Беседы о вере и церкви - Игумен Петр (Мещеринов)

Но это идеал. В жизни такого не бывает. Мы немощны, неспособны на такое постоянство, на всегдашнее внутреннее напряжение; мы стяжали многие греховные навыки, привычки, которые чуть ли не срослись с нашей природой. Устроение внешней жизни совершенно нехристианское, противное благочестивой жизни; да и диавол рядом со своими соблазнами, искушениями, возбуждениями страстей. В этих условиях мы часто рассеиваемся, помрачаемся, изнемогаем, ослабеваем — и в итоге допускаем в нашу жизнь грехи. Правда, христиане все же блюдут себя с особым усилием от грехов смертных (хотя и они тоже, по разным обстоятельствам, бывают); но и так называемые грехи не к смерти (см. 1 Ин. 5:16), хоть и именуются иногда «повседневными», все равно остаются грехами, со всеми их действиями — разлучением нас от Бога прежде всего. Кроме того, под массой грехов наша совесть, которой принадлежит главная роль в соблюдении нашей внутренней чистоты, начинает замутняться, изнемогать, терять свою силу.

И тут снова любовь Божия готова нас всякий раз принимать в Таинстве Покаяния, прощать грехи, очищать и восстанавливать совесть, и покаяние — как делание, так и Таинство — становится для нас, наряду с основным своим значением, осознанием и прощением грехов, обращением к Богу и Церкви через изменение сознания и жизни, также и восполнителем наших недостаточных усилий на путях духовной жизни. И это вторая сторона покаяния, очень для нас существенная. И в связи с этим остановимся на том, как нам каяться, в чем, как это всё должно совершаться внутри нас — и как потом всё это должно выноситься на исповедь. Ибо всегда нашему участию в Таинстве Покаяния, приступаем ли мы к нему впервые, как ко второму Крещению, или прибегаем к нему регулярно как уже к церковно–нравственному деланию, — предшествует некая внутренняя покаянная работа; вот о ней и поговорим.

И первое здесь — внимание к себе. Нужно сказать, что это — один из первых даров благодати Божией. Человек безблагодатный не может взглянуть внутрь себя, его как бы выталкивает какая–то сила. Проснувшись утром, он тут же обращается вовне, начинает строить планы, мечтает, ему необходимо общение или информационный фон; он включает радио, телевизор, проводит весь день в суете, как бы вне себя; приходя с работы, он тут же опять включает телевизор и засыпает под него. Оставь такого человека одного, без радио, без телевизора, без пустого общения — он почувствует ужасную муку и дискомфорт. Благодать же Божия первое, что делает, — возвращает человека внутрь себя.

Итак, при помощи внимания станем рассматривать свой внутренний мир. Прежде всего нам станут явны грехи, совершаемые делом: об этом нам ясно возвестит совесть, укрепляемая благодатью и просвещаемая Словом Божиим. За делами мы увидим с вами наши слова, а за ними — помыслы. Помыслов у нас больше, чем слов и дел, поэтому в них сложнее разобраться совести; но обученное внутреннее чувство по какому–то «вкусу» может распознать и качество помыслов.

Но помыслы — это тоже некоторое производное; их порождают сердечные расположения, а те, в свою очередь, зависят от очень глубокой вещи, почти скрытой от нашего сознания, — от духа жизни, неких основ, определяющих все наше существование как нравственных личностей, — от глубин сердца, говоря святоотеческим языком. Повторю, что легче всего распознать нам качество наших дел, труднее — помыслов, а еще труднее — этих сердечных основ нашей жизни. Но распознавать это необходимо, и это то, чему, собственно, и нужно учиться христианину, — это наука внутренней жизни. Цель здесь — отделить себя, т. е. богоподобную личность, свое, данное от Бога устроение, — от греховных навыков, страстей, всего, что портит, уродует, бесчестит нас, — и удалить из души все это, с Божьею помощью.

Здесь открывается поприще борьбы с грехом. Легче всего (хотя и это бывает трудно) не допустить грех делом; гораздо труднее — не грешить в помыслах и чувствах; и чрезвычайно трудно — переменить (т. е. изменить, отменить) страсти и греховные сердечные расположения (что одно и то же). Как же нам это делать? Всякий повод для дел нужно отсекать, а именно: не ставить себя в ситуацию, ведущую к греховному делу, прогнозировать ситуации, в которых мы можем оказаться, заранее, с тем чтобы обезопасить себя от соблазнов, и проч. Здесь потребны рассуждения, благорассмотрение и внимание. Помыслам нужно противостоять, во–первых, невниманием к ним, молитвою, а также противопомыслами, противочувствами — т. е. противопоставлять греху добро, взращивая в себе противоположные греху добродетели. Наконец, страсти: борьба с ними — это настоящий крест, здесь нужны терпение и смирение, а больше всего — молитва, упование на Бога и «неотчаяние». Это бывает на всю жизнь мучение, в зависимости от стяжанной силы страстей до обращения к Богу.

Борьба с грехом — вещь многосложная; здесь возможны как победы, так и поражения, когда нами все же допущен грех — делом, словом, чувством, мыслью. Когда это случится, не нужно впадать в смущение, отчаяние и проч., нужно сразу прибегнуть к покаянию. И, собственно, мы возвращаемся к нашей теме — покаянию как благодатному восполнению наших недостаточных духовных усилий.

Покаяние не есть нечто аморфное, просто как бы некое смятение и укорение души. Не есть оно и некоторая внутренняя истерика. Покаяние имеет свой внутренний чин и порядок, его очень хорошо определяет свт. Феофан. Он пишет, что покаяние — это:

1) осознание своего греха пред Богом;

2) укорение себя в этом грехе с полным исповеданием вины, без перекладывания ответственности на других людей или на обстоятельства;

3) решимость оставить грех, возненавидеть его, не возвращаться к нему, не давать ему места в себе;

4) молитва к Богу о прощении греха, до умирения духа.

Здесь речь идет об акте внутреннего покаяния, не о собственно Таинстве. Давайте разберем это определение свт. Феофана.

1. Осознание греха перед Богом, т. е. не просто: что–то я не то сделал, а именно перед Богом. Это предполагает, во–первых, веру, а во–вторых, обязательно личное отношение с Богом, связь с Ним, богообщение. И это осознание — не протоколирование какого–то формального нарушения, а живое чувство того, что то, что я сделал, неприятно Богу моему, я этим огорчил, обидел, оскорбил Бога. Покаяние — не копание в себе и не холодный самоотчет, а живое ощущение, что грех разлучил меня с Богом. У кого такого чувства нет, тот в опасности формализовать свою внутреннюю жизнь; нужно взыскать его.

2. Укорение себя, т. е. вменение себе ответственности за грех. Очень часто мы склонны перекладывать ответственность на обстоятельства, на других людей, на бесов, а себя оправдывать; а важно осознать, что именно мы не правы перед Богом.

3. Нужно положить решение сопротивляться греху, не возвращаться к нему, и возыметь решимость к этому. Без этого покаяние не будет покаянием, а превратится просто в какую–то лицемерную констатацию факта. Нужно обязательно настроить себя на сопротивление греху. Как показывает опыт, у всех нас особенно хромает именно этот пункт.

4. Молиться Богу о прощении, потому что своими силами мы ничего не можем, а только Господь прощает нас, умиряет наше сердце, возвращает нам Себя и утешает нас.

Вот такое покаянное движение души должно проходить всякий раз, когда совесть обличает нас в грехе — пусть хоть в самом малом. Для «мелких» грехов достаточно бывает этого внутреннего покаяния, грехи же существенные требуют уже выноса их на исповедь, потому что сердце не умиряется одним лишь прохождением указанного покаянного внутреннего делания.

Тут нужно опять вернуться к тому, что есть грех, с точки зрения градации. Есть грехи к смерти, смертные грехи. К ним относятся, в числе прочих, два рода грехов — блудные грехи и грехи гордости. Дела блуда всем понятны, а дела гордости — это, по отношению к Богу, ожесточенное богопротивление, а по отношению к людям — жестокость и немилосердие. Это самые распространенные грехи. Блуд лишает нас нашего человеческого достоинства, нашей целости, а дела гордости решительно отвращают от нас смиренного, милосердного и доброго Бога, как совершенно противоположные Ему.

Это грехи объективные, они всегда производят свое действие — разлучают нас от Бога независимо от того, что мы субъективно об этом думаем. Прочие нужно исповедывать всегда; слова, когда они вошли в разряд дел, например, если мы кого–то словом обидели. Что касается помыслов, то для них бывает достаточно того акта внутреннего покаяния, о котором сказано выше; помысл отошел, и его не надо вспоминать. Но если он вспоминается сам, если он назойлив, не отходит и ранит совесть, то нужно его исповедывать, но стараться при этом проследить его причину и исповедывать не сам помысл, например: «в 19.42, 20.14 и 21.28 пришел помысл такой–то», а: «согрешаю нечистым расположением сердца, от чего происходят назойливые помыслы».