Лабиринт смерти (Сборник) - Виталий Романов

– Неубедительно.

– Представьте, – охотно поддержал тему инструктор, – что вы, например, сходили в театр, на хороший спектакль. И вот друг хочет узнать о ваших впечатлениях. Как поступите? Будете пересказывать постановку – все эпизоды – или предложите другу самому посмотреть хороший спектакль?

Кореец покачал головой, думая о чем-то своем.

– Ну и кроме того, – продолжил сотрудник клуба, – вы плохо знаете людей. Сначала они испытывают шок. А потом думают: пусть в моей шкуре побывают другие. Зачем портить удовольствие ближнему своему, правда? Приятно сознавать, что мучаешься не только ты один. Есть такая притча. Спустился бог с небес и обратился к мужику в деревне: сделаю для тебя все, что попросишь. Но имей в виду, у твоего соседа будет того же самого в два раза больше. И крепко задумался мужик. Корову попросить? Так у соседа две будет! Обидно! Новый дом? У соседа, выходит, два дома. За что ему?! Разозлился мужик. Думал-думал, да жадность его раздирает. Зависть. У соседа всяко больше получится… Думал-думал и попросил у бога: выколи мне глаз!

– И еще не понимаю, – резко меняя тему разговора, проговорил кореец. – Как вы создаете подвижную голографию? Я немного учился этому, знаю, что при съемках объект подсвечивается опорным лазерным лучом, а изображение снимается на специальную голографическую пластинку из релоксана. При таком варианте съемок информация получается полной, фиксируются амплитудная и фазовая составляющие. Как вы и говорили во время инструктажа.

Но пластинка-голограмма – это довольно специфическая вещь. Если глянуть на нее, увидишь только кружочки, точки. Все странное, то ли размытое, то ли в разводах. Объемное цветное изображение получается тогда, когда на пластину направляют луч опорного лазера – точно такой же, какой использовался при создании «снимка».

Так вот, я всегда думал, что голограмма – эта пластина! С фиксированным рисунком. Как вы смогли получить движущийся фантом?

– Да вы, оказывается, специалист! – обрадовался Борис и совсем по-другому посмотрел на азиата.

Собеседники уже находились на улице, возле автомобильной стоянки. На миг они отвлеклись от разговора: до них донеслось восклицание сотрудника клуба. Саша Метелкин – забыв про свой «Porsche», припаркованный около выхода из здания, – уходил прочь. Пешком. Он обогнул собственную машину, будто чужую. Медленно, сгорбившись, ничего не видя вокруг, побрел куда-то во тьму.

Сотрудник клуба, стюард, догнал высокого худощавого парня. Осторожно тронул за плечо, вытянул ладонь. На ней лежали ключи от спортивного автомобиля. Метелкин смотрел на связку, не понимая, чего от него хотят. Стюард взял парня за руку, вложил в его ладонь ключи от «Porsche». Сжал пальцы клиента в кулак, чтобы тот случайно не выронил связку.

Метелкин постоял немного, глядя на свою руку. Сбоку свешивался брелок. Парень так и не понял, зачем это было сделано. Постояв немного, двинулся куда-то прочь. Теперь уже двое сотрудников клуба поймали его, повели в сторону машины. Помогли открыть двери, усадили клиента внутрь…

– У голографии есть удивительное свойство, – продолжал Борис. Он словно не интересовался тем, что происходит с игроком, еще недавно метавшимся по игровому полю «Crazy Battle». – Если бы вы, господин Пак, уронили ту самую голографическую пластинку на пол и она разбилась бы на несколько кусочков, вы бы смогли провести любопытный опыт. Каждый из осколков несет информацию обо всем объекте. Представляете? Можно взять кусочек голограммы, осветить ее лазером, и тогда восстановится не фрагмент, не часть объекта, а целый, целый объект! Конечно, многое зависит от размеров кусочка. Чем он меньше, тем более тусклым, нечетким получится воспроизведенный с него объект. Но все равно это будет целый объект, а не какая-то часть. Вот что удивительно!

Мы используем данное свойство. Снимаем несколько объектов. Или один объект в движении, последовательно. Уменьшаем оригинальные голографические пластины, оставляем части. Помещаем их одну за другой: пластину от первого объекта, потом от второго, от третьего. А дальше – как в телевидении. Двадцать четыре кадра в секунду создают у человека иллюзию непрерывной картины. Значит, если за один шажок стрелки направить опорный лазерный луч на двадцать четыре оригинальные пластины, человек увидит непрерывное изображение длиной в одну секунду. Вот и вся хитрость. Так мы создаем иллюзию движения, короткие «мультфильмы». Конечно, при таком варианте движущийся тигр или несущийся на огромной скорости поезд не могут появиться в любой точке лабиринта – лишь в туннеле, где размещены соответствующие пластины. Остальное достигается работой диспетчеров. Надо последовательно провести игроков через «волшебный» коридор. Для того и разрабатывается сюжет игры.

– А пластины находятся на полу? – уточнил Пак.

– Зачем на полу? – улыбнулся Борис. – Там кровь, точнее, особая красная краска. Мусор всякий, грязь. Размещать пластины под ногами – плохо, нефункционально. Голографические пластины расположены на стенах коридора. И удобнее, и на черно-зеленые переборки люди не так внимательно смотрят, как себе под ноги.

– Как просто… – пробормотал Пак.

– Ну, на самом деле чуть посложнее, – честно признал Борис. – Я примитивно объясняю, буквально на пальцах. Но… нам бы не хотелось раскрывать свое ноу-хау…

– Понятно. Спасибо.

Пискнула сигнализация, гость открыл дверь «Kia Corento», вставил ключи в замок зажигания.

– Господин Пак, у меня встречный вопрос… – Борис стоял за спиной невысокого азиата, заложив руки в карманы. – Так сказать, услуга за услугу. Идет?

Кореец медленно выпрямился, обернулся. Глянул на русского.

– Да, пожалуйста.

– Откуда вы все это знаете, господин Пак? – пронизывая собеседника «рентгеном», поинтересовался сотрудник клуба. – Кто вы? Кто? Этот вопрос волновал меня еще до начала «Crazy Battle». А теперь… Честное слово, впервые вижу человека, который так странно ведет себя после игры.

Невысокий азиат медленно прикрыл дверь машины, едва заметно улыбнулся.

– Вам в самом деле интересно?

– Да! – Борис прищурился, чуть напрягся. – Но я хочу услышать правду, потому что сам был откровенен. Верите? Сказал даже больше, чем положено узнавать клиентам.

– Ценю вашу искренность, господин Прохоров, – спокойно ответил Пак. – Я из южнокорейской NIS. National Intelligence Service. Слыхали? Думаю, да. В каком-то смысле это аналог ФСБ или ГРУ. Наше руководство узнало о вашем клубе, господин Прохоров, захотело выяснить поподробнее, что это за шоу. Всегда интересно, когда бывший офицер спецслужбы становится топ-менеджером странного игорного заведения. А может, не бывший? Может, действительно военная лаборатория? И «Crazy Battle» работает под пристальной опекой? Ведь не только американцы мечтают модернизировать армию, оснастить ее высокотехнологичным оружием.

Борис скрестил руки на груди, молча слушая азиата.

– Было решено испытать вашу систему на одном из сотрудников NIS. – Пак уселся в машину. – Разумеется, из числа тех, кто специализируется по восточно-европейскому направлению. Выбор пал на меня. Южная Корея собирается применять аналогичный комплекс, но только не в коммерческих целях. Для подготовки бойцов спецназа. Для повышения их стрессоустойчивости, агрессивности, для выработки навыков и умения действовать в условиях жестокого психологического пресса.

– Я ожидал чего-то подобного, – пробормотал Борис, задумчиво глядя на собеседника. – В наше время трудно сохранить эксклюзив на хорошие идеи.

– Но, знаете, господин Прохоров… – кореец включил двигатель. Тот заурчал тихо, почти бесшумно, не мешая разговору. – Мы планируем использовать систему для тренировки солдат. А ваши эксперименты над гражданским населением… Воистину Россия всегда была загадочной державой.

– Люди – хищники, – поморщился Борис. – Все игроки знают это и без «Crazy Battle». Ничего нового им не сказали.

– Так это смотря какими словами говорить! – возразил Пак. – Я не понимаю, как можно проводить подобные эксперименты над своими согражданами.

– Я тоже многого не понимаю, господин Пак, – холодно отозвался Прохоров. – Например, как можно есть собак. Милых таких зверюшек с добрыми печальными глазами…

Отсалютовав ладонью корейцу, топ-менеджер «Crazy Battle» двинулся в сторону клуба.

На извилистой трассе от Пушкина до Пулковского шоссе не оказалось ни одного сотрудника дорожно-постовой службы. В другом случае Максим ни за что не полетел бы по горкам и виражам на такой скорости. После «Crazy Battle» Ушаков выжал из «Opel Vectra» все, на что автомобиль был способен.

Максиму не было страшно, хотя он понимал, что играет со смертью. Этот отрезок в пять или десять километров – один из самых сложных на въезде в Питер. Парень несся по ночной трассе, будто огромная скорость могла рассеять его призрачные видения…