Мозаика чисел - Михаил Март

Сергею, глядя на накрытый стол, захотелось есть. Особенно вкусно пахли пироги.

– Надо бы выпить за знакомство и под такую закуску, – пробормотал он, любуясь девушкой. – Вы не против?

– Извините, не предусмотрела.

– Но это же махачкалинский поезд. Я думаю, что вино здесь найдется. Я живо.

Светлана и глазом моргнуть не успела, как попутчик выскочил из купе.

29 мая. 11 ч 07 мин

Полковник Липатов и майор Чикалин прибыли на место происшествия первыми. Об убийстве участковый сообщил дежурному по городу, а тот, услышав имя жертвы, тут же связался с полковником Липатовым. Следом выехала оперативно-следственная группа.

В квартире находился участковый инспектор и женщина лет сорока пяти. Оба сидели на кухне. Перед входом в комнату на пороге лежал мужчина, уткнувшись лицом в пол. Вокруг головы собралась лужа крови. Пуля угодила ему в шею и перебила позвонки. Входная дверь оставалась приоткрытой, и полковнику не пришлось звонить в квартиру. Перед входом они сняли ботинки. До появления экспертов Липатов к трупу не подходил.

Когда начальники вошли в кухню, молодой лейтенант встал:

– Участковый инспектор сорок шестого отделения Васьков.

– Сиди, Васьков. Кто обнаружил труп? – пододвигая табуретку, спросил Липатов.

– Это я его нашла, – сказала женщина с заплаканными глазами. – Я уже три года работаю у Адама Францевича домохозяйкой. Прихожу к одиннадцати часам, иногда раньше. Убираюсь, мою посуду, готовлю обед, стираю, хожу в магазин. Выполняю всю работу по дому. Когда Адам Францевич возвращается со службы, я подаю ужин на стол и ухожу. Сегодня пришла в десять утра. Открыла своим ключом дверь и увидела хозяина, лежащего на полу, и кровь. Я вскрикнула, захлопнула дверь и убежала. Живу я недалеко. И только из дома позвонила в милицию. Мне велели вернуться.

– Ну а ты что скажешь, Васьков?

– Дежурный со мной связался по рации. Велел пойти проверить квартиру. Похоже, женщине не очень-то поверили. Я пришел. Она на ступеньках сидит, но в квартиру не заходит. Открыла дверь. Труп с порога видно. Я дал ей бахилы и сам надел, после чего мы зашли. Своим я звонить не стал, а тут же сообщил о происшествии дежурному по городу.

– Правильно сделал, лейтенант. А бахилы ты всегда с собой носишь? – спросил Липатов.

– А то как же. Следы же затоптать можно.

– И в бахилах тоже, – усмехнулся майор.

– Расскажите мне о жертве? – обратился полковник к домработнице.

– Адам Францевич Гольдберг служит управляющим коммерческого банка «Юсуповский». Очень порядочный и честный человек. Интеллигент старой формации. Умница! Вы гляньте, сколько книг в его библиотеке, и все он читал. Я ума не приложу, кому понадобилось его убивать. Гостей он не приглашал, так что о его друзьях я ничего не знаю.

– Он держал какие-нибудь ценности в доме? – спросил Липатов.

– Да, у него были деньги, но не очень много. Сейфа здесь нет. Они лежат в столе. А также золотой портсигар и золотая зажигалка фирмы «Данхил». Они тоже лежат в столе. Адам Францевич бросил курить и не носил с собой эти вещи. Это память от покойной жены. Я все это видела. Покойный никогда не закрывал свой стол.

– Хорошо, мы проверим, – согласился полковник.

Прибыла бригада экспертов. Пока они работали, разговор на кухне продолжался, выходить в коридор криминалист не велел.

– Что еще важного вы можете рассказать? – поинтересовался майор.

– Вам надо поговорить с соседкой. Очень любопытная старушка, она от дверного глазка не отходит. Всех видит, кто к кому приходит. На площадке четыре квартиры.

– Займись соседкой, Миша, – приказал полковник майору.

– Сделаем. Как ее зовут?

– Зинаида Петровна. Квартира напротив.

На кухню зашли двое. Один в белом халате, другой в мундире подполковника. Говорить начал врач:

– Смерть наступила от двенадцати до часу ночи. Ожогов и следов пороха нет. Стреляли не в упор. Пуля пробила два позвонка и вышла через горло. Оружие мощное. Это пока все.

– Пуля, пробив жертву, вошла в дверной косяк, – продолжил подполковник, – достанем. Замок не поврежден. Хозяин сам открыл дверь убийце, вроде бы ждал кого-то. Мне представляется это так. Гольдберг открыл дверь и направился в комнату, надеясь, что гость пойдет следом, но тот даже не заходил в квартиру, а выстрелил с порога. Думаю, что он целился в голову, но промахнулся и попал в шею. Стрелок из него неважный. В шею никто не стреляет. Вряд ли мы имеем дело с киллером. Полы чистые. Следов нет, если не считать ваши от бахил и носков.

