Кёсем-султан. Величественный век - Ширин Мелек

– Об этом же говорит форма их рук. – На сей раз в голосе Илхами прозвучало истинное удовлетворение: его воспитанник понял все верно, проявив самообладание и мудрость не по годам. – Их отец, либо мать, либо оба родителя и впрямь хорошего происхождения.

– Но кто они?

Илхами пожевал губами, затем задумчиво изрек:

– Те, кто служит на флоте, записаны в реестры, а потому известны. Отец Догана и Картала к ним не относится.

– Купцов тоже можно отследить, – подхватил Яхья, – и, стало быть, знатный или незнатный, но отец Догана и Картала не относится к торгующим на Востоке или на Западе.

– О, не так быстро. – Улыбка Илхами была почти отеческой. – Он может торговать, но не под тем родовым именем, который указали эти юноши.

– Криптоним? – произнеся это греческое слово, Яхья нахмурился, но не раздосадованно, а задумчиво.

– Или кто-либо, обязанный тебе по гроб жизни. Тот, на кого можно записать торговлю. Очень удобно, если нуждаешься в деньгах, но не желаешь показывать их происхождение.

– Но тогда ему нужна либо должность, либо земельный участок, пригодный для земледелия. Ведь как-то же надо объяснять свои доходы… если, конечно, дефтердар-баши не получил прямого приказа не интересоваться делами этого человека!

– Вряд ли получил. – Кивок Илхами был наградой за все мучения юного шахзаде. – Такой приказ главе налоговой службы – прямая дорога к сплетням, а сплетен подобного рода пока не ходит ни об одной семье.

– Верно… – Яхья поколебался, а затем все же предположил: – Он пират?

– Если и так, то не из самых известных. Но полагаю, что все-таки нет, хотя связи среди пиратов ему просто необходимы.

– Согласен, о лев среди евнухов! – Яхья азартно подался вперед. – Но ему необходимы корабли, а их не скроешь…

– Совершенно верно, мой шахзаде! Корабли не скроешь никак… И вот у тебя уже есть направление, в котором следует искать. Купец либо человек, который подряжается перевезти товары купцов, а среди них – и свои собственные товары. У него либо у того, чьи товары он перевозит, имеется участок земли, приносящий значительный доход. Он не занимает никакой должности – совсем никакой, иначе враги его сыновей давным-давно раскопали бы его имя. Уж кого-кого, а сыновей высших чиновников дефтерхане в недавнем состязании участвовало предостаточно!

Яхья не сумел удержаться от усмешки. И в самом деле, родители этих несчастных, проигрывающих во всем Догану и Карталу, не упустили бы случая подставить подножку если не детям, так отцу!

– Итак, никому не известный провинциал? – подытожил шахзаде. – Знатный, однако не принадлежащий к лучшим семействам Порты.

– Именно, мой шахзаде! – поклонился Илхами. – Ах, как же нехорошо, что эти юноши пришлись по сердцу и вам, и шахзаде Ахмеду…

– Почему это нехорошо? – вскинулся было Яхья, но тут же осекся. Улыбнулся со значением, прищурил глаза: – Ты о том, что они мало чем обязаны султану?

– О, полагаю, султану они обязаны многим. – Илхами упорно продолжал глядеть вниз. И что ему такое привиделось на полу? – Вопрос не в этом. Вопрос в том, мой шахзаде, чем султан обязан им.

– А какая разница? – Яхья легкомысленно махнул рукой. – Чем бы ни был обязан, при любом самомалейшем намеке на измену все предыдущие заслуги перестают существовать. Разве не так?

Илхами шумно вздохнул:

– Так-то оно так… Я неверно выразился, мой шахзаде, прошу меня великодушно простить. Я имел в виду, что, расторгнув сделку, Османы многое могут потерять и в этом случае им следует быть весьма осторожными…

– Какую сделку? Послушай, Илхами, я начинаю терять терпение. Если ты что-то знаешь, говори без промедления, я приказываю!

– Мой шахзаде, – евнух стоял перед Яхьей, опустив глаза и всем своим видом выражая безмерное почтение, – я ничего не знаю. Я всего лишь размышляю, и не больше. Отец твоих новых друзей имеет настолько огромный вес в государстве, что его сыновей допустили до состязаний, не сказав ни слова, разрешив ему остаться в тени и оскорбив тем самым почти всех вельмож Блистательной Порты. Скажи мне ты, о шахзаде, разве твой отец допустил бы что-либо подобное, не имей семейство Догана и Картала значительного влияния на него?

Яхья молчал, кусая губы.

– А раз эти люди сумели заставить самого султана исполнить их желание, то скажи мне, мой шахзаде, каков шанс, что их услуги не имеют для страны большого значения?

Илхами вздохнул еще раз и завершил свою речь:

– Я действительно не знаю, чем именно отец твоих друзей выслужился перед султаном, да хранит его Аллах от всех невзгод. Я не знаю, что у него есть такого, ради чего султан отодвинул в сторону известнейших людей, пренебрег их очевидными заслугами, – о мой шахзаде, или ты и вправду веришь, что состязания отцов ничто перед состязаниями сыновей? Догану и Карталу дали выиграть, им не подсыпали яду, их скакунов оберегали от чужих недобрых замыслов, их лукам не подрезали тетивы… Кто-то проследил за этим. Разумеется, это не умаляет заслуг самих юношей – они достойны, в этом нет ни малейших сомнений. Но им было, скажем так, высочайше дозволено проявить свои достоинства.

– В каком же гнилом мире мы живем, – сквозь зубы процедил Яхья.

Илхами пожал плечами:

– Я знаю, мой шахзаде, что ты не разрешишь Челику остаться подле себя и что мне не уговорить тебя переменить решение, как бы я ни жаждал обратного. Сейчас ты мог бы без труда завоевать благодарность Йемишчи Хасан-паши, однако не сделаешь этого. Что ж, такова твоя воля. Но умоляю и заклинаю: не доверяй Догану и Карталу! Вообще никому не доверяй, мой шахзаде!

– Даже тебе? – вырвалось у Яхьи.

Илхами закатил глаза:

– Ради твоего блага, мой шахзаде, да хранит тебя Небо, – мне не доверяй в первую очередь! Если ты обучишься не доверять ближнему, то остальное не составит для тебя труда.

– О, можешь не сомневаться, я исполню эту твою просьбу, – фыркнул Яхья.

Илхами лишь в очередной раз поклонился.

Первый удар нанес Ахмед. Небрежно, вроде как примериваясь, – но Челик покатился прямо под ноги Мустафе, который брезгливо посторонился.

Доган удивленно поглядел на шахзаде, однако Ахмед сделал вид, будто не заметил непонимания в глазах нового друга. Ничего, потерпит, таинственный наш. У шахзаде тоже есть свои тайны!

Челик поднялся. Яхья хмыкнул – ну хотя бы вставать после падения внук Йемишчи Хасан-паши умел. Полезное качество в жизни. На щеке горел отпечаток ладони Ахмеда – пускай шахзаде и не наносил ударов в полную силу, но рука у него была тяжелая, – а на скулах тоже вспыхнул румянец, но уже совсем другого рода: Челик полностью осознал то унижение, которому подвергся.