Божественная комедия. Рай - Данте Алигьери

268

Моитемурло было продано Флоренции своим обладателем, графом Гвидо, который не мог его защищать от Пистойи.

269

Погибель большого города возможнее, но и ужаснее, чем маленького, и одна какая-либо существенная причина его неустройства может оказаться опаснее десятка мелких.

270

Упоминаемые здесь города прежде цвели, а во времена Данта совсем упали.

271

Долголетнее кажется человеку вечным, – но только кажется.

272

Знатные фамилии, тогда уже исчезнувшие. Один из Сольданьеров, Джанни, упоминается в XXXII, 121, Ада.

273

У двери св. Петра (Porta st. Pietro) жили Черви, от которых пошло разделение на Черных и Белых (см. прим. к VI песни Ада), долженствующее погубить весь город. См. хронику Виллани, кн. IV, гл. XI: «В квартале Porta st. Pietro жили Бисдомини, стражи епископства; потом Альбериги, которым принадлежала церковь Santa Maria Alberighi, из дома Донати, который теперь так испортился. Ровиньяни были очень велики я жили у ворот св. Петра; затем шли дома графов Гвиди, как и Черви; и от них произошли по женской линии все графы Гвиди, как ранее было сказано, от дочери доброго мессера Беллинчиона Берти (см. прим. к XVI. песни Ада), но их поколение теперь вымерло; Элизеи, близ старого рынка, которые теперь стали popolani»… В то время во Флоренции было три общественных класса нобили, пополани и плебеи.

274

Знак рыцарства.

275

«Колонка Шапки». Vajo, собственно, белка, – геральдическое название полосы в щите, состоящей из серебряных и голубых инкрустаций на красном поле, напоминающих почему-то геральдическому глазу пеструю шкуру белки; колонка с такою шапкой находилась в гербе фамилии Билли или Пильи.

276

Один из Кьярамонти, заведовавший продажей городского зерна, уменьшил объем гарнца и тем нажился.

277

Т.е. общественных должностей. Курульные кресла – принадлежность римских магистратов – произошли из колесниц.

278

Вероятно, Уборти, из которых о Фаринате. см. Ада X песнь.

279

Золотой шар был герб Ламберти, одного из которых, Моску, Дает встречает в Аду, песнь XXVIII, 103.

280

Вядомини (Бясдомини), Тозингн я Кортиджиани были стражи и хранители епископства Флоренции. Их потомка, современные Данту, когда умирал епископ, беззастенчиво помещались в его дворце и пользовались его доходами.

281

Адимари. Один из них овладел имуществом Данта после его изгнания и сильно противился возвращению поэта.

282

Убертин Донато был женат на Равиньяни и поссорился со своим тестем, когда тот хотел выдать другую свою дочь за Адимари – до того низки считались еще последние.

283

Одна из дочерей Капонсакки, живших так же на Старом Рынке, была женою Фолько Пиртинари и матерью Беатриче.

284

Это диво заключается в том, что Флорентинцы так ценили лучших двоих граждан, что даже одни из городских ворот прозвали по имени Пера – Porta Peruzza.

285

Маркиз Гуго, «великий барон», был наместник императора Оттона III в Тоскане; он построил церковь Бадиа во Флоренции, где день его смерти (праздник св. Фомы, 31 декабря 1006) справлялся торжественною службою, похвальными речами и т. д. Он дал дворянство и свой герб пяти фамилиям Флоренции, – факт, восхваляемый Качьягвидой, ибо произошедший из преданности к императору. Джиано делла Белла, один из наследников герба Гуго, не смотря свое дворянство, примкнул в народной партии; впрочем, этим он лишь раздражил обе стороны, принужден был удалиться в изгнание и умер во Франции.

286

Борго, один из новых сестиров города, было бы спокойнее, если-бы туда не переселились Буондельмонти из Ольтрарно.

287

Дом Амидеи, распря которого с Буондельмонти была началом борьбы Гвельфов и Гибеллинов во Флоренции. Она началась из за того, что одна из девиц этого дома, невеста Буондельмонте, предпочла ему другого и отказала ему. Дант желал бы, чтобы первый из Буондельмонти, переселявшийся во Флоренцию, утонул в речке Эме, пересекавшей ему дорогу; тогда бы Флоренция не увидела многих бедствий (см. Ада XXVIII, 106).

288

Молодой Буондельмонте был убить на мосту, где статуя Марса, у подножия разрушенной башни. Это было сигналом к началу флорентийских усобиц.

289

Гербом Флоренции была белая лилия, которую Гвельфы после изгнания Гибеллинов, заменили красною, – «окровавили». После проигранного сражения торжествующий неприятель нес на копьях знамена с лилиями, перевернуты вверх ногами.

