Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые мировоззренческие концепты французов и русских - Мария Голованивская

В Европе и, в частности, в романском мире menace – угроза – первоначально могла воплотиться только в словах или жестикуляции человека. По расширению значения с XVIII века слово получило значение события, ведущие к негативным последствиям.

Идея «чего-то висящего», то есть материнская идея, идущая от этимона, надежно запечатлена в сочетаемости слова menace.

По-французски говорят:

menaces en I’air, I’air était lourd de menaces, la menace suspendue sur son bonheur, être sous la menace.

Слово menace сочетается со следующими глаголами:

adresser, proférer, lancer, braver, craindre, mépriser, prendre peur devant; obtenir qn par la menace; la menace peut être horrible, terrible, furieuse.

Из сочетаемости этого слова мы видим, что оно мыслится, как и русская угроза, переводным эквивалентом которой оно является, неодушевленно, опредмеченно (lancer, obtenir qcn par…). Предметом этим манипулирует один человек, угрожая другому.

Французское слово risque (n. m.) было заимствовано из староитальянского языка в середине XVI века, то есть является самым «молодым» из описываемых слов. Некоторые исследователи ассоциируют это слово с латинским resecare – «отрезать». Возможно, отсюда произошло много позже значение «риск, которому подвергается товар в море» (при каких-либо проблемах его будут отрезать и сбрасывать в море). Пьер Гиро не согласен с этой точкой зрения и считает, что это слово произошло от романского корня rixicare, произошедшего от латинского rixare – «браниться, ссориться», через расширение, идущее от слов «бой, сопротивление» к идее опасности. Теперь это слово связано с идеей возможности предвидеть негативные последствия чего-либо.

В современном языке, по свидетельству словарей, слово risque обозначает опасность более или менее предсказуемую или же в специальном употреблении (в области права) – возможность события, зависящего не только от воли сторон и могущего привести к потерям, которые покрываются страховкой. Идея страхования, как известно – одна из центральных современных европейских цивилизационных идей, которая является прямым следствием эпохи рационализма, трактующего мир как механизм, созданный абстрактным разумом, а общество – как социальный механизм, созданный человеческим разумом. Как мы видели, risque поздно пришло в язык, происхождение этого слова туманно, и основная мифология, вторично конкретизирующая это понятие, должна быть отнесена к пострационалистической эпохе, эпохе крупных городов и новобуржуазных взглядов на жизнь.

По-французски это слово употребляется так:

entreprise pleine de risque, из чего следует, что риск может заключаться в некоем событии;

assurance qui couvre le tout risque, что указывает нам на наличие некоей площади риска, которую можно покрыть чем-либо другим и через это обезопасить его;

prendre, aimer, détester le risque, avoir le goût du risque, показывающие эмоциональные отношения человека с risque, такие же, как и с предыдущими синонимами; однако идея страха, по-видимому, связывается не непосредственно с risque, а с действием «принятия на себя риска»: лучше сказать il craind de prendre es risque, чем il craint les risques;

peser, estimes les risques – трактующего риск как товар, имеющий свою стоимость, возможно, с намеком на то, что оценка риска в новое время закладывалась в стоимость товара и отчасти переняла его характеристики.

Сопоставительный анализ представлений французов и русских об опасности

Итак, в русском языке лексика, описывающая высшее, внешнее, влияющее, неконтролируемое, базовое, дискретное, объективное, негативное, представлена следующими словами.

1. Опасность – самое общее понятие с достаточно детально разработанным образом: одушевленная, активная, обычно с очерченными границами, передвигается по тем же дорогам, что и человек, является следствием определенных причин, характеризуется по параметру «размеры». Источник опасности всегда внешний. Опасность мыслится в образе женщины, у которой есть лицо, она охотится на человека, часто вероломна, в охоте предпочитает скрытую тактику. Этимологически опасность связана с идеей опасения (пасения, защиты) скота, осторожности, то есть в процессе эволюции поменяло свой смысл на обратный.

2. Угроза причинно связана с человеком, всегда явная и не ведет охоты, является проявлением злой воли того, кто ее порождает. Соответственно, неодушевленна и инструментальна. Этимологически, видимо, связана со словами гроза, грозный (ср. Иван Грозный) и иллюстрирует русское представление о сходстве сильной личности и природного явления, стихии, которые не могут быть скрытыми и в негативных своих проявлениях бедственны.

