Еретическое путешествие к точке невозврата - Михаил Крюков

— Прости, господин, — прохрипел разбойник, — добей меня, прошу…

— Хорошо, но если будешь говорить правду. Кто вы такие?

— Мы-то? Мы люди Стрелка…

— Какого ещё Стрелка?

— Того, кто стрелял из аркебузы… Ты убил его, господин…

— А, теперь понятно. Следующий вопрос. Сколько вас всего было?

— Семеро… Сколько убитых?

— Четверо. Ты — пятый.

— Один не пошёл с нами, остался в деревне, сказал, что животом недужит, а один убежал…

— Значит, банды больше нет, — сказал Вольфгер, поднимаясь, — ведь главарь убит.

— Господин, ты обещал… легко… — прошептал раненый.

— Хорошо, — ответил Вольфгер, — молись тогда.

Раненый ненадолго замолчал, потом разлепил окровавленные губы и выдавил:

— Я… готов…

Вольфгер неловко потянул из ножен кинжал, но Карл опередил его. Короткий крик — и с раненым было покончено.

— Трупы будем убирать, ваша милость? — спросил Карл.

— Вот ещё, — откликнулся Рупрехт, которого не спрашивали, и который под шумок обшаривал карманы убитых, — пусть валяются!

— Но… они христиане! — несмело возразил отец Иона.

— Откуда ты это знаешь, отче? — возразил Карл. — По делам — так самые настоящие безбожники, сейчас по лесам много всяких бродит. Прочти какую-нибудь заупокойную молитву, и будет с них. Его милости нужно побыстрее в город, для него сырость сейчас опаснее яда.

Карл забрался в кусты, нашёл там аркебузу Стрелка, засунул её ствол между двух деревьев, согнул почти в колесо и выбросил.

— Так-то оно лучше будет, — пробормотал оборотень.

Вскоре лес стал редеть, появились выжженные просеки и крохотные поля, отвоёванные у леса. Где-то впереди лежал Дрезден.

— Рупрехт, тебе в город нельзя, — сказал Вольфгер. — Схватят и сожгут без разговоров. Алаэтэль накинет капюшон, и, думаю, её никто разглядывать не будет, а тебя мы спрятать не сможем. Что будем делать?

— Сколько вы собираетесь пробыть в городе? — спросил Рупрехт.

— Трудно сказать, — задумался Вольфгер, — нам надо получить аудиенцию у архиепископа Майнцского, я подам прошение, но, сколько придётся ждать, не знаю…

— Где вы будете жить?

— Ну, наверное, остановимся на постоялом дворе «Золотой лев». Насколько я помню, это было лучшее заведение в городе…

— Хорошо, — сказал Рупрехт, кряхтя, сползая с лошади монаха, — тогда здесь мы и расстанемся. Вы делайте своё дело, а я буду вас ждать в одном укромном местечке. Когда всё закончите, дайте мне знать, и я сам найду вас.

— А как подать тебе весточку, и где ты будешь нас ждать? — спросил Вольфгер.

— В Дрездене, где же ещё? — удивился гном.

— Но…

— Во всех крупных человеческих городах империи есть колонии гномов, — объяснил Рупрехт, — иначе, откуда бы люди брали лучшие украшения и драгоценное оружие? Эти колонии существуют втайне, но они есть и они процветают. Чтобы подать мне знак, господин барон, просто придите к Фуггерам и назовите моё имя. Они знают, как связаться с гномами.

— Вот как? — удивился Вольфгер, — Фуггеры знают про гномов?

— Фуггеры не упускают ничего, что приносит прибыль, — наставительно сказал Рупрехт.

— Постой, но ты ведь изгнанник, пустят ли тебя к себе местные гномы?

Рупрехт зло скривился.

— Здесь живут гномы другого колена, и они… ну, они любят гульдены. Очень любят. И вообще, не беспокойтесь за меня, ваша милость, — сказал гном, помахал на прощание рукой и юркнул в кусты. Вольфгер тяжело вздохнул. Он начал привыкать к весёлому, вздорному и вороватому гному, ему было жаль расставаться с ним, и как-то тревожно на душе.

— Не беспокойтесь за Рупрехта, господин барон, — уловил его настроение Карл, — этот маленький пройдоха нигде не пропадёт. Поехали! Уже темнеет, а Дрездена ещё не видно, и я не хочу провести ещё одну ночь в сыром и холодном лесу!

О том, что город уже близко, недвусмысленно свидетельствовали кучи мусора, появившиеся по краям дороги, падаль и раздутые трупы домашних животных. На дорогу вытекали зловонные жёлто-коричневые ручьи, через которые лошади старались переступать, не запачкавшись. Ута крепко, не по-женски ругнулась, а эльфийка завязала нижнюю часть лица платком.

У бревна, лежащего на заставе поперёк дороги, маялся тяжким похмельем кнехт с алебардой, которая была ему явно не по росту. Путешественники не вызвали у него ни малейшего интереса. Прислонив своё устрашающее оружие к караульной будке, он пересчитал людей и лошадей, загибая пальцы и натужно шевеля губами. Вольфгер не стал ждать окончания сложных подсчётов и бросил ему гульден.

— Сдачу пропейте, — приказал он.

Стражник радостно осклабился.

— А где десятник? — спросил барон.

— Дык… В караулке оне, ваше баронство, — ответил стражник, стараясь упрятать монету в дырявый карман так, чтобы она не вывалилась.

Вольфгер слез с коня, бросил поводья Карлу и вошёл в караулку. Десятник и солдаты, свободные от караула, занимались обычным военным делом — резались в кости. Оружие и снаряжение — алебарды, мечи, шлемы — было свалено в углу одной кучей. Игроки не обратили на вошедшего ни малейшего внимания. Вольфгера так и подмывало рубануть мечом по залитому вином столу, но он с трудом сдержался и позвал:

— Десятник!

Тот с трудом оторвал взгляд от стола, по которому катались игральные кости:

— Чего надо?

— А вот сейчас узнаешь, чего! — начал терять терпение Вольфгер.

Десятник услышал в голосе вошедшего что-то нехорошее, вгляделся в фигуру человека, который стоял в двери против света, и вскочил, как будто его в обширный зад ужалила гадюка.

— Ваша милость… Чего изволите?

— Изволю, чтобы городская стража службу несла, а не пьянствовала и в кости резалась! На меня напали разбойники чуть ли не у самого въезда в город!

— Где напали? Кто напал? — тупо переспросил не вполне трезвый десятник.

— Откуда я знаю кто, придурок! — гаркнул Вольфгер. — Банда какого-то Стрелка! Не видишь что ли, я ранен?

— А-а-а… Да-а… Стрелка… Мы сейчас.… Вставайте, парни, а ну, оружайсь!

— И куда же это вы собрались? — ехидно спросил Вольфгер, опершись о дверной косяк, — там теперь воевать придётся разве что с покойниками. Всю грязную работу мы уже сделали за вас, банды больше нет. Отправь только пару кнехтов, чтобы трупы зарыли, найдёте их на дороге.

— Сию минуту! — засуетился наконец-то пришедший в себя десятник. Гордясь своей грамотностью, он полез на полку и начал там рыться, приговаривая: «Да где же он? Был же здесь… Это не то, и это… А, вот он!» Десятник развернул свиток и начал читать по складам, шевеля губами: