Принц в Бомбее - Суджата Масси

– А вы приехали из Гуджарата? – спросил Хушру. Предположение выглядело вполне естественно, поскольку именно оттуда и происходила семья Каттингмастеров.

– Нет, она нам не родня, – поправила его Бапси. – Это дочь Джамшеджи Мистри, первая женщина-поверенный в Бомбее.

– Да, меня зовут Первин Мистри. – Первин пожалела, что Бапси так подробно про нее рассказала.

– Что-то случилось? – Взгляд Хушру метнулся от Бапси к Митан, потом обратно к Первин.

– Нет, ничего. Я помогаю родным получить тело Френи, чтобы провести погребение. – Первин вглядывалась в мягкое круглое лицо Хушру, гадая, где она могла его видеть раньше. – Я вчера была на трибунах в колледже Вудберн. Но вы не ходили смотреть процессию, да?

– Нет. Я вчера пропустил занятия, меня вызвали в магазин. – Хушру стиснул теперь свободные руки и пробормотал: – А про смерть Френи узнал только вчера вечером, от мамы.

Первин поняла, почему у него такой изнуренный и горестный вид:

– Мистер Каттингмастер сказал, что магазин ограбили. Что случилось? Погромщиков оказалось слишком много?

– Вроде того. – Хушру сильно покраснел.

Первин всмотрелась в его лицо, пытаясь догадаться, полная ли это правда. Возможно, ему стыдно признаться, что он ввязался в драку, как стыдился и ее брат.

В дверь постучали.

– Есть там кто? Я из Дунгервади.

– Один посетитель за другим. – Бапси приложила руку ко лбу, будто у нее болела голова. – Хушру, открой, пожалуйста.

Хушру слегка приоткрыл входную дверь, будто не доверяя новоприбывшему. Снаружи стоял коренастый молодой человек, курчавый, без головного убора, в костюме из простой рыжеватой материи.

Хушру долго всматривался в него:

– Соли?

– Да. – На лице молодого человека появилась робкая улыбка. – Это ты, Хушру Кападия?

– Ой, Соли, а я тебя не узнала. Ты чего молчишь-то? Давно ж не виделись! – подхватила Хестер. – Ты нас помнишь? Как поживают твои родители?

– Спасибо, неплохо. Я помощник руководителя транспортной службы в Дунгервади, там мы теперь и живем. Я на самом деле к Каттингмастерам. Думал, что это дом мистера Фирдоша Каттингмастера.

Бапси, остававшаяся у стола, шагнула ближе:

– Я его мать. Умершая – моя внучка.

Соли, помрачнев, произнес:

– Понятно, мадам. Соболезную по поводу кончины Френи. Мы с ней однажды виделись – очень добрая девушка. Мы собираемся завтра перевезти ее из морга к нам.

Бапси бросила на него суровый взгляд:

– Сперва нужно провести все обряды здесь, дома, а потом уже в Дунгервади.

Соли покусал губу:

– Две поездки выйдут дороже. Обычно наших покойных сородичей перевозят из морга прямо в Дунгервади.

Бапси качнула головой:

– Довольно! Не хочу я сейчас считать деньги.

– Простите, пожалуйста. – Соли вытащил из-за спины планшетку. – Просто еще и времени мало. Нужно сегодня все согласовать, чтобы заказать на завтра транспорт.

Человек умер – а у оставшихся из-за этого столько хлопот. Но бабушка не могла одна принять окончательное решение, не посоветовавшись с Митан.

Первин зашла в спальню и увидела, что мать Френи сидит все на том же стуле: голова понурена, глаза закрыты.

– Простите, что прерываю ваш отдых. – Первин объяснила, что приехал человек из Дунгервади, необходимо составить планы на завтрашний день. – Вам нужно только решить, где вы хотите провести погребальную церемонию. Ваша свекровь хотела бы здесь.

