О прекрасных дамах и благородных рыцарях - Милла Коскинен

Тем не менее, как бы ни обстояли дела с медицинским обслуживанием средневекового населения Англии, несколько особенностей бросаются в глаза. Во-первых, лицензированные врачи отнюдь не были членами штата в каждом аристократическом доме. Во-вторых, из определенных поименно практикующих медиков в средневековой Англии женщины составляют всего около полутора процентов, и в Париже, где документации сохранилось гораздо больше, процентное соотношение то же. В-третьих, в сочинениях Ги де Шолиака, жившего в первой половине четырнадцатого века, есть упоминания о зеркале, применявшемся при акушерских операциях и производстве кесарева сечения. Это – факты. И на основании их можно сделать несколько выводов. Для начала, большинство аристократов в быту вполне обходились медицинскими познаниями хозяйки дома, вызывая врача только в случае острой необходимости. Далее, количество женщин, имевших квалификацию медиков-профессионалов, было абсолютно недостаточно для того, что бы сделать женское здоровье «женским бизнесом». И, наконец, наличие акушерских инструментов свидетельствует о том, что их применяли. То есть уровень хирургического вмешательства в гинекологию в Средние века зашел уже достаточно далеко.

Но насколько медицина и практика шли рука об руку? Скорее всего, отнюдь не шли, если только не возникало особых проблем. В быту как минимум до середины тринадцатого века женщины пользовались традиционной травной медициной и, разумеется, ожидали помощи свыше. Текст-заговор на зачатие из манускрипта середины XI века говорит: «Мария, дева, выносила Христа. Елизавета выносила Иоанна Крестителя. Я заклинаю тебя, дитя, будь ты мальчик или девочка, во имя Отца, Сына и Святого Духа, чтоб ты пришло. Господь, увидев сестер Лазаруса, рыдающих у его гробницы, воскликнул: Лазарус пришел!… Напиши это на воске, который никогда не использовался для работы, и положи себе в правый башмак». Женщины знали, что если у будущей матери отеки под глазами и она ходит быстро, то она носит девочку, а если отеков нет и ходит она медленно, то мальчика. Если ходит, опираясь на пятки – будет мальчик, если на пальцы – будет девочка.

У англосаксов главным источником медицинской мудрости была книга Балда Leechbook, в которой сплелись суеверия и вполне обоснованные советы, годящиеся к применению и в наши дни. Балд предупреждал, что беременная женщина не должна есть сладости и соления, не должна пить пиво, есть жирную свинину и другие жирные продукты, не должна напиваться допьяна, ездить верхом. Европейская медицина пришла в Англию вместе с норманнами: работа Тротуллы «Женские Болезни» и «Энциклопедия Бартоломью Англичанина» (он был англичанином по рождению, но учился, преподавал и жил в Германии и во Франции). Советы «Энциклопедии» звучат довольно логично до сих пор: новорожденного необходимо предохранять от перепадов температуры и света, его конечности необходимо легко массировать, мед и соль использовать в качестве антибиотиков («уменьшать воспаления»), ребенка нужно успокаивать пением и укачиванием. Правда, в этой «Энциклопедии» многовато аристотелеобразной риторики, но что ж поделать, Аристотель был авторитетом, и риторики требовали сами правила составления трактатов. Например, почему-то утверждается, что «чем больше мать страдает (при родах), тем больше этим наслаждается». Мужчины… Но неплохо уже и то, что «Энциклопедия» предупреждает об опасности родов для очень молоденьких девушек.

Что касается женских болезней и осложнений при родах, а также детской смертности, то каких-то внятных статистических данных по Средневековью в Англии нет. Есть данные только по шестнадцатому веку, и то, по большей части, условные: приблизительно одна из сорока женщин умирала при родах, и 200 из 1000 детей не доживали до пятилетнего возраста. Но в шестнадцатом веке общий уровень подготовки медиков уже сильно сдал. Ведущие умы увлеклись соединением медицины с астрологией и алхимией, оставляя население на откуп менее удачливых коллег, а то и откровенных шарлатанов. Разгон монастырей при Генрихе VIII автоматически исключил из английской жизни подготовку медиков среднего и низшего звена при монастырских школах и госпиталях, да и закрыл сами монастырские госпитали. Опять же, даже вышеприведенная условная статистика дает общие данные, без разделения на социальные группы, а сравнивать условия жизни в трущобах перенаселенного к тому времени Лондона и в поместьях, оснащенных проточной водой и персональными клозетами, все-таки не стоит. Конечно, можно сделать какие-то выводы из того, что женщина перед родами всегда исповедовалась и получала отпущение грехов (это известно), но делалось это на случай внезапной смерти или по чисто религиозным причинам торжественности момента – непонятно.