3. Риск – слово с разработанным значением, но неразвитым образом. Понятие связано с идеей отваги, удали, в русской культуре существует множество контекстов, где русские признаются в любви к риску и трактуют это как черту национального характера.

У французов:

1. Danger (n. m.) – эквивалент русской опасности с существенными отличиями в проработке образа. Danger также одушевлено и активно, однако идея коварства ослаблена. Danger очевидно и несомненно. Сочетаемость этого слова направлена на описание противостояния опасности и человека, который активно борется с ней. Этимологически это понятие связано со взаимоотношением сильного и слабого, и поэтому, с нашей точки зрения, сочетаемость в большей степени описывает ситуацию противостояния.

2. Péril (n. m.) – синоним danger, проиллюстрированный аллегорическим прототипом. Источник péril – окружающий мир. Слово письменного языка, употребляющееся по преимуществу в нескольких определенных выражениях. Мыслится неодушевленно, часто употребляется во множественном числе и трактуется как совокупность неблагоприятных обстоятельств. Мотив противостояния человека péril ослаблен, вероятно, из-за того, что человек сам идет на испытание.

3. Menace (n. f.) – эквивалент русской угрозы, этимологически связано с идеей испытания, то есть, очевидно, подразумевается активный агенс, производящий некие действия с пациенсом, источник menace – злая воля человека. Образ этого слова обнаруживает связь с аллегорическим прототипом, а также с общим для русского и французского языка образом дамоклова меча. В образном плане понятие мыслится неодушевлено, предметно.

4. Risque (n. m.) отличается неразработанностью образа, но разработанностью понятия, центрального в страховой системе Франции и французском менталитете. В образном плане мыслится как предмет, товар, материальный актив.

Сопоставляя описанные ряды, отметим, прежде всего, что они находятся в совершенно различных этимологических полях. Русский ряд связан с идеей осторожности (опасность) и разбушевавшейся стихии (угроза), французский ряд – с властью сильного над слабым (danger), испытанием, своего рода экспериментом (péril) и жестокостью (menace). Находясь в поле стихии и осторожности, русский человек пассивен и является объектом для преследования коварной и злостной опасностью, в то время как носитель французского языкового сознания выступает по отношению к опасности активно, лишая ее возможности охотиться на себя и вероломно нападать. Активность французской трактовки связана также с возможностью самостоятельно подвергать себя опасности не ради лихачеств и удали, а ради познания жизни и приобретения выгоды.

По отношению к риску поведение носителей двух исследуемых языков также различно. Русский человек любит риск, слабо сопрягая его с идеей ответственности, по крайней мере там, где речь идет о его собственной жизни. Французы же, разработав развитую систему страховок – способа угнетения страха в ситуации окружающего со всех сторон риска, сопрягают свое поведение с идеей ответственности.

Анализ понятий, выражающих идею опасности, также свидетельствует о повышенной социализированности понятий французского ряда, ориентации его на общественную, государственную, иерархическую практику взаимоотношений и целеполаганий.

В более абстрагированном виде результаты могут быть представлены таблицей.

Библиография

1. Россия XVIII века глазами иностранцев. М., 1989; а также Масса И. Известие о Московии в нач. XVII века. ОГИЗ. 1937.

Глава шестая Представление французов и русских о добре и зле

В этой главе мы рассмотрим одну из ключевых бинарных оппозиций, представляющую собой глобальную понятийную универсалию большого «радиуса действия», представленную, так или иначе, у многих народов, если не у всех. В обобщенном виде ее можно представить как плюс и минус – положительное и отрицательное, полезное и вредное, нужное и не нужное, дающее силу и слабость и так далее. Можно сказать, что эти бинарные оппозиции задают своего рода мировоззренческие оси координат индоевропейской цивилизации, вдоль которых могут быть распределены многие другие понятия, имеющие в своих значениях элементы смыслов этих двух базовых понятий или их коннотаций. Причем не обязательно закреплены намертво, они могут флуктуировать, но при этом продолжают отчетливо соотноситься с осями.