«Каскад» на связь не вышел - Игорь Срибный

…Боевики вышли на гребень горы, когда инженерная разведка прошла впереди колонны и машины стали втягиваться в западню. Когда шедший первым в колонне танк с минным тралом поравнялся с валуном, за которым укрылся Иса с гранатометом, тот крикнул в микрофон рации «Аллах акбар!» и, встав на одно колено, выстрелил из РПГ, целясь в моторный отсек. Танк вздрогнул и встал как вкопанный, выпалив в воздух тугим выхлопом грязного серо-черного дыма. А потом из его чрева рвануло свечой вверх оранжево-алое пламя. Пальба началась со всех сторон…

…Сандаля как пушинку смело с брони взрывной волной, которая больно стеганула его по ушам. Кувыркнувшись в пыли, из которой пули выбивали веселые серо-желтые фонтанчики, Сандаль свалился с дороги и укатился бы в обрыв, если бы его пулемет не зацепился ремнем за обломок какой-то коряги. Сандаль повис на ремне, оглохший, враз отупевший, не понимающий, что происходит и зачем. Ужас заполз в его сердце и, казалось, рвет его на части. Потому что, кроме бешеного стука своего сердца, резкой болью отдававшегося в ушах, Сандаль ничего не слышал. Мимо него прокатилось, подпрыгивая на камнях, пылающее колесо от машины, обдав его жаром и смрадом горящей резины… И это было последнее, что он запомнил из картины боя.

…Иса приказал Русику (как любовно называли Руслана родные) постоянно находиться около него. Но когда все начали стрелять по колонне, Руслан выполз на гребень и увидел жуткую картину апокалипсиса, подобную той, что он когда-то видел в американском боевике про похождения бравого солдата Рэмбо. На дороге все пылало, гремело и взрывалось. Около горящих машин корчились в предсмертных муках солдатики, похожие с высоты гребня на маленьких детей. Злые строчки трассеров летели сверху вниз и снизу вверх, перекрещиваясь в воздухе, и, противно визжа, рикошетом отскакивали от камней. Оцепенев от ужаса, Руслан ждал, когда же наконец какая-нибудь из пуль попадет в него. Вдруг кто-то схватил его сзади за штаны и оттащил от гребня. Руслан обернулся и увидел перекошенное злобой лицо брата. «Стреляй!» – прочел Русик по его губам, потому что голоса брата он не услышал. Но Руслан был так испуган, что забыл напрочь о том, что в руках у него автомат. Он только отрицательно помотал головой и попытался уползти от гребня вниз, туда, где не было огня, грохота, смерти… Но брат, схватив его за шиворот, легко приподнял над землей и влепил ему тяжелую затрещину. У Руслана как будто огненный шар разорвался в голове. Уже ничего не соображая, он встал на ноги и сделал два шага к гребню. В этот момент прямо у него под ногами разорвался выпущенный из пушки БМД снаряд, обрушив участок гребня, и Руслан полетел вниз – к пылающей и рвущейся дороге… Пытаясь уйти от языков пламени и яростно вгрызающихся в каменное крошево дороги пуль, он на четвереньках переполз через черное от копоти и крови полотно дороги и сорвался в пустоту – черную и манящую…

Запоздавшие из-за погодных условий в Ханкале вертолеты зашли на боевой вираж из-под солнца. Иса, пребывающий в шоке из-за гибели брата, случайно оглянулся и увидел, что солнце вдруг начало мигать какими-то ярко-оранжевыми огоньками. В тот же миг его тело было разорвано в клочья прямыми попаданиями снарядов вертолетных пушек.

«Крокодилы» сделали два захода над позициями боевиков и… через десять минут на гребне не осталось ни одной живой души.

…Сандаль приходил в себя урывками, тяжело выкарабкиваясь из небытия. Сначала он танцевал на выпускном с Веркой Доценко, потом принимал присягу в части. Затем покупал с отцом велосипед, придирчиво рассматривая блестящие никелем обода колес, пробуя свободный ход педалей…

И лишь под утро, когда небо уже начало потихоньку убирать мириады звезд с небосклона, Сандаль полностью пришел в сознание. Он с трудом открыл глаза, и это усилие, казалось бы, такое незначительное, едва не провалило его снова в беспамятство… Некоторое время он лежал, не двигаясь, пытаясь понять, что с ним происходит. И только теперь к нему пришла боль. Она волной прокатилась по всему телу, нещадно рванув каждый нерв. В голове резко вспух и разорвался миллионами брызг огненный шар. Тело солдата выгнулось дугой, дрожащей от напряжения всех мышц, и резко завалилось на бок. Его пару раз сотрясли конвульсии, и он затих, не шевелясь…

Рядом с ним в кромешной темноте сидел Руслан. Он сидел, сжавшись в комок, охватив руками худые коленки, и плакал… Ему жаль было этого русского солдата, который умирал на его глазах, и он не в силах был ему помочь хоть чем-то. Жаль было себя – избитого в кровь при падении о камни, в изодранной в клочья одежде, которая совсем не согревала в сыром мраке ущелья, куда они свалились вместе с русским. У него не было спичек, чтобы разжечь костер и согреть себя и русского, а прикасаться к окровавленной одежде солдата он боялся. Руслан сидел, и горючие слезы текли и текли по его щекам. Постепенно сон одолел его, и чеченец, засыпая, привалился к телу русского, чтобы было теплее…

Солнце стояло высоко в зените, с трудом пробиваясь своими тонкими лучами в глубь ущелья. Река, разбрызгивая вокруг ледяные брызги, грозно ревела, закручивая водовороты вокруг огромных валунов.

