Новый Мир ( № 12 2008) - Новый Мир Новый Мир

Петр не сразу ответил, будто боясь чего-то. Глядя в сторону, через минуту говорит:

— Я в зале один находился, народу никого. Даже смотрительницы не было. И они сошли ко мне с этого блюда.

— Кто сошел? — не понимает Мария.

— Император Александр Второй и императрица Мария Александровна.

Мария так и уставилась на Петра. Потом покрутила пальцем у виска:

— Совсем спятил, Петруша. Тебя нельзя одного пускать по музеям. Вот до чего довела тебя твоя Алена.

Самое интересное, что Петр через несколько дней снова отправился в Исторический музей. Потом еще и еще... Мария только диву давалась, глядя на него. “Если бы он еще ходил на свидания со своей Аленой, тогда понятно, — думала она. — А то ведь ходит неизвестно для чего”. Возвращался Петр из музея всякий раз такой же странный, как после первого посещения. Мария ни о чем его больше не расспрашивала, а Петр уже сам не давал ей покоя.

— Император сказал мне, что Бог послал ему ангелоподобную жену. Чистая душа ее всегда стремилась ко всему божественному. Вот уж воистину, говорил он, императрица, созданная для монастыря.

Мария только отмахивалась от супруга, просила, чтобы он не приставал к ней. Но Петр не унимался:

— А какие дети у них были! Две девочки и шесть мальчиков. Императрица нарадоваться на них не могла. Она мне про всех рассказывала. Жаловалась, что первая дочь, к несчастью, прожила только семь лет.

Петр не оставлял Марию в покое даже на кухне, когда она занималась хозяйством:

— Только вскоре императрица узнает, что супруг ее увлекся фрейлиной Екатериной Долгорукой. Государь знал княжну еще ребенком. Но когда потом он увидел в Летнем саду семнадцатилетнюю выпускницу Смольного института, он потерял голову. Назначил ее фрейлиной, чтобы любоваться ею на придворных балах. Часто сам танцевал с ней.

Наконец в один прекрасный день Мария не выдержала и потребовала, чтобы Петр повел ее в музей и после этого отстал бы от нее раз и навсегда со своими рассказами. Народу в этот день было не очень много. Они оказались в зале, где, кроме них, вовсе никого. Петр показывает Марии портрет, висящий на стене, и говорит, что это и есть императрица Мария Александровна. На портрете красивая женщина в черном платье с белым воротником и брошью. Темные волосы украшены сверху белым цветком. Мария долго смотрела на красивое лицо, как вдруг слышит где-то над собой женский голос:

— К тому времени у моего супруга появились дети от княжны Долгорукой. Сын Георгий и дочери Ольга и Катерина. Я не раз лицезрела в окно, выходящее в сад, картину. К калитке подъезжает карета, из которой выходит княжна с детьми.

Мария беспокойно оглядывается по сторонам, но вокруг никого. А голос продолжал раздаваться будто из глубины портрета:

— Супруг мой дошел до того, что поселил свое второе семейство в Зимнем дворце. Как раз над моими покоями. Я часто слышала над головой голоса и шум играющих детей.

Мария никак не могла опомниться и прийти в себя, а голос не умолкал:

— В Царском Селе мой супруг каждый день катался в экипаже с нашими младшими детьми — Марией и Павлом. А в условленном месте его ожидал оседланный конь, на котором супруг отправлялся к своей Кате. Однажды утром эта Катя приехала раньше срока. Ее коляска показалась в тот момент, когда император прощался с дочерью и сыном.

Когда Мария с Петром вернулись домой, Мария долго не могла успокоиться. Теперь уже она не давала покоя Петру, без конца приставая к нему с разговорами.

— Очень похоже, Петруша. Ты в самом деле как царь Александр Второй. Сколько раз я видела вас на улице вместе с Аленой. Вылитый император!

А однажды, когда Петра не было дома, Мария сама отправилась в Исторический музей. Она сразу же стала подниматься в тот зал, где висел портрет императрицы Марии Александровны, но на лестнице ей навстречу вышла женщина в старинном платье с пышным бантом вокруг ворота, украшенного драгоценностями. Лицо ее показалось Марии знакомым, и она остановилась, не в силах оторвать от него глаз. А женщина кивает ей головой.

— Да, да, вы могли меня раньше видеть. В Третьяковской галерее. Мой портрет там висит в зале художников-передвижников. Называется “Неизвестная”.

Мария сразу вспомнила эту картину, которая всегда завораживала ее какой-то таинственностью. Прекрасная дама в экипаже с надменным выражением лица. Руки прячет в меховую муфту. На голове теплая шляпка с белым пышным пером.

— Перед вами княжна Долгорукая, — продолжает женщина. — Император заказал мой портрет лучшему тогда портретисту Крамскому.

Я сама указала художнику место, где на картине должна была проезжать моя коляска. Это Аничков дворец. Там жил наследник цесаревич Александр, сын государя, со своей семьей. Они не признавали меня и моих детей. Именно поэтому я и хотела на картине быть возле них с самым независимым видом.

Мария уже не стала подниматься наверх, а пошла за этой таинственной женщиной вниз, слушая ее рассказ.

— У нас в Смольном институте все воспитанницы были влюблены в императора. А я особенно его обожала. Ему было сорок семь лет, мне — семнадцать. Первая наша близость произошла в Петергофе, в павильоне “Бельведер”. Он тогда сказал мне: “Отныне и навеки я считаю тебя женой перед Богом... Будь благословенна”.

Внизу новая знакомая повела Марию в дверь с надписью “Служебное помещение”, где никого не было.

— Император в конце концов узаконил наших детей. Возвел в княжеское достоинство с титулом “светлейшие”. Фамилию нам дал — Юрьевские. В честь моего предка Юрия Долгорукого.

Вернувшись домой, Мария так и набросилась на своего супруга:

— Брал бы уж до конца пример с императора! Александр Второй, в отличие от тебя, был глубоко озабочен судьбой своих внебрачных детей. Узаконил их. А ты бросил свою Машеньку!

Петр только смущенно оправдывался:

— А что я мог сделать? У нас с тобой в то время был уже свой Андрюша. Да и какой из меня отец? Жалкий художник, картины мои никто не покупал. Вина я тогда много пил. Кому такой нужен?

— А мне, значит, нужен! Со мной, значит, все можно! И нищета,

и выпивка! Я все терпела! Сына одна воспитывала! От тебя никакой помощи!

— Ты у меня святая! — только и мог вымолвить Петр. — Знаешь, как говорил мне император про свою супругу? Она из тех евангельских жен, которые пришли ко Гробу Господню. Вот я тут и решил написать тебя такой же. Картина будет называться “Жены-мироносицы”.

Мария только отмахивалась от Петра:

— Опять за свою мазню хочешь приняться! Кому нужны твои картины? Весь коридор ими забит. Пройти невозможно. Лучше своим сыном займись. Он вроде тебя в молодости — вином стал увлекаться в последнее время.

Петр и сам был обеспокоен тем, что их Андрей после того, как вернулся из армии, часто стал выпивать с приятелями. Не раз являлся домой навеселе. Петр говорил ему:

— Это тебя обольщает своими чарами Симон-волхв. Бесовский слуга, который омрачает умы людей. Ты должен победить его.

— Что еще за Симон-волхв? — спрашивал Андрей. — Это с которым апостол Петр боролся?

Петр в свое время показывал сыну Евангелие, где написано про этого волхва. Андрею особенно нравилось, что Симон мог принимать разные виды: то являлся с двумя лицами, то превращался в разных животных — в козу или в змею. Когда же бесовской силой Симон стал подниматься в воздух, по молитве апостола Петра бесы оставили Симона, он упал на землю и разбился.

— Я сам с этим дьяволом боролся в молодости, — говорил Петр. —

И победил его.

Тем не менее, не откладывая дела в долгий ящик, Петр принялся за работу. И в самом скором времени картина была готова. Мария, когда глянула на нее, только ахнула. Петр вроде бы никогда раньше не брался за подобные сюжеты. А здесь перед ней картина из Святого Писания. На отваленном от скалы камне сидит ангел. Возле него стоят две женщины в черных одеждах. Петр берет со стола Евангелие и протягивает Марии:

— Это Евангелие от Матфея. На рассвете пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. Ангел Господень, сошедши с небес, отвалил камень от дверей гроба и сидел на нем. Ангел сказал: знаю, что вы

ищете Иисуса распятого. Его здесь нет — Он воскрес.

В одной из женщин на картине Мария узнала себя. Петр, видно, писал ее лицо с фотографии, висящей на стене.