290

Фаэтон, который своим приключением с колесницей солнца, сделал отцов осторожнее в исполнении безумных желаний своих детей, обратился к своей матери Клименес недоумением, кто его отец – Аполлон или его воспитатель Эпаф. В таком же недоумении теперь находился Дант относительно предсказаний о его будущей тяжелой судьбе, слышанных им в Аду от Фаринаты (X, 79) и Брунетто Латини (XV, 61), а в Чистилище от Конрада Маласпина (VII, 133) и Одеризи иэ Агоббио (XI, 139.)

291

Тот, кто видит Бога, видит в Нем все случайное так же ясно, как человек ясно видит какую-нибудь простейшую геометрическую истину.

292

В Боге, «центр которого везде, а окружность нигде».

293

«Случайное» – не совсем подходящее слово; здесь скорее подходит термин «акциденции». Смысл этих слов, что «случайные» вещи, являющиеся продуктом творчества не непосредственного (см. XIII, 64 и VII, 124). несмотря на божественное Провидение и предопределение, нисколько не стесняют человеческой свободы, – воззрение, знакомое читателю из XVI, 70 и XVIII, 61 Чистилища и VIII, 98 Рая. Это место повторяет еще раз краткий протест против учения о случайности и фатализма, каковой вполне приличен в устах блаженного духа, открывающего поэту его горькую судьбу, приличен в том смысле, что все в жизни, даже самое ничтожное, предусмотрено в великом плане мироздания и искупления.

294

Ипполит, сын Тезея, был изгнан из Аеин, оклеветанный своею мстительной мачехой Федрой, преступной страсти к нему которой он не разделял. Сравнение многозначительное.

295

О времени и поводе изгнания Данта говорено уже в прим. к VI песни Ада. Та же самая синьория, которая незадолго изгнала Черных н отправила Данта в конце 1301 г. посланником к папе, чтобы протестовать против всякого папского вмешательства, через несколько же месяцев, в отсутствие Данта, умышленно задерживаемого папою, открыла городские ворота безо всякого сопротивления Карлу Валлуа, креатуре Рима, который немедленно воздвиг гонение на Гибеллинов, и в числе первых изгнанных был Дант.

Предсказывая Божий гнев зa такое предательство, (ст. 52–54) – поэт, вероятно, разумеет насильственную смерть главного агитатора, Корсо Донати (Чиста. XXIV, 82), – этот непоколебимый человек в шести стихах мастерски изображает те бедствия, которые он вынес в продолжение 16 лет изгнания. Не только с родным городом ему приходилось расстаться, но и с женою и пятью детьми (ст. 55–60). Если соединенная с изгнанием конфискация имущества и оставила ему кое-какие крохи, то они едва доставали на пропитание одного его, а не семьи. Первые годы изгнания он провел в тщетных попытках добиться торжества своей партии и вернуться на родину; но скоро он почувствовал, что лучше всего «самому стать всей партией своею» (ст. 68) Лишь многообещавший поход в Италию Генриха VII возобновил его надежды и призвал его снова к политической жизни. Но молодой и даровитый государь скоро умер, внезапно заболев, говорят, отравленный по проискам папы… – Первый прочный приют он нашел у «щедрого ломбардца»; упоминаемое прибавление орла к лестнице в гербе указывает, что это был Бартоломео делла Скалла в Верове. Здесь он жил между 1303–1304 г. После многих скитаний он нашел себе приют опять в Вероне же, у младшего Скалигера – Кана Гранде. Это были его счастливые дни (1317–1320). В обществе образованных людей, в почете и обеспеченности, окруженный заботами сыновей и великодушного князя, он мог всецело отдаться любимым трудам, не замечая горечи изгнаннического хлеба, – чему он и воздвиг в этом и других местах поэмы такой великолепный памятник личной благодарности. Дружеское приглашение Гвидо до Полевта, издавна дружного с Дантом, привело его в Равенну, где он я умер 14 сентября 1321 г.

296

В 1300 г., когда происходит действие поэмы, Кану Гранде было всего 9 лет.

297

«Гасконец» – папа Климент V (см. XIX,82, Ада), льстивший Генриху УИИ на словах и махинировавший против него на деле. В это время, т. е. между 1310–1312 г. Кань Граеде был уже юношей и успел выказать свою деятельность и благородство характера. Ландино приводит о нем следующий анекдот: dum pater duxisset eum semel ad vivendum magnum thesaurum, iste illico levatis pannis minxit snper eum, – так что Дант имел полное право распространяться о его щедрости и презрении к деньгам.