звучал глухо.
— Не мог бы ты сказать мне, кого имел в виду, говоря
