Поедательницы пирожных - Галина Куликова

— В чем конкретно меня обвиняют?

— Они были с нами не очень-то откровенны, — пожала плечами Карина. — Говорили, что им необходимо вас разыскать и допросить по делу о двойном убийстве.

— Выходит, уже точно установлено, что это убийство?

— Следователь говорил об этом вполне определенно. Когда я спросила у него, не могло ли это быть пищевым отравлением, он ухмыльнулся и сказал, что их эксперты вполне профессиональные люди и в состоянии отличить испорченные продукты от специально отравленных.

— В общем, как и предполагалось, я у них главный подозреваемый, — печально резюмировал Родион.

— Я же вам говорила, для них это очевидно. Но, насколько я поняла, обвинение вам еще не предъявлено. Вы — главный свидетель и подозреваемый. Они хотят вас увидеть и услышать.

— Может, зря я убежал? Может, стоит пойти к ним и объясниться?

Родиону хотелось, чтобы его убедили в том, что он поступил правильно. Успокоили и вселили в него бодрость духа. Карина не ударила в грязь лицом.

— Нечего вам там объясняться! — решительно заявила она. — Вас тут же упекут за решетку. Вы не убивали Нону и Лену?

Марьянов покачал головой.

— Вот видите, а они думают, что убили. Необходимо с фактами в руках переубедить их, доказать, что вы невиновны. А для этого надо действовать, самим разбираться в этой истории. Пока они будут ловить вас, мы будем ловить настоящего убийцу!

— Если честно, я не представляю — как.

— А я представляю. Назначьте меня, пожалуйста, руководителем нашей собственной группы по расследованию этого преступления.

— Тогда уж лучше руководителем проекта по реабилитации генерального директора агентства «Стратегия плюс», — грустно пошутил Родион, изо всех сил старавшийся не потерять присутствие духа.

— Отлично! Тогда к делу. Для начала определимся с версиями.

— Стоп, стоп! — предостерегающе вытянул руку Родион. — Минуточку. Карина, давайте еще раз подумаем — стоил ли нам всем этим заниматься. Мы же не следователи с Петровки, что мы можем реально сделать?

— Вы меня, конечно, извините, — возмутилась Карина. — Но если профессиональные следователи имеют право на ошибку, то почему сыщики-любители не имеют права на догадку, внезапное озарение или даже элементарное везение при расследовании преступления?

— Чисто женская логика.

— Пусть так. Но я предлагаю от теории перейти наконец к практике.

— Хорошо. В связи с этим вопрос — вы с Петей Чижовым разговаривали?

— Еще бы. Мы с ним часа три сидели, все подробно обсудили. Очень толковый мужик.

— Рад, что он вам понравился. Петя ко мне заедет?

— Знаете, мы решили, что сюда ему приходить не надо — слишком опасно. Если милиция всерьез возьмется за разработку ваших контактов, то он точно окажется под наблюдением — близкий друг, охранная структура. В списке тех, к кому вы можете броситься за помощью, он наверняка первым стоит.

— Значит, общаться будем через вас. А за вами, значит, следить не станут, по вашему мнению?

— Ну, мы же с вами не заводили шуры-муры! Поэтому следить не будут, если только прослушивать. Но у Пети есть такой хитрый телефон, по которому я смогу при необходимости попросить его о встрече. О нашей с вами связи я тоже позаботилась. Одна моя подруга в прошлом году вышла замуж и уехала в Америку. Мы перед отлетом обмывали это дело, она у меня телефон забыла. Так и улетела. Им-то я и воспользуюсь. А вам Петя передал вот эту трубку.

Она протянула Марьянову старенький, неказистый телефон.

— Он зарегистрирован на подставное лицо, номер закрыт, так что пользуйтесь смело. Но только для общения со мной. Петру не звоните, и вообще лучше никому не звоните. Только не морщитесь, пожалуйста! Родион Алексеевич, вы хоть понимаете, как это важно?

— Да все я понимаю, — буркнул Марьянов, пряча трубку в нагрудный карман. — Еще что вы с Петром надумали?

— Когда я ему все рассказала, Петя одобрил практически все наши действия. Он тоже считает, что нечего вам париться в камере, ожидая, когда следователь докопается до истины. И, разумеется, не верит в вашу виновность.

— Петька настоящий друг.

— Безусловно. Со своей стороны, он предложил следующее. Завтра же он по своим каналам попытается выяснить, кто в милиции занимается вашим делом, что им уже удалось накопать и какие показания дала Нателла.

— Да, кстати, очень важно, что она спьяну наговорила! Ведь там столько непонятного.