В нескольких метрах от реки на полосе галечника лежали, тесно прижавшись друг к другу, два тела, казавшиеся безжизненными. Стайка ворон, рассевшись по ближайшим кустам, терпеливо дожидалась пиршества. Старый ворон, посеревший от долгой жизни, наконец, решился и вразвалку направился к телам. Он приблизился к ним вплотную и уже щелкнул безобразным, покрытым коричневато-серыми наростами клювом, предвкушая сладость мертвечины, как вдруг одно из тел подняло голову. Ворон испуганно заорал «кар-р-р!» и, тяжело хлопая крыльями, стал подниматься в воздух…

Руслан с трудом приподнялся и сел, чувствуя невыносимую боль во всем теле. Дрожа от холода, он огляделся, но не увидел ничего, что могло бы послужить источником тепла. Он обернулся к русскому, и его взгляд натолкнулся на взгляд широко раскрытых серо-голубых глаз солдата.

– Ты кто? – едва слышно прошептал солдат.

– Руслан, – ответил чеченец. – Я был в отряде, который напал на ваш колонна.

– Я в плену? – спросил солдат.

– Нет! – ответил Руслан. – Мы оба падал с дорога в обрыв, в ущелье.

– Что со мной? – солдату каждое слово давалось с трудом. Он говорил медленно, делая передышку между каждым словом. – Я ранен?

– Я ны знаю, – честно ответил Руслан. – Я ничего ны панымаю в ранах и как лечить.

– Ты просто осмотри меня и расскажи, что увидишь.

– Слушай, твой одэжда – кров вса. Как дерево стал совсем… Не расстегивается пугвиц.

– У меня в разгрузке штык-нож возьми, – эти слова дались солдату с большим трудом, и он надолго замолчал.

Руслан, преодолев ужас перед окровавленной одеждой русского, расстегнул пряжки разгрузочного жилета, с трудом стащил его со спины и, вынув из ножен штык, обрезал пуговицы. Но это не дало никакого результата: запекшаяся кровь намертво приклеила камуфляж к телу.

– Отмачивай, – прошептал русский.

Руслан стал носить в ладонях воду и поливать ею грудь солдата. От каждого прикосновения ледяной воды тело солдата крупно вздрагивало, и вскоре он потерял сознание.

Руслан продолжал носить воду и поливать одежду русского. Тот все еще был без сознания и тяжело, со свистом дышал. Камуфляж наконец-то отлепился от тела, и Руслан увидел на груди солдата огромную рваную рану, через которую видны были ребра. Края раны набухли и посинели, а кожа вокруг нее отливала багрово-синеватым глянцем. Кровь вытекала из раны тоненькой струйкой бледно-красного цвета. Отлепив от верхней части раны плотную ткань – кусок разгрузки, срезанный, как бритвой, – Руслан увидел торчащий из груди кусок зазубренного металла. Резкая тошнота подкатила к его горлу, и Руслана, едва успевшего отбежать за кусты, вырвало одной горечью желудочного сока.

Он отошел к реке и умылся. Затем долго сидел, глядя на ревущий поток и не решаясь подойти к солдату – так ужасен был вид его раны и куска железа, торчащего в ней… Но переборол себя и на негнущихся ногах подошел к солдату.

Сандаль был в сознании. Он уже не чувствовал боли – видимо, ледяная вода на время утихомирила ее. Смотрел в далекое синее небо и думал о том, что жизнь медленно, по капле покидает его…

Подошел чеченец. Присев около него на корточки, сказал:

– У тиба в груди осколок торчит. Я ны знаю, что с има делат.

– Ничего не делай, – сказал Сандаль. – Его только в госпитале нужно извлекать. Поищи в разгрузке бинт в серой упаковке и перевяжи рану…

– Как тиба госпиталь нести? – спросил Руслан. – Я ны знаю. Я даже ны знаю, как нам отсудова вылезти. Посмотры, высота какая, – он кивнул подбородком на уходящий в небо склон ущелья.

– Может быть, по низу можно как-то выйти? – И Сандаль опять впал в беспамятство.

Руслан долго возился с бинтом, который никак не хотел ложиться ровно и все время сползал, обнажая рану. Тогда он стал цеплять витки бинта за осколок, и повязка больше не сползала. Вымотавшись до крайности с перевязкой, Руслан лег на гальку и долго отдыхал, набираясь сил…