– Поэтому и решил, что выстрел произведен с порога?

– Вчера вечером шел дождь, Юрий Данилыч. Убийца не мог не наследить. А с тряпками они не возятся. Однако следов нет.

– Хорошо. Теперь осмотрим кабинет, а ты, Миша, ступай к соседке. – Повернув голову к домработнице, Липатов добавил: – Покажите ящик, в котором лежали вещи погибшего.

Стол открыл криминалист в перчатках.

– Посмотрите, но ничего не трогайте, – обратился он к домохозяйке.

– Да я и так вижу. Вот деньги. Они закручены в рулончик и перетянуты резинкой. Я не считала их, но они не тронуты. Вот и портсигар с зажигалкой. Все на месте…

Женщина замолкла.

– Что-то не так? – спросил Липатов.

– Этого письма здесь не было. Я вижу его впервые. На белом конверте, лежащем на самом виду, стояла надпись «Вскрыть после моей смерти».

– Когда вы в последний раз заглядывали в стол? – задал вопрос полковник.

– Сегодня воскресенье… Значит, в пятницу. По субботам я выходная.

– Осмотри конверт и проверь отпечатки, Олег, – обратился Липатов к подполковнику.

– Он вскрыт, – подняв конверт, сказал криминалист. – Сейчас я разберусь с отпечатками, и мы ознакомимся с содержимым. Труп мы уже дактиласкопировали, так что есть с чем сравнивать.

– Действуй.

В квартиру вернулся майор Чикалин, и они с Липатовым уединились на кухне.

– Да, Юрий Данилыч, бабка тот еще фрукт, все и про всех знает. К тому же болтливая. Еле удрал от нее. Так вот. Она утверждает, будто в одиннадцать вечера к Гольдбергу приходила женщина. Уверена, что это была Вера. Та самая домработница. Видела ее со спины. По прическе и волосам узнала. Дверь ей открыл Гольдберг, и она прошла в квартиру. Когда уходила, не знает. В половине первого легла спать. Уверяет, будто Вера – любовница Гольдберга и часто остается ночевать у него. Перед отходом ко сну она видела мужчину. К сожалению, тоже со спины. У бабки невероятный слух. Она слышит все звонки, раздающиеся в соседних квартирах. К глазку подбегать успевает, но лица видит не всегда. Мужчина звонил в квартиру Гольдберга. Но ему никто не открыл, тогда тот ушел. Но возможно, он вернулся позже, когда бабка уже спала, а Вера ушла.

– Вера, говоришь? – Липатов отрицательно покачал головой. – Навряд ли. У домработницы есть свои ключи. К тому же по субботам она выходная.

– Вот именно. Это снимает с нее подозрения. Почему Гольдберг не открыл дверь мужчине. Да потому что был уже мертв.

– Ладно, Миша. Будешь снимать с нее показания, проверь ее паспорт и пройдись по базам данных. Тут есть еще одна нестыковочка. Вера сама направила нас к соседке. Зачем? Чтобы та ее сдала? А еще меня смущает найденное письмо. Как оно оказалось в столе в нужный момент и в нужное время?

– А почему мы не можем задать провокационные вопросы самой домработнице? В конце концов, она входит в число подозреваемых. А почему нет? – возмутился майор. – Нормальный ход следствия.

– Давай попробуем.

Оба вернулись в комнату. Тут Чикалин начал разыгрывать спектакль.

– А как вас зовут? – обратился он к женщине. – Мы так и не познакомились в суете.

– Вера Николаевна Лисянская.

– А я Миша Чикалин. – Он рассмеялся. – Старушка утверждает, будто видела вас вчера в одиннадцать вечера возле двери Гольдберга.

– Вчера я была выходная, – спокойно ответила домработница. – А в такое позднее время я даже в рабочие дни здесь не бываю. У Зинаиды Петровны разыгралась фантазия.

– И вы можете доказать, что старушка ошиблась?

– Да тут и доказывать нечего. Я живу с дочерью, ее мужем и внучкой. Вчера днем мы ходили гулять в Сокольники, вернулись домой, пообедали, и молодые уехали в гости к друзьям, а я осталась дома одна с ребенком. От друзей они вернулись в начале двенадцатого. Я никуда не могла уйти, бросив двухлетнего ребенка. К тому же ко мне заходила соседка, когда я уложила девочку спать. Мы пили чай на кухне. Она ушла, когда домой вернулись дети.

– Спасибо, – сказал Чикалин. – Очень убедительно. Но вы сами понимаете, мы во всем должны разобраться детально, когда речь идет об убийстве.

В комнату вернулся криминалист и подал конверт и письмо Липатову.

– На конверте и письме есть отпечатки покойного и неизвестного нам мужчины. Мы пробьем его пальчики по базам. Такая бумага продается в упакованных пачках, и продавец не мог оставить свой след.

Полковник развернул лист бумаги. На секунду он опешил. Во весь лист был нарисован кукиш. Под ним стояла надпись: