Вилла Пратьяхара - Катерина Кириченко

— Да? Так просто? Я не знала. Надо сходить, а то я словно потерялась тут. Не знаете, кстати, какое сегодня число?

— Двадцать восьмое.

— А какого месяца?

— Дорогая!

Я искренне напрягаюсь, пытаясь вспомнить месяц.

— Января?

— Ну разумеется… Ты уверена, что уже выздоровела?

— Абсолютно.

После обеда, за которым, несмотря на жару, я уплела два салата, два куриных бургера и целую тарелку фруктов, я долго плаваю, потом расстеливаю тряпку прямо у моря и ложусь загорать. Прикрываю глаза и пытаюсь поймать жалкие остатки пратьяхары. Проверить коллекцию звуков? Тихий шелест листвы? — Здесь… Шуршание волн по песку? — Тут… Птицы в зарослях? — На месте… Перезвон приборов в ресторане? — Да… Отдаленный звук рыбацкого баркаса?

— Hi, there!

Я морщусь, отгоняю помешавший мне голос и прислушиваюсь опять: отдаленный звук рыбацкого баркаса?..

— Hello, beautiful!

Сердце начинает биться о ребра, кажется, ему катастрофически не хватает места. Прикрывшись от солнца ладонью, я чуть приоткрываю глаза. Так и есть: стоящий прямо надо мной француз чуть иронично щурится, а его светло-коричневые, шоколадные губы растянуты в приветственной улыбке.

— Привет, — говорю я нейтральным тоном и равнодушно закрываю глаза.

— Как дела? Тебя нигде не было видно…

— Нигде — это где?

— На нашем пляже. Я был там вчера.

— Только вчера?

— До этого я не мог…

— А чем ты был занят?

— Я… ну типа болел.

— Целую неделю?

— Да.

— Гриппом?

Я снова открываю глаза. Француз смотрит на меня внимательно. Слишком внимательно. И уже не улыбается.

— Да. Гриппом. А ты чем была вчера занята?

— Болела, — почти смеюсь я, хотя сердце все еще колотится в моей груди, а голос то и дело норовит задрожать. — Тоже гриппом. Наверное, от тебя заразилась в нашу последнюю встречу.

— Ах, вот как… А сегодня придешь?

— Сегодня не знаю… Мне надо в интернет. К Лучано. Лежу вот, настраиваюсь, ненавижу ничего ни у кого просить.

— У тебя нет своего интернета?

— Нет, разумеется. Откуда он возьмется на моей скале?

— Ну есть такая штука как Джи-Пи-Эр-Эс вообще-то… Мобилка же у тебя есть? Я таким образом выхожу онлайн из своей хижины.

— Джи-Пи… что?

Сойдя на безопасную техническую почву, я чуть успокаиваюсь и мой голос уже звучит вполне спокойно.

— Джи-Пи-Эр-Эс. Сложно объяснять. Если хочешь, можем пойти ко мне, и я тебе покажу.

— Сейчас?

— Ну почему бы и нет? Впрочем, как хочешь. Я просто предложил…

Арно лениво, по-кошачьи пожимает плечами. Меня опять накрывает желание немедленно до него дотронуться. Мне смертельно хочется, чтобы он присел на корточки, оказался ближе, хочется услышать, как он дышит. Я закрываю глаза и издаю мысленный стон. Господи, ну отведи, пожалуйста, от меня эту напасть! Я же уже выздоровела? Ну сколько можно?

Арно идет первый, показывая дорогу. Еле заметной тропкой мы удаляемся с пляжа. Дорога постепенно забирает в гору, и у меня сбивается дыхание. Из-за того, что много курила последние дни, или из-за того, что скоро мы останемся вдвоем, наедине, в его доме? На пружинящих загорелых ногах Арно при каждом шаге четко прорисовывается рельеф икр, отсвечивают золотистые выгоревшие волоски. Ноги Стаса, как и все остальное тело, почти лысые, икры узкие, слабые, несмотря на многочасовые усилия в фитнесс-клубах.

Минут через пять мы оказываемся довольно высоко. Сквозь деревья синевою отливает оставшееся внизу море, кажущееся отсюда глубоким и темным. Громче становится пение скрытых листвою птиц, прохладнее тенистый лесной воздух. Где-то рядом журчит вода, вероятно, маленький ручеек или даже водопадик.

— Еще долго? — спрашиваю я.

— Почти пришли.

Действительно, через минуту мы останавливаемся перед довольно своеобразной постройкой: сколоченной из грубых некрашеных досок хижиной. Фасад обращен к морю. Перекосившаяся фанерная дверь закрыта на железный засов с петлей, в которой болтается амбарный замок. Окна не застеклены, а просто затянуты москитной сеткой.

