Вендийская демоница - Дуглас Брайан

— Есть еще одна мысль, которая не дает мне покоя. Та демоница, Даанли. Она ведь хотела вернуть себе своего сына, не так ли? Я не вижу смысла дольше держать у себя в доме эту статую. Я хранила ее в память о моем покойном муже, но теперь… Теперь все это как-то сразу утратило смысл.

— Вы хотите отдать золотого мальчика Даанли?

Масардери кивнула.

— Полагаете, это не опасно? — спросила она у Конана.

— Думаю, нет. Напротив, опасно будет оставлять статую у себя.

Таким образом, было принято сразу два очень важных решения: Конан получает две сотни золотых и десяток изумрудов, а демоница Даанли — золотую статую.

К третьему решению Масардери подтолкнули неугомонные кузины. Они явились к госпоже Масардери на следующее утро и сразу приступили к делу.

— Видишь ли, дорогая, — начала одна и замолчала.

— Случилась удивительная вещь, — подхватила вторая.

— Мы начали… испытывать чувства, — заключила третья.

— Вы влюбились? — догадалась Масардери.

Они покраснели и переглянулись. Наконец самая старшая из кузин, наиболее отважная, произнесла:

— Не могла бы ты продать нам своих негров?

Масардери расхохоталась.

— Я отдам вам моих чернокожих — навсегда, в полное и безраздельное владение, — при двух условиях: во-первых, если они сами этого захотят, и во-вторых, если вы отвезете золотую статую па берег моря Вилайет и вручите ее демонице. Почему-то в последнее время я стала очень чувствительной. Не поверите, но мне жаль эту безобразную мать. Не нужно заставлять ее страдать из-за потери. У меня нет своих детей, но я знаю, что потерять ребенка — худшее испытание из возможных.

Все поставленные Масардери условия были соблюдены, и вот теперь из дома в Акифе выступали многочисленные путешественники. Три кузины в сопровождении троих негров везли статую на берег Вилайет, чтобы затем переправиться на остров и поселиться в опустевшем имении Кэрхуна.

Конан и Мэн-Ся, верхом на хороших конях, намеревались продолжить путешествие на восток, в Кхитай. Часть пути они собирались проделать вместе, а там — как получится.

Что касается Арвистли, то он пригрелся в доме Масардери и втайне надеялся на то, что она не попросит его присоединиться к прочим путешественникам. Ему очень хотелось прожить в покое и довольстве хотя бы зиму.

Что ж, Масардери была признательна мастеру иллюзий, так что он мог не слишком беспокоиться за свою участь. Теперь все было хорошо. Теперь Масардери совершенно спокойна за свое будущее.

Проводив последнего путника, Масардери с облегчением вернулась в свои покои. Как хороню! Как тихо! Мастер иллюзий копошится где-то в дальних комнатах, как черепашка в коробочке. Он не посмеет тревожить госпожу из страха, что та выставит его вон.

Нет ни назойливого Кэрхуна, ни бдительного телохранителя, ни любознательного кхитайца, ни обожающих госпожу негров-носильщиков, ни болтливых кузин.

Ти-ши-на. Покой. Все позади. Как хорошо жить! Масардери велела молчаливой служанке подавать обед и вошла в трапезную.

Обитые мягким бархатом табуретки были здесь намертво прибиты к полу, ножи прикованы тонкими, но прочными стальными цепочками, тарелки прикреплены к столешнице, кубки также посажены на цепь, точно сторожевые собаки.

Как спокойно, как тихо… Как уверенно чувствует себя Масардери у себя в доме! Как удачно она все устроила!

Это она и называет — избавлением от страха.