Время невиноватых - Данил Корецкий

— Если бы на вас было возложено обеспечение безопасности в крупном городе, вроде Ростова, с каких мер по борьбе с террором вы бы начали?

— Вряд ли можно обеспечить безопасность в одном городе. И потом, само модное сейчас словосочетание «борьба с терроризмом» — не больше, чем публицистическая абстракция. Ибо терроризм при всей своей опасности есть только элемент сложной системы под названием преступность. Бороться с одним из элементов системы невозможно, как невозможно лечить сифилис 4-й степени. Надо начинать с санитарно-гигиенических мероприятий. Если в обществе штрафуют за брошенный на асфальт окурок, арестовывают на 15 суток за нецензурную брань, то тротиловая шашка не может попасть в криминальный оборот. Когда-то так и было. А если средний срок наказания за убийство составляет 7,5 лет, если уголовную ответственность за хулиганство практически отменяют, если совершить преступление легко, а попасть за него в тюрьму трудно, если на права потерпевших и честных граждан плюют, а права преступников и наркоманов абсолютизируют, то мы имеем то, что имеем.

Личность террориста есть личность преступника + оружие + идея. Поэтому надо противодействовать формированию личности преступника, незаконному обороту оружия, распространению экстремистских идей. А у нас в последние годы либерализируется Уголовное законодательство, смягчается судебная практика, устранена уголовная ответственность за ношение гладкоствольного огнестрельного, газового, холодного, метательного оружия! Эффективная борьба с экстремизмом отсутствует. Это похоже на борьбу с терроризмом?

Необходимо учитывать, что новые формы терроризма требуют и новых методов борьбы с ними. В частности, назрела пора по-новому использовать предусмотренный уголовным кодексом институт крайней необходимости и производить встречный захват родственников террористов, запуская их в заминированные залы, пусть уговаривают их сдаться. Можно вспомнить и эффективные методы генерала Ермолова. Он. в частности, хоронил шахидов в свиных шкурах, закрывая им дорогу в мусульманский рай. Такая мера относится к организационно-практическим и вообще не требует правовой регламентации.

— Многие ожидают эскалации чеченского террора в этом году. Каков ваш прогноз? Можно ли утверждать, что Россия противостоит уже не Чечне, а всему мировому исламу — просто как самое слабое звено в анти-террористической коалиции?

— Этого я не знаю. Я. вообще, избегаю дилетантских рассуждений.

— Как вы относитесь к спекуляциям на том, что ФСБ якобы причастна к взрывам в Москве, а возможно, и в Дагестане? Если вы посмотрите на ситуацию как следователь, эта версия хоть насколько-то реальна?

— Это просто полный бред, с какой стороны ни возьми. Такая же паранойя, как утверждения, что американцы сами взорвали свои небоскребы и Пентагон.

Даже если отбросить моральные аспекты этого дела и допустить, что в наших и ихних органах работают чудовища, бессердечные монстры, то каждому ясно: совершать чудовищное преступление для призрачной цели «развязывания рук» нет никакой необходимости. Когда надо, руки и так развязываются, и история это много раз подтверждала. К тому же в наше время любой руководитель воздерживается от резких решений даже в рамках закона, а подчиненные избегают их исполнять, стараясь спустить на тормозах. Сейчас некому отдать столь людоедский преступный приказ и некому его исполнить. Короче, это спекуляции душевнобольных.

— За январь в Дагестане накрыли уже две крупные террористические группировки, которые были уничтожены фактически вместе с домами, в которых они скрывались. Означает ли это, что мы все-таки удержим Дагестан? Или активность исламистов там не оставляет шансов на это?

— Раз накрыли и уничтожили, значит, сработали успешно. А насчет удержания Дагестана… Я вообще не слышал, что такой вопрос стоит.

— Если бы вы наказывали за Беслан, кто из должностных лиц заслуживал бы наказания в первую очередь?

— Руководители республики отвечают за все, что в ней происходит, в первую очередь. В былые времена так и было. Сейчас тактика другая: найти стрелочника. Хотя бывает, что непосредственная вина на стрелочнике и лежит.

— Можно ли, хотя бы в перспективе, предугадывать, когда произойдет очередной теракт?

— Ответ самоочевиден: большие скопления людей, уязвимые объекты и объекты транспорта.

— Как вы полагаете, среди чеченских шахидов преобладают «идейные борцы», наркоманы-отморозки или просто люди, надеющиеся хотя бы посмертно обеспечить свои семьи?

