Эра Стрельца - Наталья Андреева

Алексей хотел, чтобы все было по-честному. К недостойным противникам он испытывал жалость. Удостоверение лысый так и не открыл, повертел в руках и вернул. Жена, которая внимательно следила за его действиями, покачала головой и, схватив за руку пацана, потянула его за собой в комнату:

– Пойдем. У папы серьезный разговор.

– А чем я могу…

У Глебова была отвратительная привычка: он обрывал фразы, так и не завершив свою мысль. Должно быть, по литературе у него была двойка.

– Раньше вы работали в фирме «Алексер» менеджером по продажам. До середины августа. О том, что убит Серебряков, в курсе?

– Да Миша мне…

– …?

– Звонил, – с трудом закончил свою мысль Глебов.

Леонидов тут же ее развил:

– Миша – это ваш бывший коллега Михаил Коваленко? Вы поддерживаете с ним отношения?

– Он поддерживает, – отмахнулся Глебов. – Я не…

– Где мы можем поговорить?

– А…

Вслед за хозяином Алексей проследовал в единственную комнату. Женщина, делающая вид, что смотрит телевизор, тут же поднялась с дивана:

– Я мешаю?

– Хотелось бы поговорить наедине, – кивнул Алексей.

Пацан смотрел на него, открыв рот. Интересно, что ему сказала мама? Придет дядя с пистолетом забирать папу? Женщина и ребенок ушли на кухню. Алексей огляделся. Глебовы жили бедно, очень бедно. Мебель старая, палас вытерся, обои на стенах выцвели. По сравнению с хоромами Серебряковых здесь – нищета.

– Чем же вы сейчас занимаетесь, Борис Аркадьевич?

Глебов покосился на экран монитора. По нему плыли разноцветные рыбки. Компьютер находился в ждущем режиме. Это была самая ценная вещь в доме. Видимо, она кормила эту маленькую семью.

– Работаю, – вздохнул Глебов. С нераспространенными предложениями он кое-как справлялся.

– В какой-нибудь фирме, менеджером?

– С работой нынче… Я на оптовом… Складе.

– Грузчиком? – уточнил Алексей.

– Вроде того.

– У вас же высшее образование?

– Ну…

– Вас очень обидели, Борис Аркадьевич?

– Меня? Разве только меня?

Алексей понял, что задел за живое. Эта тема была Глебову близка, и он вдруг разговорился:

– Им же наплевать, что мой ребенок кушать хочет. Серебряков-то фирму Валерке на откуп отдал. Накопить ничего не удалось, все хотели пожить, как люди. Не думал, что со мной так. Лишнего я не просил, работал, сколько требовалось, и выходные, и проходные, с начальством не спорил, клиентам не хамил. За что? До сих пор не понимаю. – Глебов развел руками.

– Если вы так добросовестно работали, отчего же Иванов вас невзлюбил?

– Дело не во мне. Мы с Мишкой были заодно, знали, что надо в первую очередь продавать, чтобы товар не залежался, как клиента убедить, как план выполнить. Короче, знали, как надо. А Валерка столько ляпов начал делать, что никакого терпения не хватало. Под носом у него народ стучал начальству, что он дурак и ничего в продажах не понимает.

– А вы стучали?

– Мы – люди Паши Сергеева, – уклончиво сказал Глебов. – Он нас на работу брал, он с нас и спрашивал. Ну и Серебряков время от времени интересовался, как идут дела, что лучше продается, как увеличить оборот. Прибыль магазина – это моя прибыль, я с нее проценты получал, зачем же мне такой управляющий, как Иванов? Он же меня разорит!

– Вам сейчас туго приходится, Борис Аркадьевич? – посочувствовал Алексей.

– Да ничего. Потихоньку, – промямлил Глебов. И вновь замкнулся.

– Обижены вы на Серебрякова?

– Да, было. Возненавидел, – честно сказал Глебов. – Он виноват. Не Валерка. Валерка что? Шестерка. Одно время хотел сделать бомбу и взорвать его «Сааб» вместе с владельцем, да денег не хватило. За мысли-то не сажают? Так ведь?

– Недоказуемо, – согласился Алексей и вкрадчиво спросил: – Приценялись к бомбе-то?

– Было. Спать не мог по ночам, так ненавидел. А когда узнал, что его убили, так сразу и бессонница прошла. Подумал, Бог шельму метит, нашелся-таки удалец. Серебряков особый талант имел врагов себе наживать. Хорошо, что я взрывчатку тогда не достал. Даже не пытался. Не смотрите так. У меня семья, ребенок. Подождать только надо, а там, может, и до Паши очередь дойдет…

– А при чем здесь Паша? – удивился Леонидов.

– Как же? Своих-то надо беречь. Отстаивать.

– Где вы были вечером двадцать девятого августа?

– Дома.

– А кто это может подтвердить?

– Жена, – пожал плечами Глебов.

– А кто вы по специальности, Борис Аркадьевич? – неожиданно спросил Алексей.

