Под опущенным забралом - Иван Дорба

— Поднимите его сюда! — звучит четкий приказ… — Аркадий узнает басок начальника бледского гестапо и вспоминает все.

«Боже мой, — думает он, — неужели все начинается снова? Неужели все опять надо забыть, преодолеть все муки и помнить об одном — Зорицу и Драгутина забили палками на Саймиште! Зорицу и Драгутина забили палками на Саймиште! Зорицу и…»

Вместе с жизнью в его жилах закипает ненависть, святая, всепобеждающая, стоящая над жизнью и смертью ненависть к врагу.

Ему дали напиться, и он услышал приказ Розумека отнести его домой, лечить и кормить целую неделю.

«Вроде кости не переломаны, очухаюсь… Ей-богу, очухаюсь. Буду мстить, мстить! Выкраду самолет и назову его «Мститель». Останусь в Словении… Стоян знает, что со мной случилась беда… Как бы сообщить Алексею Алексеевичу… Надо…» — Мысли роились, вытесняя друг друга, а где-то глубоко в сознании, как лейтмотив, как торжественный гимн, как трубы фанфар на самой высокой ноте, царила уверенность: «Буду жить и мстить!»

В среду, к концу дня, Розумеку позвонил из Рибно начальник усташского отряда Рачич и унылым голосом доложил, что на горе Стргаоник партизан не оказалось.

— Пастушьи колибы мы сожгли дотла, — закончил он уже веселее. — Что касается русского, то он еще очень слаб, и мы делаем все, что вы приказали.

Розумек, положив трубку на рычаг, пробормотал:

— Тейфель!

В воскресенье, после обеда, захватив с собой бутылку «Бургундца», развалился по обыкновению в кресле у камина и начал со своей любимой фразы:

— Мы, немцы, умеем трудиться, но умеем и отдыхать и веселиться! — как вдруг раздался телефонный звонок, заставивший его подняться и, чертыхаясь, взять трубку.

— Алло! Господин гауптштурмфюрер, докладывает Рачич из Рибно. Русский летчик скрылся… — Голос начальника усташского отряда показался Розумеку веселым, даже злорадным. — Алло! Алло! Русский летчик Попов сбежал! Вы слышите, господин гауптштурмфюрер? Вместе с ним исчез и Булин!

— Как? — прорычал шеф бледского гестапо. — Вы у меня ответите за это!…

Через несколько дней по условленному адресу из Бледа в Белград Хованскому было отправлено письмо Аркадия Попова.

Чиновник, читавший это длинное и скучное письмо пожилой женщины к своей родственнице в Белграде, ничего предосудительного не нашел и поставил штамп — «ПРОВЕРЕНО ЦЕНЗУРОЙ». А Хованский расшифровал его так:

«XI. 41. Зорицу Драгутина на Саймиште предал Булин с ним разделался тчк согласно подслушанной беседе двух берлинских физиков отдыхающих в отеле Топлице фон Лаусом и доктором Хайзенгофом идет интенсивная работа над созданием мощнейшего оружия тчк в Берлине-Копенике работает секретно Циклотрон — «самый большой в мире» тчк бежал к партизанам АР-7».

ГЛАВА ПЯТАЯ

КРЕСТИНЫ

Вы еще не в могиле, вы живы,

Но для дела вы мертвы давно.

1

В городе Земуне на улице Деспота Джурджа, в доме № 11, шло заседание бюро НТСНП. На повестке дня — переезд в Берлин руководства союза. В небольшом кабинете душно, пахнет старыми антикварными книгами.

Из накаленного июльским солнцем дворика в окна пышет жаром, хотя они и занавешены. На столе запотелый графин с русским квасом, изготовленным тещей генсека Марией Ивановной Ларионовой, благообразной старушкой, которая относится к своему зятю-профессору весьма скептически, особенно в последнее время, когда с продуктами стало так плохо.

За столом с трех сторон сидят плотный, лысоватый человек с усиками а-ля Гитлер, в сером английском костюме, Байдалаков, бывший гусар Изюмского полка, а ныне вождь, председатель НТСНП; напротив него, по другую сторону стола, прищурившись, по-стариковски ссутулился, втянув голову в плечи, с большой лупой в руках — бывший профессор Санкт-Петербургского университета Михаил Александрович Георгиевский — «Маг», он же генеральный секретарь, главный разведчик и «министр иностранных дел» НТСНП; слева от Байдалакова скромно прижался к спинке стула высокий шатен с длинной шеей, с сухощавым умным лицом, Кирилл Дмитриевич Вергун, член и казначей исполбюро, некогда председатель пражского отдела.

