Po tu storonu - Chinenkov

– Вы уже знали про существование рецепта, когда собирались ехать ко мне «по обмену опытом», или мой болтливый язык натолкнул вас на эту блестящую мысль?

– Про рецепт и настойки я ничего не знал, – пожал плечами Мартин. – Но был наслышан о чудесах исцеления в вашей лаборатории. Так вот я, хорошо зная тебя, решил приехать «в гости» и просить поделиться секретом твоего успеха! Ты же не откажешь в просьбе «старому боевому товарищу»?

– Нет, не откажу, – усмехнулся Азат. – Я дам вам рецепт, но вы не сможете им воспользоваться. Те растения, из которых могут быть изготовлены препараты, произрастают только в одном месте, а именно в таёжной глуши Верхнеудинска!

– Это правда, что ты мне сказал? – выдавил Мартин из себя. – Или таким образом ты пытаешься…

– Увы, но я сказал правду, – вздохнул и пожал плечами Азат. – Когда привезённые мною из Верхнеудинска настойки подходили к концу, я пошёл в лес, собрал точно такие же растения и изготовил из них настой. Однако он оказался бесполезным и не действовал исцеляюще на больных.

– Может, ты забыл что-то добавить? – подался вперёд Мартин. – Какой-нибудь «змеиный корень» или «ведьмин мох», например?

– Я соединил всё, что говорил мне когда-то старик бурят, – ответил Азат. – Но получившийся настой оказался не «лечебнее» обыкновенной воды.

– Ты точно ничего не напутал и не забыл? – нахмурился Мартин.

– Я тоже так подумал, – ухмыльнулся Азат. – Но потом съездил в Улан-Удэ, собрал там травы, изготовил из них настой и… Всё вернулось на круги своя. Мои пациенты стали выздоравливать и благодарить меня.

Боммер всё ещё недоверчиво смотрел на Мавлюдова, пытаясь услышать фальшь в его голосе. Но тот говорил совершенно серьёзно, только вот речь явно давалась ему с трудом. Его руки, челюсти и губы беспрерывно вздрагивали.

– Хорошо, под столом стоит бутылка, похмелись и спи, – сказал Боммер, вставая. – Только не перебери… Чтобы утром был как огурец и больше выпивки не клянчил!

*

Азат выпил водку прямо из горлышка и поморщился – облегчения он не испытал. Не найдя ничего лучше, он укрылся с головой одеялом. Слабость в теле и озноб были вызваны не только похмельем, но и мучительными душевными переживаниями.

Решив принять успокоительное, он встал с кровати и побрел в ванную, надеясь найти аптечку. Взявшись за дверную ручку, Азат замер от неожиданности.

Боммера сидел на корточках у открытого чемодана и держал в руках рабочую тетрадь Мавлюдова.

– А-а-а, это ты, – усмехнулся застигнутый врасплох Мартин. – Вот, перелистываю твои «труды» и не нахожу в них ничего интересного.

– И-и-и… для чего ты это делаешь? – со злобным упрёком полюбопытствовал Азат. – И как ты узнал, что, собираясь в Москву, я прихватил с собой свою тетрадь?

– Это было несложно, – пожал плечами Мартин. – Ты сам обмолвился про неё вчера, когда упивался спиртным и болтал без умолку.

– Этого не может быть! – Азат осёкся и замолчал – он ничего не помнил. – Можно было утра дождаться и попросить, а не рыться в моих вещах ночью, как вор.

– Коль скоро ты не спишь, а бодрствуешь, – начал Мартин, перелистывая тетрадь, которую всё ещё держал в руках, – предлагаю продолжить разговор, который мы не закончили ввиду твоего плохого самочувствия. И поскольку у меня больше нет сил вызывать тебя на откровенный разговор… Я просто решил просмотреть твои бумаги.

– И-и-и… Ты часто поступаешь так? – спросил, облизнув губы, Азат.

– Нет, я так поступил впервые, – ответил Мартин, закрывая тетрадь. – У меня нет друзей и знакомых, так много пьющих, как ты.

Азат промолчал, испугавшись, что не сдержит себя и взорвётся.

– Записи в твоих «рабочих» тетрадях, – продолжил Мартин, – бредовые! Такую белиберду мог записать только первокурсник, не имеющий понятия, что такое медицина.

Азат и на это ничего не ответил ни словом, ни жестом, ни взглядом.

– Все записи в твоей тетради, – снова заговорил Боммер, – не что иное, как набор смехотворных глупостей. Я теперь в глаза постесняюсь смотреть тем учёным, которым представлял тебя как «научное светило».

Чаша была переполнена, и Азат больше не мог сдерживаться.

– Но это не даёт вам право копаться в моих вещах! – воскликнул он возмущённо. – Пусть я недоучка, не «научное светило», но я успешно лечу людей, и они доверяют мне! Вот даже ты пытаешься выкрасть у меня секрет моего успеха и ничем не гнушаешься!

– Возможно, ты прав, – улыбнулся Боммер. – Но я вынужден был так поступить, пойми меня! Ты часто пьян, а мне уезжать пора. Срок моей «научной» командировки уже заканчивается.