В «Женских Болезнях» описываются 16 «неестественных» позиций, в которых может находиться плод при начавшихся родах, и даются инструкции акушеркам, как и что можно сделать. Гигиена в инструкциях подчеркивается: акушерка должна иметь чистые руки, смазанные маслом лилии или тимьяна. Медицинские тексты того времени не обсуждают проблему, чью жизнь нужно спасать в экстремальной ситуации, матери или ребенка. Этот вопрос задается в текстах для изучающих медицину и в мануалах для пастырей, но ни малейшей подсказки на то, как нужно в подобных случаях действовать, там нет. Зато известна любопытнейшая деталь из инструкций акушеркам, прямо указывающая на то, где они получали свое образование. Считалось, что если ребенок умрет некрещеным, у него не будет будущей судьбы, он навсегда застрянет в лимбо. Поэтому на случай экстремальных ситуаций акушерки были всегда обязаны иметь под рукой чистую воду и уметь срочно окрестить новорожденного – это было частью их профессиональных обязанностей, пренебрежение которыми грозило, как минимум, потерей работы.

В Handling Synne подтверждается, что некрещеный ребенок не может быть похоронен на церковной земле. Известны случаи, когда там не хоронили даже женщин, умерших в период беременности, если только у них не извлекали плод после смерти. Поэтому уже с начала тринадцатого века в практику вошли кесаревы сечения post mortum. Разумеется, средневековая дама никогда не оставалась одна, даже рожая, и в присутствии родных и друзей роженицы (присутствие мужчин было очень редким) за поведением и профессионализмом акушерки наблюдало много глаз, так что профессия это была не для слабонервных и не для профанов. И тем более – не для темных и антисанитарных пьянчуг, которые так популярны у писателей романов на тему. Ведь именно акушерка решала, пора или нет делать кесарево сечение, звать или не звать врача, и нужно ли посылать к аптекарю.

Новорожденный ребенок крестился в течение 8 дней, но, скорее всего, быстрее, чтобы исключить возможность смерти до крещения. Присутствие матери на церемонии обязательным не было, потому что после родов женщинам тогда полагалось хорошенько вылежаться, ведь они после родов были «слабыми, больными и без телесных сил». Интересен обычай, в соответствии с которым молодые матери появлялись на публике только после церемонии очищения. Корни этого обычая историк Генриетта Лейзер нашла в Старом Завете (Leviticus 12: 1–5), хотя в средневековой Англии не делалось разницы в случае рождения мальчика или девочки: женщина проходила «очищение» приблизительно через месяц после родов. Этот обычай зачастую заставляет закипать кровь любой феминистки, которые (и не только они) считают его подчеркиванием якобы особой грешности женщин. Историки и медики, тем не менее, осторожно указывают на то, что ритуал был направлен на ограждение физического здоровья и психики только что родившей женщины. Доказательством тому служат описания самого ритуала очищения, настоящий прием, который был невероятно торжественен и на котором мать была в центре внимания. Тут и множество свечей, и торжественный банкет, и приятная для слуха музыка…

По поводу выкармливания детей и Тротула, и Бартоломью Англичанин в один голос говорят, что лучшим питанием для ребенка является молоко матери. Тема, не оставляющая людей равнодушными и в наши дни. Но там, где Тротула просто пишет, что «грудное молоко собственной матери является лучшим для ребенка», и не рекомендует кормилиц, Бартоломью пускается в философию: «мать (mater) потому так и зовется, что выкармливает ребенка своей грудью (mamma)». На практике же знатные леди регулярно нанимали кормилиц с проживанием в замке.

Правда, есть одна любопытная особенность. Генриетта Лейзер указывает, что по какой-то причине использование кормилиц совершенно не зарегистрировано в средневековом Лондоне, хотя во Флоренции, например, об этом есть достаточно много письменных материалов. В принципе, Лондон всегда был городом административным и перенаселенным, беспокойным и даже опасным. Сэры и пэры проводили значительную часть своего времени, занимаясь делами короля, и в Лондоне бывали часто. Но отнюдь не каждая аристократическая семья имела в столице свой дом. Жена лорда жила, по большей части, в поместьях, и когда дети передавались кормилицам, это происходило в сельской местности. Так что причина отсутствия материалов по кормилицам в Лондоне может объясняться и этим.