Клуб космонавтики (СИ) - Звягин Андрей Юрьевич

Строители лагеря могли бы поучиться у своих ленинградских коллег, поставивших на городском вокзале самый оригинальный памятник Ленину из всех. Ильич перед революцией приехал в страну в пломбированном товарном вагоне, вот его-то памятником и сделали. Вагон с неоткрывающимися дверями, если кто не понял. На робкие вопросы иностранных туристов "а где сам Ленин?" экскурсовод гордо отвечает — "внутри!"

Правду говорит, потому что внутри вагона — живой памятник вождю. Приложив ухо слышишь, как он там ходит и о чем-то сам с собой разговаривает. Памятники, даже сильно живые, все-таки не люди, изоляцию от общества спокойнее переносят, не бьются о стены, не истерят "выпустите меня сию же секунду".

И в одном из районов Москвы память Ильичу творчески переработали — в монументе открыли опорный пункт милиции. Памятник не живой, огромный и пустотелый, внутри свободного места предостаточно. Поэтому и засели в голове вождя участковые, сквозь глаза-иллюминаторы за порядком приглядывают.

А теперь из Москвы и Ленинграда возвращаемся обратно.

4

Перед администрацией заасфальтирован большой кусок земли для проведения линеек и прочих построений, на его краю — столб наподобие фонарного, только выше и с металлическим тросиком для скрипучего поднятия флага.

Еще в лагере есть несколько одноэтажных белокирпичных зеленокрышных зданий, они называются корпусами. Довольно больших, сверху выглядят, как плоские коробки. В первом кинотеатр, в другом столовая, в третьем проходят различные кружки, например, вышивания для девочек, выпиливания лобзиком для мальчиков и шахматного для всех — наверное, потому, что на него никто не ходит (на те два, впрочем, тоже никто не ходит). В четвертом еще что-то и то же самое в пятом, а в шестом, самом дальнем и поцарапанном временем, разместились склад и прачечная, из трубы которой постоянно поднимается то белый, то черный дым.

Также есть два футбольных поля с вытоптанной травой. Одно большое, размером с настоящее, и второе, поменьше, там можно устраивать встречи пять-на-пять. Неподалеку волейбольная площадка, на которой играют в основном в пионербол (это такой волейбол, где мяч не отбивают, а ловят), и самое главное — пляж. То, ради чего все сюда и ехали.

Он песчаный, громадный, метров триста длинной, огорожен в реке сетью. Около него — заходящий глубоко в воду причал с лодками и катамаранами. И те, и другие детям не положены, но для купания можно брать маленькие резинонадувные лодочки, матрасы и подушки. Плавать и бултыхаться с них в воду очень удобно.

Река отделена от лагеря железным забором, чтоб никто из детей, убежав ночью из спальни, не добрался бы до воды и не утонул, а потом не всплыл в виде зомби и не топил других убежавших, которые тоже станут зомби-утопленниками, и так до бесконечности. Воспитательные сети подстерегают повсюду.

Домики, в которых нас поселили, мне приглянулись. Не новые, но после ремонта, и они близко к реке, спрятались за деревьями от администрации.

Деревянные, двухэтажные, из покрашенных в зеленый цвет досок. Жалко, из обычных досок, не круглых, ведь тогда бы домики напоминали избушку бабы Яги — река по весне разливается, и поэтому они стоят на полутораметровых сваях, точь-в-точь как на куриных лапах.

Крыши треугольные, а под ними — мрачные чердаки. Запертые, но это исправимо. Наверняка там хранятся древние сокровища, а то и парочка скелетов, потому что сокровищ без скелетов не бывает. Короче, наши цели ясны, задачи определены, скоро примемся за работу.

Комнаты в домиках разные. Мы поселились в самой маленькой, как раз для троих и предназначенной. Кроме нас — никого, и это здорово, а то попался бы какой зануда, да еще и не один. В двух соседних живут уже по шестеро. Глеб обрадовался больше всех, хотя виду не показал. Ему с незнакомыми тяжко.

А на втором этаже обитает наш вожатый Геннадий Семенович, и это проблема. Не то чтобы он нам не нравился, но лучше б мы как-нибудь сами. К нашему отряду и второй дом относится, точно такой же, так у него внутри вожатого нет. А тут две секунды ему по лестнице ночью спуститься, пересчитать присутствующих по головам и поутру наказать головы отсутствующие. Хотя и до соседнего домика, отведенного девчонкам, если завредничать, идти недалеко.

Но будем надеяться, что такого не случится. Геннадий Семенович сам недавно был пионером и совесть у него взрослая жизнь еще не забрала. Да и какая там взрослая жизнь, студент он третьего курса политехнического института сверхтяжелого машиностроения имени В.И. Ленина. Можно называть его дядей Геной, но дядя из него так себе, на троечку с двумя минусами и записью "в следующий раз поставлю два". Худой, долговязый, слегка длинноволосый и с усиками для солидности, причем эти усики солидности не добавляют, а напротив, отнимают ее со страшной силой. Усатый старшеклассник, гыгы. Но здесь он начальник. Хотя власть ему, судя по первым впечатлениям, нужна не слишком. Не утонули пионеры, не переломали ноги, не потерялись в зазаборном лесу — и уже хорошо.

А еще взгляд у него с хитрецой, как у Артема. Это интересно!

…Если подытожить, обычный пионерский лагерь, каких сотни и тысячи. Прошлым летом мы отдыхали в почти таком же — с деревянными домиками, кустами вдоль дорожек, администрациями, флагами, коптящими прачечными, проволочными заборами и пляжами на манер австралийских, за подводными ограждениями которых тоскливо, но не теряя надежды, смотрят на людей голодные акулы. И все было хорошо — отдохнули, загорели, накупались. Жаловаться не на что, потому что на мелочи жаловаться стыдно.

Лагерь принадлежит "Агитационностроительному заводу имени В. И. Ленина", или проще, "заводу светящихся лозунгов". Горящая красными фонарями в окна фраза "Скоро коммунизм" — дело их безжалостных рук. И местное "Все лучшее детям" — тоже. Завод огромный, не меньше нашего, даже район для него построили в лесу. Брат-близнец, одним словом. Говорят, руководства предприятий во время совместных праздничных застолий часто спорят, какой завод ценнее для государства и мировой истории. До драк, к счастью, никогда не доходило. Все боятся, что мы на разборки свое каменное воинство приведем.

Но по части пионерских лагерей лозунгосветящиеся нас опередили. У них лагерь есть, а у нас — увы, поэтому на лето директор завода просится к ним или к кому-то еще, в случае отказа обещая в будущем поставить таких вождей, с которыми они потом хлопот не оберутся.

5

Название лагеря мне нравится. "Юный романтик" — звучит! Хоть о романтике говорят постоянно, мне эти разговоры не надоедают. Романтика космоса, дальних походов и прочая. Учителя о ней говорят, телевизор, книги, газеты, плакаты и лозунги.

Деньги — не главное, напоминают они. А также квартиры, автомобили, одежда.

И я согласен! Даже без пломбира жить кое-как можно, а без космоса — нет.

Слышал, что где-то в далеком Подмосковье стоят две малюсенькие деревеньки под названиями Марс и Юпитер. Назвали их так жители. Переименовали после революции. Умопомрачительно! Работают на чумазых незаасфальтированных колхозных полях, выращивают картошку-помидоры, а все равно на звезды смотрят!

6

Мама Глеба рассовала вещи из чемоданов по шкафам и тумбочкам, поговорила с важно надувшим щеки Геннадием Семеновичем, потом вернулась к нам, попросила не баловаться, вытерла у себя на глазах слезы, поцеловала Глеба и не оглядываясь ушла к автобусу ехать обратно.

Все произошло очень быстро, за какой-то час, одним предложением, пусть и на целый абзац с семью сказуемыми… и наступила свобода.

Пахло рекой, слышался плеск волн. Вокруг домика росли деревья, он казался наполнен таинственным шорохом листы… а каково будет вечером!

Доставшаяся нам комнатка оказалась хоть и небольшой, но просторной. Три кровати, причем две рядом с окнами, около каждой — тумбочка. Шкаф, три стула и стол с обмотано-починенной длинной изолентой большой железной настольной лампой… ой.