Доспехи для героя - Мартин Райтер

Когда гномы вышли, мальчик вытащил из ножен волшебный меч и поднес к глазам. Заколдованный клинок воинственно сверкнул, на нем отчетливо проступили какие-то золотые письмена.

Несмотря на размер, а длина меча вместе с полутораручной рукоятью была не меньше метра, оружие оказалось совсем не тяжелым. Генрих взялся за рукоять двумя руками и несколько раз рассек мечом воздух.

«Будем считать, что краткий курс фехтовального мастерства я прошел», — невесело подумал Генрих. Он убрал меч в ножны и вышел из оружейной комнаты.

Глава XXI

ХРАБРОЕ СЕРДЦЕ

Как только мальчик в доспехах появился в пещере, древний народ радостно захлопал в ладоши. Со всех сторон доносились выкрики:

— Слава Герою! Слава и удача!

— Я готов, — сказал Генрих королю.

— Славной победы тебе, господин Герой. И да хранят тебя боги, — сказал король и сочувственно посмотрел на мальчика. «Вот и король считает, что жить мне осталось недолго», — подумал Генрих, радуясь, что никто не может увидеть через забрало шлема его унылое выражение лица.

— Куда идти? — спросил он.

Вперед вылетел один из духов.

— Я проведу вас в ваш мир, в Большой Мидгард, господин Герой. А дальше, на поле битвы, доставят вас ведьмы.

— Отлично! — стараясь выглядеть бодрым, сказал Генрих. — В путь?

— Удачи тебе, Герой, — пожелал король Реберик Восьмой, однако голос у него был полон сомнения.

— Удачи! Удачи! — послышалось со всех сторон.

Призрак поплыл по воздуху, и Генрих последовал за ним.

Мальчику не пришлось снова идти по ступенькам винтовой лестницы. Призрак завел его в какой-то коридорчик. Вспыхнул ослепительно яркий свет, Генрих зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что стоит на заснеженной улице.

— Подождите здесь, господин Герой, за вами прилетят, — сказал призрак и исчез.

Генрих принялся нервно расхаживать взад-вперед, борясь с соблазном плюнуть на все, снять доспехи и броситься со всех ног домой. «Ну что они мне смогут сделать? Ведь не убьют же! А как только Безе-Злезе заявится, древнерожденные никогда больше не сунутся в Регенсдорф и не смогут меня даже найти. Им-то хорошо — они сидят себе в Малом Мидгарде… там тепло, нет никаких опасностей, никому из них не надо жертвовать своей жизнью. Конечно, нашли дурачка!.. Хотя, я ведь сам вызвался… Ох, дурак я, какой я дурак!»

— Господин Герой, господин Герой, — услышал вдруг Генрих чей-то шепот. Он оглянулся — рядом стоял Капунькис.

— Скажите, пожалуйста, вас случайно зовут не Генрих? — несколько испуганно спросил глюм, готовый в любой момент дать стрекача.

Генрих промолчал.

— Нет, пожалуйста, скажите. Мне интересно… Вы так похожи на одного человека… Ну прошу вас, скажите. Я честное слово никому вас не выдам! — зашептал глюм.

— Да, Капунькис, это я, — вздохнул Генрих, решив, что будет обидно, если он погибнет и имя Героя останется неизвестным.

— Я сразу заподозрил, что это ты! — радостно заорал во все горло Капунькис. — Только не поверил себе. А кто б поверил? Ведь я тебя знаю: мы ж с тобой друзья! А друзья не могут быть Героями! Если они живут рядом с тобой — какие ж они Герои? Это ж тогда любой может считаться Героем. Нет, думал я, Герой — человек особенный, он не может быть таким, как другие люди. А как ты надел доспехи, тут я и понял, что Герой с виду — самый что ни на есть обыкновенный человек. Да! Самый обыкновенный. Только сердце у него ужасно храброе и бесстрашное.

— Тише, тише! — шикнул на него Генрих.

— Я с тобой полечу, — уверенно сказал Капунькис. — Я не могу оставить тебя одного.

— У тебя отважное сердце, малыш, но, извини, уж я обойдусь как-нибудь без тебя. Ты даже меча не имеешь…

— Имею! Имею! — радостно зашептал глюм. — Я все вещи собрал.

Он показал Генриху небольшой мешочек.

— А один знакомый гном подарил мне свой шлем!

— Нет, Капунькис, — сурово сказал Генрих. — Никуда ты не полетишь. Не хватало еще, чтобы ты погиб. Я ведьмам скажу, чтоб тебя не брали.

— Вот, значит, какой ты, — обиженно сказал глюм и, отвернувшись от Генриха, полез в подвальное окно.

Конечно, Генриху очень хотелось, чтобы рядом был друг. Но идти на смерть самому и волочить за собой друга… Нет! Генрих не хотел быть похожим на Клауса Вайсберга!

Над головой Генриха раздался негромкий шелест. На снег опустилась ведьма. Ей было лет под сорок, но из-за огромного слоя безвкусно наложенного макияжа выглядела она на все пятьдесят.

— Садитесь позади меня, господин Герой, да покрепче держитесь — мы полетим быстро, — сказала она.

Генрих с опаской оседлал метлу; за ведьму держаться он не стал — ведь Герой как-никак. Вцепившись одетыми в металлические перчатки руками за палку, на конце которой находилась связка прутьев, Генрих сказал:

— Я готов.

Ведьма что-то прошептала — метла начала медленный вертикальный взлет. Генрих что было сил сжал бедра — удержаться на узкой, круглой ручке метлы было ужасно тяжело: туловище прямо рвалоеь к земле, а ноги тянулись к небу. «Вот уж смеху будет, если я упаду с метлы и разобьюсь, так и не добравшись до Безе-Злезе», — невесело подумал Генрих.

Когда они с ведьмой поднялись на полтора метра над землей, кто-то внезапным прыжком оказался у Генриха за спиной и обнял его. Обернувшись, Генрих увидел улыбающегося во всю рожицу глюма.

— Я ведь сказал, что не брошу тебя! — сказал тот.

«Как хорошо, что он полетел со мной! Вдвоем всегда веселее», — с благодарностью подумал Генрих, но вслух ничего не сказал.

Ведьма задрала передок метлы — земля стремительно ушла вниз. От скорости у Генриха захватило дух. Он с трудом заставил себя глянуть под ноги. Домики под черепицей, петлистые улицы, да и сам Регенсдорф показались ему ненастоящими, игрушечными, населенными человечками, размером с палец. Разглядывая городок, Генрих подумал, что в эти минуты никому из нескольких тысяч жителей Регенсдорфа и в голову не приходит, что над ними пролетает странная троица: ведьма, мальчик в доспехах и глюм — мохнатое ушастое существо. Но даже если бы люди и смогли их увидеть, то они бы ни за что не поверили собственным глазам, потому что в их жизни нет места ни ведьмам, ни глюмам, ни рыцарям, тем более летающим на метле.

«Ах, если б Альбина смогла увидеть меня сейчас! Она бы точно раскаялась. А может… может… даже в меня влюбилась! В рыцарей всегда влюбляются, — тут Генрих почему-то вспомнил Клауса. — Ас другой стороны, хорошо, что Альбины в городе нет. После моей гибели Клаус наверняка попытался бы с ней примириться. Этот гад так просто не отступит — он настырный, хуже назойливой мухи, — Генрих вздохнул. — Кто знает, смогла ли бы Альбина устоять перед его слюнявым поцелуем еще раз… Тьфу! Что за глупости лезут мне в голову… Вот уж действительно дурак: направляюсь на верную смерть, а думаю о какой-то ерунде!»