Звездные мечты - Джун Зингер

Кики извинилась и ушла в свою комнату. Даже не закрыв за собой дверь, она кинулась на кровать и разрыдалась в подушку. Анджела… Больно не ей одной…

Через час в голову Кики пришла блестящая идея. Почему бы Анджеле и Дику не изменить свои планы на медовый месяц и не полететь вместе с ней в Рим?

— Мы будем предоставлены самим себе и отлично проведем время. La dolce vita[15] и все такое. И не переживай относительно интимной стороны. Брэд и я тоже хотим побыть наедине, так что у тебя будет достаточно времени натрахаться.

Идея показалась Анджеле грандиозной, но она сказала Кики, что это невозможно. Дик никогда не откажется от своего желания — провести медовый месяц у побережья Южной Калифорнии на острове, который недавно купил Лайем Пауэр, намереваясь продать свой дом в Хемптоне. Что же касается близких друзей, то Лайем признался — он устал от тамошнего высокомерного дерьма. В конце концов, он и его семья — калифорнийцы. Они должны устраивать свою жизнь в этом «золотом» штате, где его сын собирается стать губернатором.

Лайем Пауэр намеревался назвать свой остров «Мировое убежище Пауэра», в честь своей студии; он хотел там все полностью обновить. Говорили, что Валентино[16] часто использовал этот остров как приют для своих любовных утех. Сейчас здесь имелся бассейн, теннисный корт, а также дом, построенный в девятнадцатом веке. Лайем предполагал построить на острове новый бассейн, новые теннисные корты, новую пристань и несколько домов для размещения всей семьи. Старый дом он решил предоставить молодоженам — где еще они смогут найти такое место для медового месяца. Уединенно, покойно… И Тихий океан во всем своем великолепии. Может быть, они пригласят приехать фотографа из «Лайфа» или какого-нибудь другого журнала и сделать несколько снимков конгрессмена и актрисы. На острове жила одна супружеская пара, смотритель и его жена, они обеспечат все необходимое молодой семье. Кроме того, Дик не может надолго отрываться от своих обязанностей, конгрессмен должен работать без передышки, а не болтаться по Европе среди разных декадентов-иностранцев. «Верно?» — требовательно вопрошал Лайем Пауэр, и никто не смел ему возразить.

— Но почему ты сама не можешь выбрать место? — спрашивала Кики. — Почему выбирает только Дик? Нет, даже не Дик, а этот старый черт. Надеюсь, я не совершила ошибки, подписав контракт с его студией, но, кто его знает, может, и ошиблась.

Пока Кики рассуждала о возможной ошибке, Анджела мучилась сомнениями. Кики была права. Отец Дика проявил наглость, указав, где им следует провести медовый месяц. И она была разочарована тем, как слепо Дик ему повиновался. Действительно ли Дик был папенькиным сынком? Почему он, по крайней мере, не посоветовался с ней? Почему не спросил, хочет ли она отправляться на этот остров? Возможно, ее Мать права и она вовсе не знает Дика по-настоящему.

Ладно, может быть, уединение на острове Пауэра поможет им наладить близкие отношения. На самом деле она сознавала, что проблема заключается не в том, где они проведут медовый месяц, а что они будут говорить друг другу между прогулками по океану под парусами и занятиями любовью. Что обсуждают новобрачные, когда пьют кофе за завтраком? Об этом не было написано ни в одной книге.

Действительно, до сих пор они почти никогда не оставались наедине, все время находились в компании других людей — в кино или театрах, ресторанах, клубах и на вечеринках, музеях и выставках; на официальных встречах — обедах, приемах и тому подобном. Даже на отдыхе, играя в теннис, прогуливаясь на яхте или купаясь, они обычно были в каком-то окружении.

Сомнения не давали ей покоя. Любит ли ее Дик? Или же они обе, как считала мать, готовы были залезть на дерево, лишь бы не выйти замуж за человека, похожего на их отца? Не совершала ли она ошибку? Или она начала сомневаться из-за разговоров матери и Кики? Но она не должна так поступать. И ее мать, и сестра были циничными женщинами. Если она не будет придерживаться своего собственного мнения, у нее не будет ничего.

7

Мистер и миссис Лайем Пауэр давали обед в честь невесты и ее близких в одном из отелей Территауна, где они остановились; по этому случаю они подарили Анджеле старинный бриллиантовый кулон. Анджела находила его очень красивым, но Кики назвала его «безвкусным». Мари, вернувшаяся поздно вечером в Стонингем, сухо заметила:

— Видимо, в семье Пауэров крупные бриллианты считают показухой. — И она выразительно перевела взгляд с обручального кольца Анджелы на кулон.

На туалетном столике Мари стояла шкатулка с драгоценностями, выложенная перламутром, — шкатулка Евгении, которую Мари привезла в Нью-Йорк, когда бежала из Нового Орлеана. Сейчас она намеревалась разделить ее содержимое между двумя молодыми женщинами в качестве свадебных подарков. Она все еще сердилась на Кики и поначалу, в назидание ей, хотела отдать все драгоценности Анджеле, но потом передумала. Она знала, что Кики не только никогда не простит ей этого, но затаит неприязнь и к Анджеле. Кики была такая — она не могла вынести, чтобы другие обладали чем-то, чего не было у нее. Мари не хотела вносить разлад между сестрами, который может сохраниться, даже когда ее самой уже не станет.

Узнав желание матери — разделить драгоценности поровну между дочерьми, Анджела запротестовала:

— Ты не должна отдавать все это нам, мама. Ты должна что-нибудь оставить себе.

Мари иронично улыбнулась:

— Нет. Я больше не нуждаюсь в наследстве дю Бомонов. Я теперь Уиттир. И чувствую себя как Уиттир. И ты, в конце концов… была… известна как Анджела дю Бомон. Ты и должна обладать драгоценностями дю Бомонов. И Кики, конечно, — добавила она вежливо.

Кики отметила это покровительственное замечание тем, что взмахнула своей белокурой гривой. Еще одно свидетельство, что ее мать всегда отдавала предпочтение Анджеле. Но право начать выбор Мари предоставила Кики.

Каждый предмет долго обсуждался. Глаза Кики сужались, взгляд становился острым при взгляде на вещи; Анджела же давала согласие на обмен любого изделия, которое нравилось Кики. Для нее это не имело особого значения, но сестра относилась ко всему очень серьезно.

Наконец шкатулка опустела, и Мари сказала:

— Ее я сохраню для себя. Может быть, эти драгоценности принесут вам обеим счастье в вашей дальнейшей жизни.

Склонная к сентиментальности Анджела всплакнула; Кики после слов матери произнесла:

— Я надеюсь, что ни на одной из этих вещей не лежит проклятье. Ведь они из Нового Орлеана, а в этом случае ничего нельзя знать точно.