Клан Одержимого - Адам Хлебов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне нравился этот великолепный пейзаж. И хоть на дворе стоял декабрь, на море был штиль и холодные волны ласково омывали фламандский берег.
Я почти расслабился и ощущал покой на душе.
Я видел, что девушка утомилась от продолжительной верховой езды, но держалась молодцом.
Наша одежда взмокла, и я подумал, что было бы неплохо помыться и переодеться по приезду.
Мои мысли прервало движение справа.
В следующую секунду со мной поравнялся Себастиан он нагнал нас с Элайной и сказал:
— Посмотри назад.
Я оглянулся.
Блин!
За нами на расстоянии трехсот-четырёхсот метров галопом шли три силуэта.
Монахи. Рано я расслабился. Я уже и позабыл о них.
— Слушай меня, Девитт. Я их задержу! Если не приду в трактир, ждите меня завтра в полдень у центральной ратуши. Если и там меня не будет, плывите в Ватикан без меня. Береги сестру.
Я не успел сообразить, что такое сказал мне Себастиан, как он натянул поводья, притормозил своего коня, развернулся и поскакал навстречу нашим преследователям.
Глава 13
— Стой так не пойдет! — но брат Элайны был уже далеко.
* * *
Он поставил меня перед дилеммой — я не мог подвергать риску Элайну. И не хотел оставлять его одного.
Третий из всадников мог вполне оказаться Бартом Тиельмансом.
С другой стороны, получалось, что я позволил другу идти одному против трех.
Силы явно неравны.
— Кристофер, — я не успел договорить, посмотрев в сторону третьего стражника
— Будет исполнено Сир Девитт, не переживайте мы их замочим. Встретимся за ужином в трактире Папа Пай. Закажите мне кубинского рома, все равно Аарт пари проиграет. Ему платить! — Кристофер понял меня без слов.
Он так же развернул свою гнедую кобылу и скрылся у нас за спиной.
— Элайна, у тебя остались силы? — мне нужно было проявить заботу о девушке.
— Да всё в порядке. — ответила она, не поворачивая голову в мою сторону.
Я надеялся, что она не считает, что я струсил и понимает, что я не мог рисковать ею.
Она сама пришла мне на выручку.
— Они справятся, я знаю это. Кристофер хороший воин, не смотря на свою молодость, но уже успел побывать на трех войнах и вернуться с них живым.
Я ничего не ответил. Разум побеждал эмоции.
Так было правильно.
— Я знаю, ты не оставил бы его, если бы не я. — она старалась не показать виду и поддержать меня.
Я промолчал. Я верил, что Себастиан справится с преследователями.
Я оглядывался через плечо, но вскоре перестал видеть всадников позади нас.
В итоге мы ушли с ней от погони, через час доскакав до Бриэля.
Въехав в город, мы решили снова поменять лошадей и одежду, чтобы нас не могли узнать.
Я не думал, что нас искали бы, опрашивая персонал почтовых станций, но осторожность была совершенно не лишней.
Лошадей мы поменяли прямо на въезде, а за одеждой отправились в центр города.
Среди двух-трехэтажных домиков в городе иногда встречались лачуги, а иногда роскошные дома горожан.
Повсеместно чем-то торговали. Было видно, что город богатеет и прибавляется за счет товаров из порта.
Найдя лавку со всяким барахлом, мы зашли в ее темные недра. Там нас встретил хмурый хозяин лавки.
Он не воспринимал нас как серьезных покупателей и едва взглянув на меня и Элайну деланно развернулся к нам спиной и продолжил заниматься своими делами.
— Кто тут хозяин. Гутен таг, — сказал я на немецкий манер, чтобы поддеть наглеца.
нашли подходящие шмотки. Нам нужно было обоим переодеться, чтобы.
Заплатив старьевщику, я сумел уговорить его постоять на улице, пока Элайна переодевалась в новую одежду, купленную в его лавке.
Правда новой ее можно было назвать условно.
Это были мало ношенные мужские штаны, холщовая рубаха, широкий и очень длинный хлопковый шарф, позволяющий обтянуть грудь Элайны и скрыть ее, под вполне сносной кожаной курткой.
Она выбрала себе объемный пажеский берет, под которым легко спрятала свои белокурые локоны.
На ноги она одела черные сапоги с высокими голенищами. На пояс мы повесили ей небольшую короткую шпагу.
Она выглядела чудесно, хотя ее женственность трудно было скрыть под мужским нарядом. Она напоминала юношу с красивым лицом.
Ее можно было принять за моего оруженосца.
Выйдя из лавки, она хлопнула себя по штанинам, покрутилась и встав на цыпочки спросила:
— Ну как? — ее глаза озорно блестели, было видно, что ей нравилась эта игра с переодеванием.
— Сеньор бакалавр, — так обращались в Испании и Фландрии к юношам оруженосцам, — Хочу спросить готовы ли вы сопровождать меня в ознакомительной прогулке по свободному городу Бриэль? — я улыбнулся и посмотрел на старьевщика. Тот ничего не ответил, он раздосадовано покачал головой.
Торговец вздохнул, и забрав свои два серебряника, вернулся в свою лавку.
Наверно, он видел и не такие странности покупателей в лавке, живя в одном из самых крупных портовых городов Фландрии.
Мы с Элайной рассмеялись и отправились на поиски трактира Папа Пай, который должен был располагаться где-то на прилегающей к порту улочке.
Уже совсем стемнело.
Но несмотря на это, шумные улицы вечернего города были заполнены горожанами, матросами, всадниками, идущими рысью по мостовым.
То тут, то там бойкие фонарщики предлагали свои услуги провожатых, неся в своих руках фонари, горящие на маслах и китовом жире.
А лавки живо вели торговлю.
Мы быстро добрались до косы, с которой начиналась набережная. Идя вдоль квартала с домами с разноцветными фасадами, мы нашли нужную улицу.
В самом ее начале я увидел круглую вывеску с названием, на которой были изображены куриная ножка хлеба и кружка пива.
Она была подвешена на цепях к торчащему из стены кронштейну и покачивалась от ветерка.
Под вы веской из приоткрытой двери лился яркий свет. Оттуда на улицу доносились звуки музыки, раздавались взрывы мужского хохота.
— Иди за мной и нечего не бойся. Просто постарайся не пялиться мужикам прямо в глаза.
— Хорошо, не переживай за меня, я уже бывала в таких местах, — тихо ответила мне Элайна.
Я уверенным шагом направился в таверну.
На входе стоял плечистый вышибала со сложенными на груди руками.
Он преградил нам путь и молча смерил меня взглядом с ног до головы.
Я полез в кошелек, и щелкнув большим пальцем подбросил монетку в воздух.
Блестящий дублон звеня взлетел и была моментально перехвачен вышибалой.
Он расплылся в улыбке.
— Мы любим гостей с деньгами, милости прошу, — он отступил в сторону, уступая нам дорогу, — но сразу предупреждаю: пьяных