Митан явно удивилась:

– Но это невозможно. Мы же не можем сказать, сколько продлится дознание. Нам может не хватить времени на то, чтобы провести обряд здесь, а потом успеть в Дунгервади до темноты.

– Вы с ними переговорите? – Первин протянула Митан руку, та крепко уцепилась за нее и поднялась с кресла.

Когда Митан вошла в гостиную, Соли и Хушру склонили головы и принялись бормотать соболезнования.

– Я тебя помню, Соли, – негромко произнесла Митан. – Я слышала, что возник вопрос по поводу похорон Френи. Мой муж хочет, чтобы все церемонии провели в Дунгервади.

Бапси вздрогнула от удивления:

– Но Френи нужно в последний раз привезти домой, попрощаться здесь.

Митан качнула головой:

– Как это устроить, в таких-то обстоятельствах? Мне очень жаль, мама-джан.

– Ты поступаешь наперекор моим желаниям. – Голос Бапси дрожал.

– Я не из неуважения. Но нужно принимать в расчет, что происходит в городе. А если гунды набросятся на погребальную процессию?

Голос Бапси звучал резко:

– Я сегодня уже выходила за ворота купить цветов, а ты как вчера домой вернулась, так тут и сидишь. Это пустые тревоги.

– Мама-джан, вы не слышали, что мне сказал Фирдош. – Митан подошла к Бапси, взяла ее руку, которую свекровь тут же отдернула. Митан сделала шаг назад и продолжила: – Фирдош говорит, на одной улице тишина, а на соседней бунтовщики бьют витрины и набрасываются на наших соплеменников. Это небезопасно! Уверяю вас, я сама бы хотела, чтобы Френи привезли домой. Я так из-за этого вчера плакала.

– Но сюда даже жрецы не приходили. – Из глаз Бапси полились слезы. – Мы должны помолиться все вместе.

– Уверяю вас, что в Дунгервади уже читают по ней молитвы, мы будем рады, если вы сегодня к нам присоединитесь. – Соли склонил голову. – Миссис Каттингмастер, очень многие жрецы в агьяри по всему городу сидят за закрытыми дверями. Парсы стараются никуда не ходить, потому что боятся нападений. Хотя Дунгервади, как вы знаете, находится на Малабарском холме. Там все дороги патрулируют полицейские.

– Мама-джан, я очень вас уважаю, – обратилась Митан к Бапси. – Но я высказываю пожелания Фирдоша.

Почтительно кивнув бабушке, Соли добавил:

– Вы с невесткой сможете омыть и обрядить Френи в Дунгервади. Пожалуйста, соберите ее одежду, а также вещи, которые хотите взять для себя. Вы можете сколько захочется оставаться в отдельном бунгало в доме погребений. Мы организуем для вас питание, какое подобает во время траура.

Речь не шла о специальном одолжении. В Дунгервади существовала специальная система для семей в трауре: они могли пожить в меблированных домиках, на полном пансионе. Таким образом скорбящие освобождались от повседневных забот и могли сосредоточиться на молитвах и воспоминаниях о последних минутах, проведенных рядом с покойным.

– Я бы хотела помолиться, но боюсь оставлять Нану одну… – Бапси сокрушенно посмотрела на стоявших рядом женщин. После кончины Френи спасенная ею кошка стала несчастной бабушке еще дороже.

– Я прослежу, чтобы Хушру утром и днем кормил вашу кошку, – пообещала Хестер Кападия. – Поезжайте в храм, дорогая. Вы там нужны.

– Мама-джан, мне очень жаль, – произнесла Митан, и голос ее дрогнул, да так, что Первин тоже захотелось заплакать.

Бапси покачала головой, по щекам заструились слезы.

Хестер подошла поближе, взяла бабушку за руку:

– Я сообщу остальным жителям колонии и про дознание, и про завтрашние похороны. Бог даст, завтра на дорогах станет безопаснее.

Соли явно полегчало после того, как разногласия были улажены.

– Мне тогда только