Возмущение Азата всё возрастало. Он напрягся и покрылся испариной.

– Я, наверное, умру от счастья, прощаясь с тобой, – процедил он сквозь зубы. – Твоё сегодняшнее поведение перечеркнуло всё.

– А что ты скажешь на моё предложение уехать из страны со мной? – ошарашил его Мартин. – Здесь ты никто, так себе, лекаришка без будущего, а в Германии… Там я гарантирую тебе успех и завидное местечко в списке учёных с мировым именем.

– Но-о-о… Зачем я тебе понадобился? – прошептал Азат, находясь под сильнейшим впечатлением от услышанного. – Ты же сам говорил, что я…

– Ничего, – перебил его Мартин. – Ты мне нужен таким, каков есть. Так что, принимаешь моё предложение?

Мавлюдов внезапно обрёл ясность мысли. Предложение Боммера подействовало на него как ушат холодной воды. Как его понимать?

– Ты, наверное, издеваешься надо мной? – заговорил он. – Даже если ты не шутишь и говоришь искренне, меня никогда не выпустят из страны.

Боммер медленно выпрямился и, не глядя на него, сказал:

– Ты мне ответь, принимаешь ли моё предложение или нет? Если да, то все хлопоты по твоему «переезду» я беру на себя.

Азат, едва дыша, пристально вглядывался в каменное лицо Боммера, пытаясь увидеть на нём лукавую улыбку. Тогда неуверенным голосом он ответил:

– Да, я согласен, только…

– Что ещё? – взглянул на него с недоумением Мартин.

– Ты… то есть вы… Вы гарантируете мне безопасность, господин Боммер? – пролепетал Азат, задыхаясь от распирающего грудь волнения.

– Гарантирую, не беспокойся и готовься, – ответил Мартин уверенно. – Но, пока всё это произойдёт, ты должен передать мне рецепты и препараты, изготовленные на их основе для изучения, согласен?

– Согласен, но ни рецептов, ни препаратов у меня при себе нет, – усмехнулся Азат, начиная понимать, что немец пытается надуть его. – Я хочу иметь конкретные гарантии, а не твои обещания, господин Боммер! И рецепты, и препараты я прихвачу с собой, когда ты перевезёшь меня за границу! Такой расклад тебя устраивает, «партнёр германский»?

Мартину ничего не оставалось, как в задумчивости поскрести пятернёй подбородок и ответить:

– Яволь…

9

Митрофан Бурматов сидел в своей комнате и ждал. Он лишился последней надежды.

Когда в замке повернулся ключ, Митрофан уже приготовился к самому худшему. Но в дверях появился не «месье Жан», а его сторож Иван Милютин. Вот уже двое суток он неотлучно находился рядом с ним и изводил разговорами, от которых невыносимо болела голова.

Войдя в комнату, Милютин поудобнее расположился на стуле и сказал:

– Ну так что? Меня только что «уполномочили» узнать у тебя, надумал ли подписать документ?

– Нет, не надумал, – ответил Митрофан, поморщившись от гадливого чувства, вдруг ожившего внутри. – Пусть остаётся всё как есть, так и передай своим хозяевам!

– Я-то передам, вот только тебе не поздоровится, – ухмыльнулся Милютин. – Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт, если откажешься. Ей-богу, мёртвый не позавидует!

– Что-то я не понимаю тебя, – сказал Митрофан озадаченно. – Ты мне только что угрожал, или…

– Я передал то, чего мне было велено, – снова ухмыльнулся Милютин. – У тебя, кстати, сутки для раздумий остались. Так что ставь закорючку на бумаге – и дело с концом!

– Ну уж нет! – отказался Митрофан. – Я не хочу остаться нищим!

– А по мне так уж лучше быть нищим, чем мёртвым, – изрёк «Малюта», вставая. – Идём, прогуляемся маленько. Я кое-что тебе покажу! Может быть, увиденное заставит тебя по-другому мыслить?

По коридорам замка охранник и узник шли не торопясь. Поплутав по лестницам и переходам, они спустились в подвал, и «Малюта» открыл тяжёлую дверь.

– Прошу, мистер, – сказал он, пропуская Митрофана вперёд себя. – Проходи, полюбуйся… Возникнут вопросы, задавай, не стесняйся. Я всё тебе обскажу и покажу, как барышне в музее.

Бурматов зашёл в помещение с таким чувством, словно переступил порог ада. Здесь отовсюду так и пахло смертью и страданиями. Милютин закрыл дверь, зажёг факел, и Митрофан с ужасом рассмотрел обстановку помещения.

Увиденное шокировало Бурматова: низкие узкие оконца наподобие бойниц, стены увешаны инструментами для пыток, от одного вида которых становилось дурно. Посреди комнаты огромный «станок», прозванный в народе дыбой, а рядом стулья с шипами, на которые сажали несчастных узников умирать от невыносимой боли. Тут же, на широком столе, пыточные блоки, пояса, башмаки, перчатки, воротники… Словом, всё для утонченных жесточайших истязаний.