Забыть и выжить - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И сколько она стоит, твоя самостоятельность? — язвительно спросила Валентина.
— Ну… тысяч десять, на первый случай. Не меньше.
— Чи-и-во?!
— Все с тобой понятно, — отмахнулся Турецкий. — Сергей, выручишь?
— Да нет вопросов, — усмехнулся тот.
— А ты, тетка, получаешь отставку, — заявил Александр, подхватывая Сергея Ивановича под локоть. — Пошли отседова.
— Эй, вы чего? — словно бы испугалась Валентина. — А ну будет шуметь!
— Так шумишь-то как раз ты, — рассмеялся Сергей.
— А ты помалкивай! Ишь советчик нашелся! Спелись они уже тут, голуби! Значит, так, езжайте домой и… словом, сами посмотрите, чего надо, а чего нет.
Я приеду — начнем готовить. Деньги — в шкатулке, ты знаешь, Сережа. Неудобно будет перед Капитолиной, она докторша грамотная и женщина серьезная, ее у нас очень уважают… Нет, ну ты, Сашка, босяк… неужто уговорил-таки, а? И куда только Иринка твоя смотрит?!
Один Турецкий знал, куда она смотрит, но информировать об этом общественность вовсе не собирался…
До завтра было еще полно времени, чтобы заранее думать о званом обеде, а пока Александр Борисович решил закончить операцию «Володя». Скажем так, первую ее часть. А для этого нужен был фотоаппарат, лучше — цифровой, но такой вряд ли имелся у родственников — дорогая игрушка. Знай раньше — из дома бы захватил… Впрочем, он многое бы захватил из дома, если бы решение послать их всех как можно дальше не пришло спонтанно. А теперь — чего рассуждать!..
На дворе вечер. Когда, простившись до утра с воспрянувшей духом от прекрасной перспективы оказаться дома Валентиной, они неторопливо шагали на улицу Гвардейцев, Сергей на вопрос Александра ответил, что у него есть дома фотоаппарат. Обычный, старый «Зоркий», которому сто лет в обед, но снимает нормально. Пленку вставь и работай.
Поскольку на поиск Володи и фотосъемку Александру Борисовичу, судя по всему, оставалось только раннее утро, а затягивать с процессом он не хотел, они сменили направление и отправились домой не к Валентине, а к Сергею. А это было все-таки далековато, он жил рядом с портом. Но вечер был мягкий и теплый, и прогулка была в охотку. Как и неспешный разговор «за жизнь».
Уже когда дошли почти до центра города, на главной площади вспыхнули фонари. Ну вот и, слава богу, закончилась неопределенность. Раз электричество появилось, заработает и теткино кафе.
Зажигались огни и в жилых домах, и в магазинах. Вспыхивали цветные рекламы. И казалось, что опустившаяся на город ночь постепенно отступает куда-то к дальним горам, где еще царила темнота. Свет включали постепенно, как и вырубали сутки назад.
Слушая своеобразную исповедь Сергея Ивановича, который неспешно рассказывал про свою жизнь, прежнюю работу, давнюю любовь к Сашиной тетке — это он, вероятно, хотел перетянуть Валиного племянника на свою сторону в бесконечном выяснении отношений со строптивой «невестой», — Турецкий размышлял о них.
Чудаки, конечно, но характер Валентины, знал Александр, никогда не был сахарным. Он походил, скорее, на кубик белого мрамора, который можно кинуть в сахарницу и затем разыгрывать любителей сладкого чая. По молодости и Александр любил такие розыгрыши: кладет твой приятель кубик рафинада к себе в стакан и размешивает, а тот все никак не растворяется. Пробует на зуб. Иной раз случалось, что и зуб — долой! Так что — береги собственный загривок!
Вот примерно так и Валентина. На первый взгляд вся прозрачная и ясная, а присмотришься — прямо черт в юбке!
Но было у нее одно качество, которое нынче не часто встречается у женщин. Так, во всяком случае, считал Турецкий. Она была верным человеком. Может всякие «коники» выкидывать, шуметь, базарить, но никогда не продаст, не обманет того, кого любит. Они ж и с дядей Левой, сколько помнил Александр, никогда не ссорились, хотя она была много моложе мужа, и ветер в голове наверняка, как говорится у бюрократов, имел место быть. И тут, надо полагать, Сергею Ивановичу тоже крупно повезло. Он это должен знать твердо и никогда в ней не сомневаться. Ну а все остальное — это игра, которая, как Александр начинал понимать, им, наверное, обоим нравится. Игра в некую неопределенность, когда даже ежу уже давно все понятно.