– Я? Инженер. По диплому. Программированием потихоньку занимаюсь. Подрабатываю.

«Значит, мозги работают хорошо», – сделал вывод Алексей. Рановато сбрасывать со счетов Глебова. Рановато.

– С соседями как?

– А что соседи?

– Может, вас кто-нибудь видел в тот вечер? А?

– Двадцать девятого? – наморщил Глебов высокий лоб. Из-за лысины просто-таки высоченный! – Приходил Василий, сосед из сорок восьмой квартиры, принес магнитофон. Починить.

– Вы что ж, и ремонтом бытовой техники подрабатываете?

– Да всем, чем можно. А что? Запрещается?

– Отчего же? Я не налоговая инспекция.

– А как там у вас? Ну, в милиции, работается?

– По-разному. – Леонидов поднялся: – Я зайду к вашему соседу, чтобы снять вопрос.

– Это как вам угодно.

Глебов глянул на него исподлобья. Ох, не так-то он прост!

– Кстати, с Коваленко общаетесь?

– Вы уже спрашивали. – И память цепкая! – Он иногда звонит, новости сообщает: кто из наших куда устроился, кто женился, кто развелся. Думает, что мне это интересно.

– А не подскажете, когда его можно застать дома?

– С утра. Раньше десяти он с постели не поднимается и раньше часу ночи домой не приходит. Все по барам да по тем местам, где бабу можно снять. Я таких мест и не знаю. Только Мишка стрелять в Серебрякова не стал бы. Вот если бы в Валерку Иванова, тогда Михаил первый кандидат.

– Они конфликтовали?

– Да, – коротко сказал Глебов.

– На Валерия Иванова пока не покушались, – почти с сожалением вздохнул Алексей. Личность управляющего не вызывала у него симпатии. – А кто из ваших бывших коллег мог бы стрелять в Серебрякова?

– Народ, знаете ли, измельчал, – усмехнулся Глебов. – А у мелких людей и месть такая же. Мелкая. Колесо у машины проколоть, слово похабное нацарапать или зеркало отвернуть. Можно еще отравить любимую собаку соседа, тараканов поморить, чтобы к нему переползли. Но чтоб убить…

– А если это человек с больной психикой? – терпеливо дожимал его Алексей.

– У людей с больной психикой сейчас формируется депрессия, а не агрессия. Проще забиться в свою конуру и обидеться на весь мир, чем попытаться его исправить.

– Да вы философ!

– Я просто человек, – скромно сказал Глебов.

Спорить с ним насчет сильных чувств и измельчания народа Алексей не стал. Он-то повидал куда больше Глебова!

Хозяин стоял на пороге, а Алексей звонил в соседнюю квартиру. Нужен свидетель. А вот и он. Огромный мужик в грязной майке и тренировочных штанах с лампасами. Генерал! Главнокомандующий пивного фронта, судя по огромному животу.

– Василий?

– Он самый.

– Я из милиции. Насчет вашего соседа.

Глебов поспешно прикрыл дверь в квартиру, чтобы не показать своей заинтересованности.

– Борьки? Смеетесь, что ли? Да он мухи не обидит!

– Мухи не обидел, – согласился Алексей. – Все мухи целы. Я насчет слонов. Мне хотелось бы, чтобы вы подтвердили тот факт, что двадцать девятого августа около девяти часов вечера отдали Борису Аркадьевичу магнитофон в починку. Что в это время, именно двадцать девятого августа, он был дома.

– Магнитофон? Какой магнитофон? А, да, заносил… В понедельник. И в девять! Точно! Я только с работы пришел! «Новости» начались. Я «Новости» всегда смотрю.

– Вы точно помните, что это было двадцать девятого августа?

– А то! У жены тридцатого день рождения, я, как положено, зову гостей. В субботу, это само собой, теща приезжает. А ежели на будни падает, так мы с друзьями… Пивка, кстати, не хотите?

– Я не пью.

– Бывает, – покачал головой пивной генерал. – Короче, я с выходных начал готовиться, чтоб жене, значит, приятное сделать, а агрегат не фурычит. Я к соседу, а он говорит, занят, завтра, мол, зайди. В понедельник, значит. Ну я и зашел. Магнитофон мне Борька в момент наладил. Голова! При мне и наладил.

– А сколько он возился с магнитофоном?

– Ну, часа два. Потом обмыли.

– Глебов что, пьет?

– Ни-ни! Посидел за компанию.

– Спасибо, Василий, вы оказали неоценимую помощь следствию.

– Че-то я не понял…

«И не надо».

Когда он пришел, наконец, домой, мама с удовлетворением сказала:

– Нагулялся! – Он вспомнил, что ночевал у Ляли, откуда позорно сбежал поутру, а вчера вернулся поздно и моментально заснул. Мама еще ничего не знает, потому и говорит:

– Мой руки и садись ужинать.

– Надеюсь, это не макароны?

– Гречка.

– Как? Неужели ты решилась? – ужаснулся он. Впрочем, ужаснулся притворно.