Полет тапка над Зулкибаром - Марина Добрынина

— На колени! — скомандовал толстый старикашка, с нездоровым румянцем на бородатой сытой морде.

Терин послушно опускается на колени, волосы его в растрепанном состоянии и скрывают лицо, но я и так понимаю, что выражение бурной радости от подобного приказа на нем вряд ли присутствует.

Противно мне на все это смотреть! И сбежать хочется, аж сил нет! Но не сбегу, потому что должна до конца все это дело увидеть. А как же! Вдруг они все-таки руки ему рубить собрались? На хрен тогда всю конспирацию, все тапком по морде получат, а руки я Терину рубить не дам! Прижалась я к Вальдору поплотнее, для храбрости. Хоть он и блондин не моей мечты, но все ж таки единственный близкий человек в этом зале! Вальдор меня за плечи обнял, а у меня даже желания не возникло локтем под ребра ему заехать. Да какой там! Я ему даже благодарна была за поддержку! Прижалась как к родному!

— Положи правую руку на плаху, — велел этот красномордо-бородатый старикан.

Терин поднял голову. Лицо бледное, на лбу пот выступил. Сопротивляется что ли? Вдруг получится и он сейчас этому красномордому старый добрый «фак» покажет, всех парой движений рук раскидает и сбежит? Нет, не получилось, послушно положил руку на колоду эту. Тоже мне плаха!

Палач своей железякой помахивает и радостно так ухмыляется в предвкушении. Садюга, растудыть его налево и во все пихательные!

Старикашка взмахнул рукой. Палач замахнулся и… ой мамочки мои! Железяка эта со всей дури опустилась на предплечье Терина. Хруст в тишине был отчетливо слышен, и ни звука больше. Он что из-за этого ошейника покорности даже закричать без разрешения не может? Да что ж за уроды эти маги? Разве можно так? Хотела я слезы удержать, да как-то не вышло, сами собой покатились. От злости безвыходной! И Терина жалко! И просто сволочи они и больше никто! Хоть бы кричать ему разрешили! И это гадство у них ритуалом зовется?

— Левую руку, — распорядился противный старикан.

Терин положил левую руку на эту плаху ёптыть недоделанную. Нет, я не буду смотреть! Вот просто не буду и все! И так понятно мне, что не отрубят ему руки, а только поломают! Можно бы уже и уйти отсюда. Но никуда я не ушла. И стала дальше смотреть. А может быть просто от шока да с перепугу не могла глаз отвести от этого мерзкого зрелища. Снова удар железяки этой жуткой, надо не забыть что-нибудь «хорошее» палачу сделать, ибо не фиг так любить свою работу! Терин еще больше побледнел и завалился на плаху. Сознание потерял. В этой ситуации только порадоваться за него можно!

Ой, это что же они делают то? Совсем охренели! Теперь палач ломал пальцы Терина! Аккуратно так и методично, каждый палец! Сама не знаю, как я сдержалась и не завыла в голос? Что ж они такое творят? Это что же за ритуал такой? Это же садизм самый натуральный! И как замечательно, что Терин всего этого уже не чувствует, благополучно пребывая в обмороке! Хоть бы подольше не очнулся!

Палач закончил ломать последний палец. Я думала Терина сейчас унесут отсюда и на том все закончится. Но нет!

— Встань! — скомандовал все тот же красномордый старикашка, — встань!

Они что совсем охренели? Он же без сознания! Ублюдки! Это уже просто издевательство над окончательно поверженным врагом! Почему бы не велеть унести его? Зачем еще больше мучить то? Я почувствовала, как дернулся Вальдор. Чего это он? Ой, кажется, готов на все забить и бросится Терину помогать. Нет уж! В этом смысла нет никакого! Я вцепилась ему в плечо, и он как-то быстро успокоился. Наверно тоже понял, что не стоит вмешиваться.

Терин начал вставать. Все! На этом я не выдержала и уткнулась зареванным лицом в плечо Вальдора. Не могу на это смотреть! Не хочу! Не буду!

— В подземелье. В свою камеру, — распорядился все тот же старикашка.

Жаль, что я не могу не только не смотреть, но и не слушать. Старикан этот соловьем заливается о том, какие они все молодцы, повергли злого узурпатора Терина… и покалечили сволочи! Еще и поиздевались в придачу, заставив его в таком состоянии самостоятельно до камеры добираться! Тоже мне герои недоделанные!

Глава 19

Все почти так, как и прежде. Разница почти не уловима — она на грани чувств, как легкий запах. Вот только пахнет не цветами, а мерзостью какой-то — гнильцой, разложением. Не пахло так во дворце, когда здесь Терин хозяйничал. Странно же это из уст моих звучит!

У нас новый придворный маг. Гадать не надо — кто. Дукус, конечно. Конечно, Дукус, только отчего-то язык у меня не поворачивается назвать его слугой, и руки не поднимаются гадость какую в реторту насыпать. А уж сексуальные его пристрастия вообще тайной за семью замками не являются — пажи давно попрятались, а более или менее миловидные гвардейцы срочно подали прошения об увольнении. Да и сам я, на всякий случай, стараюсь носить одежду темных тонов и с оружием не расстаюсь.

Папа мой по мере сил изображает из себя верховного властителя, а Брианна — мою любящую матушку. Меня это не столько раздражает, сколько веселит. И уж точно, когда она, в порыве нежных чувств, прижимается ко мне объемной грудью, я испытываю отнюдь не сыновью привязанность.

Башня мага, а также его лаборатория отныне закрытая территория. Как-то внезапно закрытой территорией стало и все крыло, в котором эта лаборатория располагалась. А отец ничего. И не пикнул даже. Не знаю, о чем он там с Советом договаривался перед штурмом, и, боюсь, что мне суть этой договоренности очень бы не понравилась.

На душе у меня гадко и тревожно, и будущее видится пусть не в черном, но в болотном каком-то цвете. Отец меня явно избегает, как видно, не хочет делиться информацией. Развлекайся, Вальдор, пока Совет тебе развлекаловки не поотрывал. Ситуация пугает, но чувствую себя тупым каким-то и безвольным. И с ужасом понимаю, что все чаще во мне появляется желание спустить все на тормозах, покориться, расслабиться, поверить, что все и в самом деле будет у нас хорошо.

Двор веселится, но слегка истерично. Может, тоже предчувствует наступление нового века — века контроля и выпрашиваемых дозволений.

Страстно хочется лишь одного — обсудить все это с кем-то. Но с кем? Кто сможет меня выслушать и понять? Опа! Так у меня ж невеста есть! Стало быть, это ее почетная обязанность — ободрять меня, утешать, ну или хотя бы выслушивать. Я же, вообще-то, нетребовательный. Мне много не надо. Все, решено, иду к Дусе.

Я целых два дня думала, все никак решиться не могла. Ну да я трусиха. И было от чего! Мне вовсе не светит, чтобы меня за магией застали и тоже чего-нибудь, как Терину переломали! На третий день я не выдержала! Идет оно все куда подальше, хоть козе в трещину, хоть еще куда, но больше я сидеть, сложа руки, не могу, не хочу и не буду!!!