— Как мы и предполагали, армия Советов не смогла оказать серьезного сопротивления немцам. Красные бегут, и Гитлер обещает в течение считанных недель разгромить большевиков. Таковы и английские прогнозы. Я получил документы и письма из Берлина от редактора газеты «Новое слово» Деспотули. Он настаивает на переезде в Германию. Альфред Розенберг назначен министром по делам оккупированных территорий Востока, а Деспотули — его правая рука. Противиться мы не можем. У Розенберга иные взгляды на Россию, чем у Гитлера. Фюрер считает, что Россия не должна существовать, по крайней мере судя по «Майн кампф». — Байдалаков приосанился и, поглядывая на уныло понурившегося Вергуна, нерешительно продолжил: — Сами понимаете, Россию, двести миллионов человек, стереть с лица земли нельзя… Поначалу будут отторгнуты Украина, Кавказ, Туркестан, Прибалтика. Хочешь не хочешь, Московия останется, в ней будет и свое правительство. Полагаю, что во главе станем мы. Придется, увы, подписать позорный мир с фашизмом. Могли же большевики подписать Брест-Литовский? А там, подобно Ивану Калите, начнем собирать Русскую землю. Розенберг студентом бежал из Бреста в Германию в девятнадцатом году. В двадцатые годы связался с РОВСом, нелегально побывал в Советском Союзе. Потом судьба занесла его в Мюнхен, где он сошелся с Гитлером. В своей программной книге…- Байдалаков беспомощно посмотрел на Георгиевского… — Розенберг не намерен уничтожать Русское государство…

Георгиевский кашлянул, демонстративно вздохнул и произнес:

— Книга Розенберга называется «Будущий путь немецкой внешней политики». Издана в 1927 году. Вещь далеко не оригинальная и фактически лишь пересказывает план Рейхберга — Гофмана, откуда же заимствовал идеи и Адольф Гитлер…

— Да, да, — поспешно кивнул Байдалаков. — Деспотули наш друг… А он друг Розенберга… Мы верим Деспотули, а он Розенбергу. У Деспотули старые дружеские связи с генералами Бикупским и фон Лампе и, наконец, председателем НОРМа[35] — Мелихом. Полагаю, что ни Розенберг, ни Деспотули нас не обманывают. — Байдалаков налил из графина себе квасу, отпил глоток и обратился к Вергуну: — Кирилл Дмитриевич, вы что-то хотели сказать?

— Хочу, Виктор Николаевич! Национал-социалистская система Германии работает со скрупулезной и неумолимой пунктуальностью. В этом главная опасность. Немцы не станут проливать свою кровь за интересы русской эмиграции! Они превратят Россию в колонию, в огромный концлагерь! А может быть, в кладбище… Гитлер — маньяк! Он мнит себя немецким Наполеоном. Однако Наполеон Бонапарт обладал громадным умом, богатейшей фантазией и железной логикой, а у Адольфа Гитлера все подчинено чему-то трансцендентному и оккультному, сдобренному коварством и жестокостью. Нам не следует ехать в Берлин! Нас заманивают туда, как в мышеловку.

Лицо Байдалакова покраснело.

— Вы не верите Деспотули? Опомнитесь, Кирилл Дмитриевич! Разве Деспотули не русский? Разве он хочет зла своему отечеству? Миллионы людей сейчас работают в Совдепии за гроши. Россия стоит в очередях за куском хлеба, за бутылкой молока, за коробком спичек! Немецкая колония будет свободней этой «самой свободной страны социализма». Нет-нет, Кирилл Дмитриевич, против большевиков хоть с чертом!

Брови Байдалакова нахмурились, щеки пошли пятнами.

Вергун набычился. Покачал головой.

— Гитлер предложил Германии пушки вместо масла, Сталин же создает индустриальную державу! Я вовсе не хочу оправдывать методы этого человека, но… — Вергун осекся, увидев, как Георгиевский, прижав к губам палец, подает ему знак замолчать.

— Не надо обсуждать Гитлера. Есть два пути для достижения цели, — перебил его генсек, — как учит византийская мудрость: путь закона и путь зверя. Путь закона — величественное завершение, апофеоз. Чтоб преуспеть в пути закона, нужно пройти путь зверя. Человеческая природа несовершенна… Салазар, Муссолини, Франко, Гитлер… все так идут. В России деятельность наших свирепых монархов, основоположников промышленного и научного прогресса неизменно способствовала росту крепостного права, в то время как на Западе расцветала свобода… предпринимательства. — Он прищурился на Байдалакова: — Ни Грозному, ни Петру не довелось закончить свой путь закона. Рабство же русских крестьян «оплодотворил» немчик из Голштинии — Питер, император Петр III, издав в феврале 1762 года указ «О вольности дворянской», тем самым отдал дворянам в вечное пользование землю и крестьян. Вот такой «свободой» «оплодотворила» Россию ваша хваленая Германия с ее дворянским «правом первой ночи»! Впрочем, тысячелетний рейх никогда не имел никакой свободы, кроме трескучих фраз вокруг королевских и княжеских дворов и суррогатных республик и диктатур! — Георгиевский выпил залпом свой квас и обратился к Вергуну: — Я тоже не люблю немцев, Кирилл Дмитриевич, и полагаю, что Германия не выиграет войну. Англия закусила удила и еще себя покажет! С колониями она насчитывает пятьсот миллионов человек! Ее флот превосходит немецкий вдвое. Ей помогает Америка, которая вот-вот объявит Германии войну. Не так просто и с Россией. Огромная территория, скверные дороги, грязь, бедность… Да-да, Кирилл Дмитриевич, грязь, насекомые. Отсутствие элементарных удобств — для немца катастрофа. Белоруссия вам не богатая Франция с добрым вином, пулярками, обилием фруктов, красивыми удобными домами и незлобивым населением. Белоруссия — это леса, болота, убогие хатенки, и люди, непокорные, своевольные, немцам не обрадуются.