А насчет верности — и это тоже знал Турецкий — у тетки были жесткие принципы. И сама никогда не искала компромиссов, и у других их не принимала. Поэтому и изумление ее по поводу Капитолины было, с одной стороны, разумеется, наигранным, шутливым, а с другой — абсолютно серьезным. Уж как бы там ни складывались у ее племянника отношения с женой, Валентина ни за что не позволила бы любимому Сашке изменить Ирине с другой женщиной, пусть даже и сильно нравящейся ей. Это — железно. Так что и думать нечего… А Капа-Лина, между прочим, очень достойная женщина. И чем еще черт не шутит?..
И хотя эта, последняя, мысль появилась, скорее всего, спонтанно, она тем не менее наверняка была лишь отчасти обусловлена присущим Александру Борисовичу эстетическим чувством прекрасного, а главным же образом вечной тоской мужчины по прекрасной женщине, в которой, вопреки сухой логике бытия, сошлись бы наконец однажды все его мечты, все выдуманные идеалы, все неистовые желания… О господи, да разве так бывает? А чего тогда они смотрят в разные стороны? Не видят? Или не верят?.. Просто не понимают и не умеют…
На обратном пути Александр Борисович заглянул на железнодорожный вокзал и там, в киоске с товарами для отъезжающих, купил фотопленку «кодак», которую, приехав теперь домой на автобусе, и заправил в фотоаппарат, приготовив его на утро, чтобы не терять времени даром.
Заодно вспомнил и о своем мобильнике, который, как приехал, бросил на теткино трюмо и забыл о нем. Включать, чтобы с кем-то разговаривать, не было никакой охоты. И вообще, ему была нужна тишина — и вокруг, и в мыслях.
А по поводу того, что там, в станице Новоорлянской, хорошая, славная девушка Леночка, собирающаяся на будущий год приехать в Москву, чтобы поступить в школу милиции, отыщет его документы, у Турецкого уверенности не было. Разве что совсем слабенькая надежда. Поскольку было все-таки известно, кто украл, хотя сам вор уже был покойником. Леночка считала, что рекомендации Александра Борисовича ей будет вполне достаточно, чтобы начать совершать подвиги в борьбе с организованной преступностью, и готова была носом рыть землю.
Узнай, к примеру, еще и о ней тетка, так совсем слетела бы с катушек! А ведь ничего же не было! Ну что за люди такие?! Почему никто не хочет верить в возможность просто нормальных отношений между мужчиной и женщиной?! Себя к этой категории «всех людей» Турецкий не причислял, ибо твердо знал, когда можно верить, а когда — нет. И весь сказ!
Он включил мобильник. И случилось невероятное: телефон будто только этого и ждал — заиграл Моцарта. Черт возьми, Иркина фантазия! Приобщение, так сказать, к высокой культуре!.. Надо будет сменить мелодию на… футбольный марш, что ли…
Александр посмотрел на вызов. Подумал: есть Бог. Звонила Лена.
— Алло, Турецкий слушает, Леночка, добрый вечер…
Как славно, что, еще даже и не помышляя о побеге из Москвы, он не поскупился и положил на счет своего номера двести баксов — теперь можно болтать сколько угодно!
— Александр Борисович! — тоненько пропищала «гроза бандитов». — Ну что же вы? Сами сказали, а сами отключились? Саша, ты как?
— Спасибо, милая… Сам не знаю. Пока нашел… Да тут во всем городе сутки света не было. Ну а как вы там? Успокоилось?
— Нет, следствие ведут. А у Куренных дядя Володя обыск произвел и ваши документы обнаружил. Только без денег…
— Да черт с ними, Леночка! Главное — паспорт, права, чего там еще было, не помню…
— Удостоверение и карточка банковская.
— Да?! Во здорово! А то я тут, как нищий, самый настоящий бомж! Синяки теткиными кремами замазываю, представляешь? Отлично, Леночка! Ты, может, передашь их с проводницей?
— Так уже передала!
— Когда? — испугался Турецкий.
— Их ваш товарищ, который у нас искал вас, с собой забрал. Антон Владимирович Плетнев, за которого вы себя выдавали… Вот вы и попались!
— А зачем он их взял? — сразу поскучнел Турецкий.
— Так чтоб вам и передать! Он к вам, в Новороссийск, отправился. Еще вчера. Он не нашел вас разве?
— И не найдет.
— Почему? — встревожилась Лена.
— А потому что я не желаю его видеть. И он не знает, у кого я остановился. И не узнает, надеюсь… Ладно, обойдусь пока без документов, не огорчайся.
— Я хотела, как лучше…
— Ничего, бывает. Передай привет своим. Спасибо вам за помощь. А ты меня не забывай, звони, тебе я всегда отвечу.
— Саша, — жалобно сказала Лена, — я тебя… целую…
— Да, — сказал Александр Борисович, нажимая кнопку отбоя. — Тетка точно упала бы в обморок…
Аппарат снова выдал такты увертюры к «Свадьбе Фигаро».