Львы Эльдорадо - Франсис Карсак

— Да, это она. Я нашел ее… там.

Ночной ветер откинул мягкие волосы Лаэле. Казалось, она спит, но на виске чернела дыра, откуда вытекла и засохла струйка крови.

— Всем спрятаться в доме! — приказал гигант. — Сейчас храм взлетит на воздух, а у них в склепе столько взрывчатки, что я не удивлюсь, если обломки долетят и сюда. Пленников сюда, у меня с ними разговор!

Он направился к низкой пристройке из толстых каменных плит. Стелла пошла за ним. Перед входом Тераи остановился так резко, что она налетела на его широкую спину. Он обернулся к ней со зловещей усмешкой.

— Вам действительно хочется это видеть? Не советую. Это будет не слишком весело.

— Неужели вы так и оставите Лаэле на полу? Вы же говорили, что любите ее!

Лицо его потемнело, и он вдруг показался Стелле бесконечно усталым.

— Да, вы правы. Но не судите меня слишком строго. У меня другие представления о человеческих ценностях. Я дикарь, и для меня есть вещи более важные, чем мертвая женщина, даже если это моя жена. Займитесь ею, Стелла, прошу вас. Завтра… завтра будет время ее оплакать. Но не сейчас…

Он шагнул в темноту, чиркнул спичку и зажег масляную лампаду; колеблющийся огонек ее отбросил на стену его тень. Стелла постояла немного, глядя сквозь открытую дверь, как движется эта огромная зловещая тень, затем мимо нее под усиленной охраной провели пленных. Один из них пристально посмотрел на Стеллу, и глаза его сверкнули. Он потянулся к ней, но один из кеноитов грубо ударил его по руке.

Стелла вернулась в дом, позвала Шику и служанок. Они перенесли Лаэле в комнату Тераи, уложили ее на постель и занялись погребальным туалетом.

— Шика, какие обычаи у ее племени?

— Я точно не знаю, госпожа. Если бы господин пришел… Кажется, они зажигают три факела и устанавливают их треугольником.

— Ты не можешь спросить у ее брата?

— Я плохо знаю язык, и я боюсь его. А потом он сейчас с господином, и наверное…

Долгий крик прозвучал в ночи, крик, исполненный такого ужаса, что у Стеллы мурашки побежали по коже. Это доносилось из пристройки. Стелла бросилась к окну, во отсюда сквозь незапертую дверь были видны только спины плотно сгрудившихся кеноитов.

Шика заперла дверь и невозмутимо зажигала факелы.

— Не ходи туда, госпожа. Это дела мужчин.

— Выпусти меня! Сейчас же выпусти! Что они делают, правый боже, что они делают?

— Не ходи туда! Ты не знаешь господина. У него было лицо, как у мертвого. Он тебя…

Тишина наступила внезапно, затем через несколько мгновений послышался влажный удар, и на каменных плитах двора распростерлось неподвижное тело.

Дверь в пристройку заслонила черная фигура. Тераи направился к дому, вошел в комнату. Несколько секунд он стоял без движений, глядя на мертвую Лаэле, на факелы, на бледную Стеллу и невозмутимую Шику.

— Спасибо, Стелла, — проговорил он наконец.

— Что там происходит? Что вы делаете?

— Ничего. Я позволил Эенко позабавиться с толстым купцом. Сейчас все кончено. Для остальных это был хороший пример: теперь они заговорят.

— Вы… вы бессердечный, безжалостный человек! Тераи взорвался:

— Жалеть эту падаль? Речь идет о судьбе этого мира, мисс! Не только о тех, кто живет сейчас, но о тех, кто еще не родился, об их потомках!

— Неужели вы не можете просто убить этих несчастных?..

— Я должен знать, что они замышляли, и знать немедленно! О, если бы у меня были все эти аппараты, все эти наркотики, к которым прибегает следствие на Земле! Но у меня нет ни того, ни другого, а главное — нет времени! Кстати, уже без пяти минут три. Пойдемте, на такой фейерверк стоит полюбоваться.

Он увлек Стеллу на террасу. Башня храма четко выделялась на фоне луны чуть выше колоннады императорского дворца, скрытого купами деревьев.

— Стойте здесь, в дверях. Через несколько минут, наверное, пойдет каменный град.

Они ждали молча. Большие пожары в нижнем городе ухе догорали, и только красноватые отблески указывали места, где недавно бушевал огонь. Дул свежий ветер, шелестя в листве. Над самой террасой низко и тяжело пролетела ночная птица, и ее печальный крик прозвучал зловеще в безмолвном парке.

— Три часа! Смотрите внимательно!

Время словно замедлило свой бег. Внезапно башня храма дрогнула и вся целиком поднялась к небу на столбе красного пламени. Второй взрыв бросил обломки храма навстречу падающей башне, затем все смешалось в чудовищном огненном смерче. Императорский дворец осветило, как в праздник, деревья от взрывной волны согнулись черными тенями. Затем до них докатился грохот и беспрерывный треск.

— Скорее в дом!

Тераи увлек Стеллу в дом. Град обломков сыпался с неба на плац, но некоторые долетали и сюда, и сухой удар или влажный шлепок раздавались то здесь, то там. Затем все стихло. На месте храма в кольце ярко горящих деревьев и кустов медленно, тяжело вздымались гигантские рыжие клубы дыма, уносимые ночным ветром.

— Там было, наверное, тонн пятьдесят взрывчатых веществ, — пробормотал Тераи. — Однако пора идти, дело еще не закончено.

Она удержала его за руку.

— Вы будете их пытать?

— Да, если понадобится.

— Я не вынесу этих криков, Тераи! У меня не такие стальные нервы, как у вас…

— Шика постелет вам в подвальной комнате в другом крыле дома. Там вы ничего не услышите!

— Но я все равно буду знать, что в это время… Он оборвал ее яростным взмахом руки.

— Думаете, мне это приятно? Надо было вас захватить с собой для наглядного урока. Вы бы тогда увидели, что скрывается за пышными декорациями в доме вашего папеньки, за всеми этими приемами и балами, на которых вы танцевали, расточая улыбки, за всей вашей роскошной и безмятежной жизнью! О, наверное, испытываешь сладостное чувство могущества, когда одним росчерком пера определяешь судьбу планеты, решаешь отдать на разграбление целый мир, и тем хуже для обитателей, если таковые на нем существуют! Но сейчас вы не в Нью-Йорке и не в Сан-Франциско, в одном из кабинетов всемогущего Гендерсона. Вы на Эльдорадо в доме Тераи-дикаря, там, где истекают кровью, страдают, умирают, пытают! Как хотел бы я, чтобы на вашем месте был ваш отец, мисс Гендерсон! А поэтому оставайтесь здесь или убирайтесь в подвал — мне сейчас не до вас!

Масляная лампа слабо освещала сводчатую комнату. Стелла сидела на деревянном ложе, и ей казалось, что она вернулась в далекое прошлое Земли, в одну из тех жестоких и трагичных эпох, о которых рассказывают древние варварские предания. Колеблющийся свет выделял неровности на каменных стенах, оставляя дальние углы в густой тени. Тонкое лицо Шики казалось бронзовой скульптурой. Стелла напряженно прислушивалась, но сюда не доносилось ни звука.