Игра Водящего - Дака Гермон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мэри закрывает глаза.
– Мы, – говорит она решительно.
Герцог смотрит на меня. Его взгляд затуманен страхом, но в нём появился и проблеск надежды. Это важно.
Я тяжело поднимаюсь и беру свой рюкзак.
– Пошли.
Все смотрят на меня и не двигаются с места.
– В чём дело? Ничего не изменилось, – я перевожу взгляд с одного на другого. – Мы найдём Карлу и Шей. Мы найдём путь домой, прежде чем Водящий получит ребёнка номер 400. Случилась неприятность, но мы же знали, что одолеть чудовище будет непросто.
Лирик медленно встаёт.
– Да, но меня ещё трясёт. Может, пять минут, чтобы очухаться?
– Некогда. – Если я буду думать об этом слишком долго, у меня может не хватить сил сделать то, что нужно сделать.
– Он прав. Мне совсем не хорошо, но я готова на всё, чтобы вернуться домой, – Ниа встаёт и, потягиваясь, морщится.
– Порядок? – спрашиваю я.
– Да… просто… засиделась, – бормочет она, слабо улыбаясь. – Вы знаете, что смелость придаёт сил, когда страшно?
Я сглатываю.
– Когда нет никого смелее нас…
– Верно, – кивает Лирик.
Ниа улыбается.
– Ну что ж, пошли спасать мир.
– Сначала найдём Карлу и Шей, – Квинси неловко поднимается.
Мэри и Герцог ничего не говорят, но тоже встают.
Мы движемся к парку. Войдя в ворота, я резко останавливаюсь. Толпа детей, человек пятьдесят, и все уставились на нас, вытаращив глаза.
– Повторяю ещё раз. Я ищу брата. Его зовут Квинси, – слышу я знакомый скрипучий голос.
– Карла! – Квинси бросается вперёд.
Толпа расступается.
– Квинси? – Карла со свистом втягивает воздух и прижимает руку к груди, неуверенно шагая к брату. Он налетает на неё и тут же отшатывается назад.
Дети разбегаются, крича, что нельзя прикасаться, но уже поздно. Думаю, для Квинси и Карлы это неважно. Они долго и крепко обнимаются.
Квинси отпускает её.
– Как ты?
Карла сгибается и хрипит:
– Я… я… мне нужно…
Мы подбегаем.
– Что с ней? – удивляется Лирик.
Квинси срывает с плеч рюкзак, поспешно расстёгивает карман, достаёт ингалятор и суёт Карле.
– У нее астма? – спрашивает Ниа.
Карла подносит ингалятор ко рту, глубоко вдыхает и, нажав кнопку, задерживает дыхание.
– Теперь лучше? – произносит Квинси.
Она несколько раз выдыхает и вдыхает, потом кивает.
– Что у тебя с лицом?
Он морщится.
– Жуки. Они меня искусали. А что Водящий сделал с тобой?
Карлу передёргивает.
– Я… – Она замолкает, заметив нас, и выпрямляется. – А они что тут делают?
Квинси указывает на нас.
– Ребята помогли мне найти тебя.
– Мы рады, что с тобой всё в порядке, – говорит Ниа.
Карла фыркает.
– Конечно, в порядке. Я знаю, как позаботиться о себе.
В словах её меньше яда, чем обычно. Волосы её растрёпаны, на лице и шее царапины.
– Скажите лучше спасибо, что мой брат цел, – продолжает Карла. – Уверена, во всём этом вы виноваты.
Я её не слушаю, мой взгляд прикован к девочке, стоящей за толпой детей. Шей. На ней костюм для танцев – чёрный купальник, пышная розовая юбочка и колготки.
– Шей! – радостно кричит Квинси.
Я указываю на неё:
– Она настоящая или нет?
– Не настоящая? Это как? – удивляется Карла.
– Долгая история, – отвечает Лирик, потом поворачивается к Шей: – У тебя есть номер на руке?
Она медленно подходит, глядя на него с изумлением. Протягивает руку. 394.
– Как ты сюда попала? – спрашиваю я.
– Я была в лагере, а потом оказалась здесь, – говорит она дрожащим голосом. – Я не знаю, что случилось. Что это за место? Здесь страшно.
Я смотрю на Лирика и Ниа. Настоящая Шей действительно пропала из лагеря. И у неё есть номер на запястье.
– Я хочу домой, – Шей отбрасывает длинные тёмные волосы назад. – Уверена, родители обещали большую награду за моё возвращение. Наверное, меня показали по телевизору. Надеюсь, они выбрали удачное фото.
Лирик подмигивает.
– Настоящая Шей точно сказала бы именно так.
– Я рад, что с тобой всё хорошо, – улыбается ей Квинси. – Я о тебе беспокоился. Не так сильно, как о сестре, конечно, но я думал о тебе всё время.
Она окидывает Квинси взглядом и морщит носик.
– Ну, спасибо!
Карла прячет ингалятор в карман своих мешковатых джинсов.
– Что это за безумное место? Как мы попадём домой?
Шум кругом усиливается. Дети, собравшиеся у деревянной крепости, рассматривают нас. Я рассматриваю их: одни старше, другие младше. У меня начинается паника, когда я вижу их одежду: брюки клёш, полосатые рубашки, длинные юбки, обувь на платформе, гольфы, кожаные куртки с бахромой – некоторые из них явно попали сюда очень давно, как и Герцог.
– Я думал, что дети обычно не собираются вместе, – говорю я ему.
Он жмурится.
– Я никогда не видел так много вместе.
– Я наткнулась на некоторых, когда бродила здесь, пытаясь понять, в чём дело, – объясняет Карла. – Сказала им, что ищу путь домой, и они пошли за мной. Что это за чудовище нас крадёт? Почему происходят эти ужасы?
– Я не шла за тобой, – возражает девочка с длинными рыжими волосами. На ней синие шорты и зелёный шлем танкиста. – Чудовище… чудовище гналось за мной. И я искала, где спрятаться.
– И я тоже, – добавляет маленький кудрявый мальчик, у которого не хватает переднего зуба.
Я разглядываю их. Они кажутся мне знакомыми. Я их знаю?
– Аннабель? Камерон?
Они ойкают.
– Откуда ты знаешь моё имя? – спрашивает мальчик.
– Стена пропавших, – говорю я.
– Точно, – Лирик смотрит на них. – Ты прав.
– Что за стена пропавших? – удивляется Аннабель.
Ниа косится на Мэри.
– Мы нашли стену с портретами пропавших детей. Там были фото наших друзей и ваши тоже.
– Меня показывали в новостях? – допытывается Камерон. – Папа и мама ищут меня?
– Да, конечно. Я уверен, – кивает Лирик.
Я смотрю на запястье Камерона. У него номер 325. У Аннабель 307.
– Вы действительно знаете дорогу домой? – интересуется маленький мальчик в пижаме с супергероями. Лицо у него бледное. Глаза красные и заплаканные.
Другие дети тоже начинают выкрикивать вопросы.
Герцог отворачивается сутулясь.
– Это он? – шепчет одна девочка детям, глядя на Герцога.
– Наверное. Похоже, – отвечает какой-то мальчик. – Значит, он настоящий? Говорят, он здесь навсегда.
– А что с ним не так? – произносит другой мальчик.
Герцог поднимает воротник рубашки, что-то бормоча про себя. Он осматривается.
– Открытое место. Неудачное.
– Герцог, – я подхожу к нему.
Он шарахается.
– Слишком близко.
Я останавливаюсь.
– Извини. – Я вдруг понимаю, что впервые за долгое время он
