Люби меня по-немецки - Агата Лель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ульяна, что… что ты делаешь?
— Возьми меня, — в голосе несгибаемая сталь.
— Что? Возьми, в смысле — секс? Прямо здесь? Сейчас?
— Да, прямо здесь и сейчас!
Вытянув руку, словно спасая отчаявшегося от прыжка с крыши, Олег делает пару осторожных шагов вперёд:
— Детка, фортепиано… Оно раритетное и дико дорогое, твои каблуки могут оставить царапины. Это губительно для покрытия! Может, пойдём в спальню?
— Нет. Я хочу именно здесь. А потом там, — тычу пальцем на шкуру леопарда у декоративного камина. — Обмажешь моё тело взбитыми сливками, а потом слижешь.
— Но… это шкура гватемальского леопарда, на него даже смотреть желательно издалека, — нервный смешок. — Боюсь, взбитые сливки она мне точно не простит.
Он что, вспотел?!
— Хорошо. Тогда на кухонном столе. Смахнём тот страшный сервиз из Чехии и…
— Господи, Ульяна, да что вдруг на тебя нашло? — сокрушается. — Чем тебе не угодила кровать? Весь мир делает это там и ничего — все счастливы.
— Я знала, знала это! Дурацкая была затея, — к огромному облегчению благоверного спрыгиваю с фортепиано и поправляю юбку. — Но я по крайней мере попыталась.
— Попыталась что? Прости, но ты говоришь загадками.
— Попыталась расшевелить тебя, вывести из зоны комфорта, попыталась побудить тебя совершить какую-то глупость. Показать тебе, что главные вещи в жизни — не вещи! А чувства, страсть, адреналин — вот что важно, а неё кусок шерсти и уродливые фигурки слонов!
— Это мрамор из Неаполя! — ужасается он и ставит каждую на своё место. — Понятия не имею, что с тобой вдруг произошло, но давай спишем это на гормональный всплеск. Давно у тебя были женские дни?
— А ты не ведёшь за меня календарь? Странно.
Я негодую. Я завожусь. Очень хорошо, так мне будет гораздо проще.
— Не вижу ничего плохого в том, что я стараюсь всё держать под контролем и бережно отношусь к вещам, на которые сам же и заработал. А ты, прости, ведёшь себя сейчас как бунтующий подросток. Хочешь секса — я вовсе не прочь, правда, ты же знаешь, что лучше делать это через два часа после еды, а я только-только поужинал. Может, пока посмотрим кино, а потом…
— Вот, возьми, — извлекаю из кармана связку ключей и с облегчением кладу в его ладонь.
— Что это?
— Как видишь — это ключ от твоей, — намеренно нажимаю, — квартиры. Прости, Олег, так будет лучше для нас обоих.
Сказав, наконец, главное, с чувством выполненного долга иду на выход.
— Но зачем? Почему? — блеет Олег, явно выбитый из привычного седла постоянства. — Я дал их тебе от чистого сердца! Я действительно хочу чтобы ты стала частью моей жизни.
— Но желательно, чтобы не трогала твои вещи и вообще летала по воздуху, чтобы невзначай не испортить зимбабский, или какой там, паркет.
— Это тиковое дерево.
— Спасибо, буду знать.
— Ульяна, не пори горячку. Давай сядем, нальём по бокалу вина и поговорим о том, что тебя тревожит, хорошо? — Олег заключает мои ладони в свои и выверенным тоном адвоката за десять тысяч в час продолжает: — Думаю, в ходе доверительной беседы мы придём к консенсусу и забудем об этом маленьком недоразумении. Как ты на это смотришь?
— Помнишь, я говорила, что ты хороший? — отвечаю вопросом на вопрос. — Так вот — этого крайне мало, чтобы идти дальше по жизни вместе.
Голубые кристаллы глаз затмевает пелена подозрения.
— У тебя кто-то появился?
— Нет, конечно, нет, — вру, забыв, что передо мной первоклассный юрист.
— Понятно, — Олег шумно выдыхает через нос и отпускает мои руки. — И кто он? Я его знаю?
— Никто. У меня правда никого нет!
— Нет, не правда! Только я в толк не возьму — когда ты успела? Ты так много работаешь: командировки, совещания, важные встречи. Ну не твой же это босс, в конце концов! — и тут его осеняет. — Тот звонок — это был он?! Парень с немецким акцентом, Оливер, кажется? Это был он? Ты к нему поехала делать важный отчёт для Артура?
Молча киваю и опускаю глаза.
— У нас с ним ничего никогда не было, я тебе не изменяла. Но просто… В общем, мне нужна пауза. И дело даже не в том парне, эта пауза была мне нужна ещё давно. Мне надо хорошо подумать, всё взвесить. Побыть одной.
— И сколько тебе нужно времени на раздумья?
— Хочешь внести дату нашего воссоединения в свой ежедневник?
— Иронизируешь? Вообще-то, это ты меня сейчас кидаешь, а не я тебя! Твои шутки немного неуместны, тебе так не кажется? — складывает руки на груди и сжимает плотно губы.
Олег всегда казался мне если не великим красавцем, но очень симпатичным. Про таких, как он, говорят — благородая порода. Но сейчас, глядя на него, я вижу просто ухоженного мужчину под сорок, погрязшего в своих загонах по самую макушку.
— В общем, давай так: назовём это паузой. Мы побудем врозь и потом решим, как нам быть дальше.
— Я не поддерживаю твоё решение, но принимаю его, — холодно соглашается Олег. — Но знай, это только потому, что у меня к тебе есть чувства.
— Больше, чем к работе?
— Даже больше, чем твои к твоей.
Нет, всё-таки мистер Шмель не зря ест свой хлеб.
Разговор получился именно таким, как я и ожидала. Дипломат он дипломат во всём, даже если речь касается дел амурных. Никаких эмоций, голый расчёт.
С чистотой совестью покидаю его фешенебельную высотку, сажусь за руль и думаю, как мне теперь быть дальше.
Вот взяла я эту паузу, и? Что мне это дало? То у меня был хоть какой-то шанс обзавестись в ближайшее время потомством, а теперь я профукала и его. И что, что великой любви нет, зато дети точно получились бы умными. И аккуратными.
Чёртов Ганс,