— Для ответа надо тщательно изучать личность каждого, а я этого не делал. Думаю, что основной движущей силой являются деньги.

— Шамиль Басаев в юности был тихим агротехником. Можно ли было прогнозировать, что он станет террористом?

— Если говорить о юности Басаева, то прогнозировать его дальнейшую деятельность было нельзя. В какой-то момент его «тихость» закончилась: он угонял самолет, воевал в Абхазии. И с этого момента оценка его личности кардинально меняется. А последующее поведение уже не может никого удивить.

— Существуют ли связи между российским преступным миром и чеченскими террористами? Можно ли использовать российских «воров в законе» для влияния на чеченцев?

— Не знаю.

— Почему огромная часть российской интеллигенции считает чеченских террористов идейными борцами, а не просто убийцами?

— Не надо преувеличивать эту часть. Такую позицию занимают люди, враждебно настроенные к власти и поддерживающие любого, кто этой власти противостоит. По опасному принципу: «Враг моего врага — мой друг». Вот и оказываются они в друзьях у террористов, убийц, насильников, гомосексуалистов. Очень сомнительная компания. Ведь существует не менее известная поговорка: «Скажи мне, кто твой друг…»

— Прекратится ли террор на российской территории, если Чечня получит полную независимость?

— Конечно, нет! Террор прекратится только тогда, когда в Чечне будет восстановлен закон и наведен порядок. Исторические примеры этому имеются.

Раздел 6 Книги, фильмы, жизнь…

«Я любил стрелять всю жизнь» на «прямой линии» с читателями «Комсомолки»

Предлагаем начать нашу беседу с читательского письма: «Я написал повесть, хотел опубликовать. В какое издательство ни обращался, всюду хвалят. Но предлагают оплатить полиграфические работы за свой счет. Как быть?» — пишет из Ростова Сергей Д.

— Когда я принес свой первый роман в литературный журнал — единственный в то время на Дону — мне с ходу сказали: сократите на треть. Даже не читая. Я сократил, чтобы у рецензентов было меньше работы, хотя меня это, честно говоря, покоробило. Потом сокращенный вариант год читали (а может, и не читали). А потом сказали: «Никто никогда нигде вас не опубликует». Но вышло, как видите, иначе.

Был период, когда меня снова не стали печатать: после развала Советского Союза пошла мода на зарубежных авторов. А в начале 90-х годов мне позвонили из Москвы, из нового издательства «Светоч»: пригласили приехать, оплатили проезд, выплатили царские командировочные. Издательство располагалось в подвале на Щелковском шоссе, там играли в картишки люди, внешне совсем не похожие ни на издателей, ни на книгочеев. Старшим был Алексей Иванович — крепкий мужик, напоминающий отставного борца. Он и сказал: «Читатель „наелся" Чейза, люди хотят читать про преступность в России, вот я и решил издать серию "Классики советского детектива"».

Спрашиваю: «А как вы на меня вышли?»

«Да очень просто — в СССР было всего четырнадцать авторов этого жанра!»

Ударили по рукам, подписали договор на две книги. Выпустили, правда, одну, но Алексей Иванович выплатил щедрый аванс и за невыпущенный том. Тогда это было для меня очень важно. А потом стали звонить из других издательств: рынок требовал отечественного детектива.

То, что сейчас писатели и поэты оплачивают первые издания своих произведений, — обычная вещь. Я в таком же положении в отношении своих научных книг. Как правило, выкупаю часть тиража, а потом дарю монографии коллегам.

Про Чикатило писать неинтересно

— Василий С. на проводе. Ростов породил множество маньяков. Может, ничего не выдумывать, а написать именно об этом?

— Когда судили Чикатило, все журналисты шли в областной суд, а я — в противоположном направлении: у меня гараж был напротив. Я считаю, что ни в маньяке, ни в его преступлениях ничего интересного нет. У меня были мысли написать о том. как шло расследование по этому делу. Его называли «Лесополоса». Правильно выдвинутая (или доброжелательно принятая начальством) версия могла продвинуть по службе, а роковая ошибка — наоборот, разрушить карьеру Мало кто знает, что был оперативник, который вычислил Чикатило, сутки за ним наблюдал и задержал. Но у монстра сперма и слюна оказались разных групп, а не исключено, что просто эксперты перепутали тампоны — в моей следственной практике такой случай был. Короче, Чикатило выпустили. Если бы его причастность доказали, оперативник получил бы награды, повышение в должности, а так он ушел на низовую работу и попал под нож преступников. Вот эти неожиданные повороты судьбы я, может, когда-нибудь опишу.