Цунами. История двух волн - Аня Ким

Я покачала головой.

— Вряд ли я смогу об этом забыть. Неужели женитьба на иностранке повод так вести себя с собственным ребенком. Как можно стерпеть, как ты терпишь подобное? — Хиро теснее прижал меня к себе. Его голос звучал мягко, но не оставлял желания спорить.

— Я принял своих родителей такими, какие они есть. Я испытывал их терпение достаточно. Мне больше не нужно, чтобы они одобряли каждый мой поступок, я могу жить без этого. Сейчас я просто хочу, чтобы они приняли тебя. Потому что ты, самое ценное, что у меня есть сейчас.

А если что-то изменится? Если я стану менее важна для тебя? Родители остаются родителями всегда, сможем ли мы противостоять их давлению, сможешь ли ты? Многие не могут, почему мы решили, что мы лучше.

— У тебя удивительно мрачное лицо для девушки, вернувшейся со свидания, — папа оторвался от книжки и поднял кружку с чаем в знак приветствия.

— Тонкое наблюдение. Запиши его на стене.

Я раздраженно скинула босоножки и швырнула сумку в угол. С этажерки для обуви посыпались тапочки, а я в довершение зацепилась за зонт и чуть не рухнула следом.

— Все прошло не слишком хорошо?

— Ужаснее не бывает. Они меня ненавидят, ладно отец ненавидит, но так как мама, похоже, не имеет своего мнения, условно считаем, что оба.

Папа подпер щеку рукой и сочувственно присвистнул.

— Если тебя это утешит, то твой дедушка по маме вначале обещал меня пристрелить. Но после оттаял, вспыльчивый характер у него был, царствие ему небесное.

Я заварила себе чай из пакета, испытывая мрачное удовольствие от попирания восточных традиций чаепития. Какое-то время мы сидели молча.

— Я бы удивился, если бы все прошло гладко. В конце концов, то, что вы затеяли для Японии нетипично. Вряд ли стоило думать, что родители Хиро рассчитывали, что единственный сын женится на иностранке. У меня самого эта идея до сих пор вызывает большие сомнения, хотя Хиро мне нравится.

Он покачал головой, а я улыбнулась пришедшей в голову мысли:

— С другой стороны, я всегда могу сослаться на языковой барьер и сделать вид, что не понимаю их.

— Да, это удобно!

Этим вечером, впервые, за время моего пребывания в Японии я почувствовала толчок. Точнее я услышала, как задребезжали стаканы на полке, и недоуменно выключила воду. Папа прокомментировал как-то вроде "о, снова тряхнуло", и только тогда я вспомнила, что нахожусь в одной из самых сейсмоактивных стран. Внезапно у меня возник почти суеверный страх, почему это произошло именно сегодня, когда мне так недружелюбно дали понять, что в этой семье мне совсем не рады?

Возможно ли, что сама природа мягко насекает мне, что время заканчивается и мне пора собирать вещи?

"Это было неловко"

"Если бы ты знала мою семью лучше, то поняла, что могло бы быть намного хуже"

Я скрестила пальцы, сфотографировала и послала ему фото.

"Что это значит?"

"Это на счастье"

"Я не очень верю, в счастье, но я верю в здравый смысл"

"И как у меня со здравым смыслом?"

"Нам придется поработать над этим"

Город, похожий на духовой шкаф. Вечера, когда мы теряемся в строгих, чистых улицах и переулках. Шагаем рядом, держась за руки, входим в людской поток, словно в реку с темным течением. Ждем сигнала светофора, пересчитываем разноцветные люки, перелезаем через ограждения. Парки с подсвеченными дорожками, река, запечатанная в бетон, желтые полоски на тротуарах. Желтая плитка нужна для незрячих, так объяснил мне Хиро. В местах, где нет препятствий, она имеет один рельеф, а в местах, которые нужно обойти или перед пересечением с дорогой — другой. Человек может идти по ней, словно он видит куда идет. Почему в моей жизни так мало желтой плитки? Мне всегда нужно выбирать куда идти и куда свернуть. Я ощупываю поверхности, в поисках верного пути, и они рассказывают мне свои истории, но не дают подсказок. Никогда не дают подсказок.

Когда мы находимся в помещении с другими людьми, мы живем и взаимодействуем в разных плоскостях, почти в разных пространствах. С Хиро это не так. Даже если мы просто готовим ужин, мы танцуем парный танец. Между нами натянуты нити, напряжение и ослабление которых регулирует наши движения. Шаги, прикосновения, повороты, наклоны, взгляды — все это в каждый момент времени взаимно и обоюдно. И я люблю это ощущение пространства заполненного нами. Словно, когда мы вместе, наша энергия удваивается. Может быть, поэтому нас так сильно тянет друг к другу?

Прошел праздник предков, унеся от меня еще одно воскресенье, которое Хиро провел с родными. В супермаркетах продавали ритуальные сладости, состоящие из прессованного сахара, благовония и средства для чистки памятников. Средства для чистки памятников особенно порадовали меня. Специальные жидкости для разных материалов, щетки скребки и губки. Это так педантично и так по-японски.

В среду, следующую после столь провального знакомства с семьей, я выходила из здания языковой школы, намереваясь доехать до торгового центра и присмотреть что-то из осенней одежды. Здесь до настоящей осени было еще далеко, но в России она обнимет меня уже на выходе из самолета. На секунду ностальгически прижалась щекой к теплому кирпичу опор крыльца. Мне будет не хватать этих дней.

Хиро ждал меня прямо напротив выхода, читая что-то с телефона. Я недоверчиво посмотрела на время, не было еще и пяти. Что он тут делает в разгар рабочего дня. Если из-за меня его уволят, то у нас будут серьезные проблемы.

Я всегда буду любоваться им? Выглядеть настолько хорошо в джинсах и футболке это врожденный дар или этому где-то учат?

На мой вопрос о работе он как обычно отшутился.

— У меня есть компенсация для тебя за провальное воскресенье. Если ты не будешь задавать слишком много вопросов, мы как раз успеем до заката.

Мори Тауэр была столбом, казалось, сплошь из стекла. Несмотря на стройность и высоту в ее облике было что-то монументальное. С того угла, с которого мы смотрели в покатых боках отражались бегущие по небу облака.

— Хочу показать тебе Токио сверху. Это одно из самых высоких зданий в городе, если поторопимся, то сможем посмотреть на закат сверху.

Мы поднялись на лифте и оказались на закрытой видовой площадке. Она была очень просторной, с гигантскими окнами во всю стену. Все ее пространство заполнял свет уже клонящегося к закату солнца. Людей было много, но не слишком, все-таки день был будний. Рядом с окнами стояли