Время зимы - Айя Субботина

Когда впереди показалась густая хвойная заросль, оба, не сговариваясь, указали, указали на нее. Хани пошла первая, делая вид, что не слышит недовольного ворчания Раша.

— Здесь пещера, — сказала она, раздвинув ветки.

В земле, покрытой мхом, был проход. Неглубокий, как раз, чтобы в него пролез взрослый мужчина. Вниз вели ступени, теряющиеся в непроглядной темноте. Раш отодвинул Хани в сторону, сел у самого края прислушался.

— Ничего не слышно.

— Думаешь, они еще там? — Хани, сама того не желая, заговорила шепотом.

— Нет, — Раш ответил неуверенно, снова прислушался и снова повторил, в этот раз с большей решимостью, — нет, ушли. Переждали ночь и ушли. Ты ведь ничего не знала о пещере?

Хани отрицательно качнула головой. Ей вдруг стало очень стыдно. Два дня пути она хвалилась чужестранцу, что никто лучше нее не знает здешних троп, камней, шепота ветра. Теперь же насмешливый взгляд Раша заставлял ее жалеть о поспешных словах. И поделом, подумала Хани, впредь будет наука, как не стоит распускать язык.

— Интересное дело… — Слова парня тянулись, как патока за ложкой. Его пальцы поигрывали подвеской на серьге, темный маслянистый камень хищно поблескивал в свете солнца. — Чужестранцы и знают твои земли лучше.

Хани могла бы сказать, что всего раз была в холмах, когда они с Роком ездили на юг Артума, и обнаружили, что тракт разбит глубоким ущельем, откуда тянуло жаром. Они думали, что обязательно найдут в холмах сокровища, обшарили каждый куст, заглянули чуть не под все камни, но так ничего и не нашли. И пещеры, может статься, еще и не было. Но Хани смолчала.

— Нужно спуститься, посмотреть, что там, — вместо этого, предложила девушка.

— У нас мало времени, — напомнил Раш. — Дыма нет, не из-за чего утраивать переполох.

— Я собираюсь спуститься и проверить, что внутри, а ты можешь идти дальше — я догоню.

Раш громко скрипнул зубами, стиснув губы так сильно, что они побелели. Хани знала — он не рискнет продолжить путь в одиночестве.

— Будь по-твоему, — согласился он и, прежде, чем Хани угадала его движения, сцапал ее запястье. Тонкую кожу обхватила стальная хватка пальцев. Раш рванул девушку на себя, так, чтобы их взгляды встретились. В черных глазах «рожденного в пене», сверкали алые искры, подобные тем, что рождаются над пламенем. — Но если с моими друзьями что-то станет…

Хани потянула руку, чтоб высвободиться. После нескольких неудачных попыток, парень сам отпустил запястье. Он отошел в сторону, уступая Хани право первой ступить на земляную лестницу.

Девушка замешкалась лишь для того, чтоб зажечь факел. Меряя ступеньки шагами, стараясь ничего не упустить из виду, она боялась обернуться. За спиной раздавалось негромкое дыхание Раша, теплый воздух изо рта парня щекотал затылок, но Хани отдала бы все, лишь бы остаться одной. Общество Раша стало тяготить и пугать, как никогда прежде.

Между тем, лестница резко оборвалась, оставляя путников в небольшой, круглой пещере. Внутри пахло плесенью, свечным воском и сургучом. Из покатых земляных стен торчали коренья, округлый свод густо порос коричневым мхом.

— Стены свежие, — сказала Хани, стараясь не смотреть на Раша и держаться на расстоянии от него.

— Вижу, — угрюмо отозвался он, двигаясь вдоль наспех сооруженного стола — доски, уложенной на козлы.

На столешнице остались следы разлитых чернил, стекло масляной лампы нуждалось в чистке. Рядом, на земле, валялись испорченные гусиные перья. В дальнем углу пещеры, в небольшом углублении, был сложен очаг, похожий на те, которые сооружали северяне — такой же выложенный камнем круг, полный золы и несколькими полуистлевшими поленьями. Рядом же нашлась пара лопат разной длинны, моток веревки и пустые сенники.

— Похоже на убежище, — Раш поковырял лопатой в золе и попросил Хани посветить ему.

В свете факела в золе стали ясно видны обуглившиеся клочки пергамента. Раш вытащил несколько самых крупных, всматриваясь в них, но обрывков слов без начали и конца, ничего не разглядел. Тем не менее о спрятал свою находку за пазуху.

— В этих холмах есть золото? — Спросил он, скользя взглядом по стенам и полу. — Серебро, драгоценные камни?

— Откуда мне знать? — призналась Хани. — Я не умею отыскивать золотоносные жилы и рудники. У Верховного конунга есть специально обученные искатели, их дело отыскивать все тайники природы.

— Верней всего, мы наткнулись на логово браконьеров, — подытожил Раш и, зачем-то, принюхался к чернильным пятнам на столе. Сморщился, как от кислого, отводя нос в сторону.

— Все плодоносные жилы Северных земель принадлежат конунгу, — отчеканила Хани заученную с детства фразу. Нельзя отстреливать дичь в лесах, принадлежащих конунгу и Сьёргу, нельзя прятать урожай, нельзя утаивать добычу и еще много других законов Артума, которые с рождения вкладывали младенцам в головы.

— Всегда будут те, кто не прочь разбогатеть, — парировал Раш. — Если то не северяне, им дела нет до ваших законов. Нашли рудник и копают золотишко, знай вывози.

— Только глупец станет делать такое. Разоблачение карается смертью. Раш присвистнул.

— В Переменчивых землях за воровство отнимают лишь руку.

Хани, убедившись, что костер окончательно погас, засобиралась наверх. Раш тоже не задерживался, правд, прежде чем он поднялся вслед за ней, прошло несколько минут. Хани осмотрелась, прикидывая, где может быть та самая золотоносная жила. Холм стремился дальше вверх, за время подъёма по склону, она не заметила ничего, что хоть отдельно напомнило бы тропу. Была лишь одна, та, по которой шли они.

— Если повезет, нагоним молодчиков где-то в пути, — Раш взобрался на спину жеребицы, увернувшись от ее зубов, которые чуть не вцепились в его плечо. Лошадь невзлюбила второго седока и при всяком удобном случае доносила неприязнь то укусом, то ляганием. — Если, они не прячутся в других пещерах, о которых ты, верно, тоже ничего не знаешь.

Хани проглотила очередное унижение. Что толку злиться, чужестранец только и ждет, чтоб она дала повод для насмешек. Поведение Раша вызывало головную боль; он то угрожал, то, как сейчас, услужливо протягивал ладонь. Хани не приняла руки, сама села на лошадь и подавила страх, когда Раш привычно обхватил ее за талию.

Путь их лежал дальше, вверх, к тому месту, где вершину холма покрывала плотная белая шапка снега.

***

Рассвет пришел тягостным.

Яркое солнце забиралось в окна домов, щекотало лучами лица хмурых жителей. Но никто не спешил улыбаться и радоваться теплу, которое принесло этим утром ароматы весны. Деревенские собирали свое добро, им некогда было радоваться теплу, а взгляды, обращенные на юг, были горестными.