— Вот в этом мы и будем разбираться. Судя по тому, с какой помпой вчера к вашей даче подъехала милиция, ничего хорошего от показаний Нателлы ждать не приходится. Так вот, относительно того, что еще сказал Петя. Он очень заинтересовался информацией о приборе, который пропал из кладовки. Вы, как я помню, оторвали что-то вроде камеры от стены в спальне?

— Камеру и оторвал.

— Вы правильно тогда рассудили — отдадим ее Пете, он передаст своим экспертам, пусть определят, что к чему. Тогда можно будет точно сказать, что это был за прибор и с какой целью его можно использовать.

— Я и так знаю, с какой целью. Нателла вела себя как дура и своим поведением выдала весь план.

— Если получится, Петр установит слежку за Нателлой. Она в этом деле пока что самая привлекательная фигура.

— О, да! Фигура, действительно… Ее выходки трудно забыть.

— Петя сказал, что это разумно, но пока ей занимается милиция, надо быть предельно осторожными. В общем, он даст своим людям поручение, и они сегодня же возьмут ее в разработку. Теперь еще один вопрос. Петя спросил, не связана ли вся эта история с тем поручением, которое вы ему дали раньше. Ну, относительно проверки всей финансовой деятельности агентства.

— Фу, черт, я об этом как-то не подумал. Даже не знаю, но теперь уже ничего исключать нельзя. С одной стороны, при чем тут тогда Нона с Леной? Но с другой стороны, подозрения остаются. В заговоре участвовали две женщины, и погибли тоже две женщины. Совпадение это или нет?

— Родион Алексеевич, может быть, вы мне про заговор все с самого начала расскажете? А то я не до конца понимаю — что за проверка, какие две женщины…

Внимательно выслушав рассказ Марьянова, Карина ненадолго задумалась, потом спросила:

— Так вы решили, что эти коварные женщины — мы с Машей Зарецкой?

— Ну, обижаться на меня сейчас глупо. Ничего умнее мне тогда в голову не пришло. Маша со своими настойчивыми предложениями о совместном бизнесе, да еще вы со своими «заморочками». Господи, словечко-то какое паршивое… Вы подруги, она вас рекомендовала в агентство. Могла вас кое о чем и попросить. В принципе, жизнеспособная версия, согласитесь.

— Согласна, — кивнула головой Карина.

— Но справедливости ради скажу — я не хотел верить в вашу виновность.

— Серьезно? Приятно слышать, знаете ли. А что же все-таки с этой проверкой?

— Все просто. Разговор, который вы записали тогда, — это я с Петей говорил, просил произвести в агентстве полный аудит, у него есть такие мэтры, что любо-дорого. Из Минфина, из МВД, специалисты по финансовым преступлениям. Короче, мне надо было выяснить, не готовится ли атака на контору с целью отъема бизнеса и нет ли у нас внутренних врагов, которые могут поспособствовать этому. Ведь из разговора, подслушанного Соловьевым, можно было сделать любые выводы.

— А этот Соловьев — он не мог все это придумать? Или действовать в чьих-то интересах?

— Теоретически — да. Но его проверили — вполне безобидный алкаш-рекламщик без подозрительных связей. Опять же — он ни на кого конкретно не указал. Какая тут корысть — испугать меня? Но такой информацией напугать сложно. Нет, здесь, по-моему, все чисто, он действительно что-то такое слышал, если ему это только не померещилось спьяну.

— Так аудиторская проверка что-то выявила?

— Ее должны были начать на следующей неделе. Я уже дал команду Конокраду и бухгалтерии подготовить всю документацию. В общем, скажи Петру: я не уверен, что здесь имеется прямая связь.

— Значит, — задумчиво резюмировала Карина, — нам еще надо выяснить, кто были те таинственные заговорщицы? Между прочим, а Нону и Лену ничего не связывало? Ну, кроме вас лично, разумеется.

— Если и связывало, то я не в курсе. По моим сведениям, Нона про Лену вообще ничего не знала. Лена про Нону знала. Точнее, знала, что я женился, и через подруг выяснила на ком.

— Зачем?

— Не знаю. Любопытство.

— Может быть, ревность?

— Может быть. Но какой смысл? Мы расстались по ее инициативе, без всяких перспектив восстановления отношений. Несколько лет не виделись. Вдруг она появляется со своими проблемами. Точнее не она, а…

— Панюшкин, — выпалила Карина. — Это ведь ее друг приходил тогда — противный такой, настырный.

— Точно, Панюшкин. Я потом, когда с Леной говорил, фамилию его не сразу вспомнил. А вы откуда знаете, что Панюшкин — друг Лены?

— Я подслушала ваш разговор, — хмуро сказала Карина.