Прыгай, Филька! - Илья Ангелов

— Проникся? — прервал размышления Кузи Альберт Иванович. — Ну а теперь ты давай рассказывай, что у тебя за командировка такая…

*********

Кузя закончил свой рассказ где-то к обеду.

Альберт Иванович, слушая, охал, крутя плешивой головой. Видно было, что трагическая история не оставила его равнодушным.

— Да, брат, ситуация…, - подвел итог Альберт и задумался. Кузя тактично молчал.

— А сделаем мы сейчас, Кузя, вот что, — москвич поднялся и встряхнулся. — Пойдем-ка мы, Кузя, покушаем. Ты ведь небось голодный, а? Ясно дело… А когда покушаем, тогда и обсудим твои будущие действия.

Кузя с готовностью поднялся. — Ведите, Альберт Иванович.

И они пошли.

Буквально через три-четыре минуты хитроумного петляния по задним дворам и неприметным проходам коты оказались у высокой металлической ограды.

— Ну вот и пришли! Давай, Кузя! — хилый москвич с легкостью протиснулся под ограду. Кузе пришлось потруднее, но и он пролез.

Теперь они стояли у заднего входа какого-то серого, неуютного здания.

— Где мы? — удивился Кузя.

— Это, брат, одно из самых лучших мест, где уважающий себя котомосквич может поесть, если знает конечно как сюда добраться. Супермаркет…., - и Альберт произнес какое-то длинное название не на русском, которое Кузя запомнить не смог.

— Садимся рядышком и ждем! — Альберт подал пример и чинно опустился на бетон внизу пандуса, который вел к огромной ржавой металлической двери в здание.

Кузя подвинулся к москвичу и тоже уселся.

Минут через пять дверь открылась и показались две женщины в белых грязноватых фартуках. В руках они держали сигареты.

— Ой, Оль, смотри, опять твой обожатель приперся! Да еще и не один! — захохотала первая женщина. Волосы на голове у нее были слипшиеся и висели сальными прядями.

— Нда…такие вот они, мужики! Сунь ему палец в рот, так он и до жопы твоей доберется! — ответила вторая — здоровенная баба ближе к сороковнику. Когда она закуривала, показались зубы — желтые и прокуренные.

Кузя смутился и хотел дать деру, но Альберт остановил его незаметным для человеческого глаза знаком. Сиди!

Затем москвич состроил обиженную физиономию и медленно поднялся по пандусу к теткам. Усевшись в метре от них, он нагло принялся их рассматривать. Молча.

Тетки курили, хохотали и тоже смотрели на лысого худого Альберта. Но он был невозмутим.

— Мяау! Мау!

— Ишь ты, подлец!

— Мяаууау! Мау! — не сдавался Альберт.

— Нет, ну ты посмотри на него!

— Маау! Маааауау!

— Да, Оль, серьезный мужик!

— Маааау! Мау!

Тетки докурили и бросили в урну бычки.

Посмотрели на Альберта.

Взор его был величественн и презрителен.

— Ладно, черт с тобой. Ждите, сейчас вынесем. Ну мужики!

И женщины ушли обратно в здание, прикрыв, но не закрыв на ключ дверь.

И через несколько минут они вынесли!

Здесь была и нарезанная тонкими ломтиками колбаса, и какой-то салатик, и кусочки вареной рыбы, и ветчина, и докторская колбаса, и копченая, и полукопченая, и кусочки говядинки, и курочки — две большущих продолговатых тарелки из пенопласта! Каждая минимум по полкило!

Коты с жадностью набросились на пищу. Забыв все приличия, Кузя лопал так, аж за ушами трещало!

Справившись наконец со своей порцией, он с благодарностью посмотрел на Альберта.

— Круто! Я наверное никогда в жизни так не едал! Спасибо вам, Альберт Иванович!

В ответ Альберт потупился, но было видно, что ему приятно.

— Ну, Кузя, вообще-то мы, москвичи, всегда славились на Руси своим гостеприимством. Главное, чтобы человек, тьфу, кот, хорошим был! Но теперь уходить нельзя, надо дождаться кормилиц и поблагодарить их. Иначе фиг они меня в следующий раз здесь накормят!

Сытые коты разлеглись на теплом асфальте. Вздремнули.

Где-то через час дверь опять распахнулась и обе курильщицы вышли наружу.

— Смотри, прорвы, неужели не наелись? — возмутилась первая женщина.

— Не-не, глянь! — оборвала ее вторая.

Альберт Иванович чинно поднялся, неспеша подошел к Оле и с мяуканьем потерся об ее ноги.

— Мяу! Мяу!

И это "мяу" было таким ласковым и благодарным, что Оля не выдержала и прыснула хохотом.

— Ну мужики! Знают обхождение. А представляешь, если б он был человеком? Я б точно ему дала. Классный пацан, хоть и лысый!

Альберт мяукнул в последний раз и посмотрел на Кузю. Тот поднялся и тоже промяукал слова благодарности. И только после этого коты ушли со двора прекрасного супермаркета-ресторана. Кузя еле пролез под забором, такое у него вздулось пузо!

Выбравшись наружу, москвич опять повел Кузю какими-то непонятными ходами и переходами. Впрочем, идти пришлось недалеко. Вскоре они очутились у арки, выводящей на огромную шумную улицу.

— Это, Кузя, Бутырская улица — начало Дмитровского шоссе, — произнес Альберт Иванович. — Если идти по ней наверх, долго-долго, может быть несколько дней, ты доберешься до станции метро "Тимирязевская". Надеюсь, читать ты умеешь?

— Умею, — гордо подтвердил Кузя.

— Ну тогда в путь! У станции "Тимирязевская" предстоит самое сложное — ты должен пересечь шоссе и выбраться на другую сторону. От ориентира "станция" тебе надо направиться налево и углубиться в квартал, немного под углом вверх. Если тебе повезет, ты выйдешь на улицу "Ивановская" или "Ивановский проспект". Там, опять через дорогу, и находится парк "Дубки". Главное, что надо запомнить — передвигаться по шоссе лучше "изнутри", за домами, которые стоят вдоль этой магистрали. В любом случае, особенно когда речь идет о пересечении, следует делать это ночью, когда трафик не так силен. Запомнил? Наверх, наверх, наверх. Вначале станция метро "Дмитровская", затем "Тимирязевская". Переход и — налево! Удачи, Кузя! Желаю тебе найти Фильку и выбраться тем же путем обратно. Если что, я помогу вам. И с едой, и с путешествием до дома. Прощай!

И лысый москвич-"бюрократ", который оказался на самом деле отличным котом, не дослушав благодарностей Кузи, юркнул обратно в подворотню и исчез!

Кузя вздохнул, вознес благодарность Кошачьему Богу, встряхнулся и тронулся в путь…

Глава четырнадцатая

Бэтти

…Сознание возвращалось трудно.

Гигантская подземная река, черная и непроглядная, влекла куда-то тело несчастной кошки. Иногда Фильку засасывало в мрачные бездонные глубины, иногда наоборот — что-то поднимало, выталкивало ее на поверхность воды. И так час за часом, день за днем, годы, века. Затем появилась острая боль, терпкий запах чего-то химического ударил в нос и…

…Филька открыла глаза.

— Вот видите, Бетина Богуславовна, все в порядке! Очнулась ваша кошечка! — произнес чей-то бодрый мужской голос.

— Ой, Виктор Михайлович! Вы настоящее чудо! Спасибо вам огромное! Что бы я без вас делала? — защебетал в ответ захлебывающийся от радости, глотающий окончания слов женский голосок.

— Не стоит, Бетина Богуславовна! Работа такая. Рад, что смог оказаться вам полезным! — любезно ответил мужчина. — Я ей сейчас сделаю еще пару укольчиков — витаминчики, кое-что лекарственное…Кошечка проснется утром как ни в чем ни бывало. Правда, головка в первые дни будет побаливать, может и со слухом будут проблемы, но потом все наладится. Это контузия, ничего страшного…

Холодные уверенные руки дотронулись до Фильки, кошка опять ощутила укол, короткую боль и провалилась во мрак…

*********

…Комната была огромной, с пастельно-зелеными стенами и лепным потолком. Посередине ее стоял старинный стол с выгнутыми ножками. За столом, подперев голову рукой, сидела кудрявая черноволосая женщина. Она задумчиво поглядывала в потолок и, капризно дуя губки, пила из большущей, расписаной цветами кружки чай.

"Где я? — удивилась Филька. — Ничего не понимаю. Откуда эта комната, мягкое пуховое одеяльце, незнакомая женщина? Хотя…опасной она не выглядит…Что ж…встану и пойду знакомиться."

Кошка приподнялась на нетвердых лапках и двинулась к столу.

— Мяу!

Услышав мяуканье, женщина от неожиданности чуть не уронила кружку. Часть чая пролилась на стол и поползла к руке незнакомки. Женщина взвизгнула "Ай!" и поспешно убрала со стола локоть.

Филька испугалась и хотела было дать деру, но женщина, моментально сменив настроение, уже радостно смеялась и протягивала к ней руки.

— Ай ты кисонька! Очнулась? Ну иди сюда, дорогуша, будем знакомиться!

Филька осторожно подошла.

— Мяу! Мяу!

Женщина нагнулась, взяла Фильку на руки и принялась ласково гладить по шерстке.