— Какое странное жилище! — вырывается у меня.

Шрам на виске Арно удивленно ползет вверх:

— Не нравится?

— Да нет. Просто… Кто это чудо здесь построил?

— Я.

— Сам?!

— Ну да. Я поселился надолго. К чему мне платить кому-то ренту? К тому же я принципиально не хотел жить вместе со всеми на пляже. Теснота. Взгляды. Сплетни. Я как раз от этого сюда и уехал.

— И давно ты тут живешь?

— Года два или около того.

— И долго еще собираешься?

Вместо ответа Арно равнодушно пожимает плечами.

— А что ты вообще тут делаешь?

— Ты уже спрашивала. Ничего. Живу. Мне надоел Париж. И вообще Европа. Проходи.

Отступив назад, Арно пропускает меня в темноватое помещение. Комната оказывается внутри больше, чем я предполагала. Около тридцати, может быть даже сорока квадратных метров, прямоугольная, во всех стенах, кроме задней, по два окна. Тоже без стекол. Кажется, всё, даже мебель, здесь сколочено руками хозяина. В центре — огромный деревянный стол, на котором раскиданы веревки и сети, вокруг — несколько косоногих табуретов. В углу у дальнего окна расположилась гигантская кровать, над ней на крюке висит москитная сетка, валяются сбитые в кучу простыни. Мятые, но чистые. Мне опять становится трудно дышать и я отвожу взгляд в сторону. Немногочисленная выцветшая одежда развешана на забитых прямо в стену гвоздях. На потолке такой же, как у меня, лопастной вентилятор. У задней стены небольшая кухонька: каменная разделочная поверхность, газовая плита на четыре конфорки, от нее шланг к баллону, нормальная эмалированная мойка, над ней кран, рядом притулился вполне хороший холодильник. Все чистое, протертое, в глаза бросаются аккуратно разложенные на столешнице ананасы и манго, рядом блестит блендер. Отшельник выжимает себе соки? Справа от кухоньки полуоткрытая дверь в ванную комнату. Я делаю несколько шагов в ее сторону и вижу, что стены душа выложены камнем, пол украшен галькой, на нем для удобства лежит сколоченная из реек подставка для ног, а вместо потолка — открытое небо. В целом простенький домишко выдержан в модном экологическом стиле, непонятно только, вышло ли это случайно, или француз старательно создавал всю эту «простоту».

Я растерянно останавливаюсь у стола и беру в руки сеть.

— Ты рыбачишь?

Ироничный кивок.

— С берега?

— С лодки.

— У тебя есть лодка?

Опять ироничный кивок.

— И тоже, скажешь, сам сколотил?

— Ну, не совсем. Мне помогли рыбаки.

Я возвращаю сеть на место, делаю круг по комнате, присаживаюсь на краешек кровати, тут же резко вскакиваю, будто обожженная его простынями, отхожу обратно к столу и, в конце концов, выбираю себе табурет.

— Хочешь выпить? — спрашивает Арно, отходя к кухне.

— А что у тебя есть?

— Что хочешь. Кофе, чай, свежевыжатый сок, вино.

— Вино?

— Ну да. У меня приличные запасы. Француз я, в конце концов, или не француз? — Мне мерещится в его тоне какая-то издевка, словно он слегка потешается над моим смятением. — А ты думала, чем я тут питаюсь? Росой?

Я соглашаюсь на сок. Нож быстро мелькает в его руках, потом на минуту комната погружается в электрический рев блендера, и вот передо мной уже стоит большой граненый стакан, доверху наполненный ледяной крошкой и пенящимся ананасовым соком. Арно втыкает в него коктейльную трубочку и присаживается на табурет напротив. Воздух в комнате наполнен застоявшейся жарой, сладко пахнут деревянные доски.

— А ты?

— Я не хочу. Я выпил воды.

— Из-под крана?

— У меня из-под крана родниковая вода, не волнуйся. Лично пробил себе скважину.

Я отхлебываю большой глоток сока.

— Как я посмотрю, ты тут неплохо устроился.

Арно улыбается:

— Я же сказал, я тут живу . А жить я люблю!

— Ты и готовишь сам?

Кивок:

— Пригласить тебя на ужин?

Я поспешно качаю головой. Все слишком нереально, вернее, реально , и от этого мне становится страшно.

— Нет… Лучше не надо… Я ужинаю у Лучано. Я… я обещала Ингрид. Я скоро уже пойду. Так как насчет интернета?

Встав на колени, Арно достает из-под кровати лэптоп, сдувает пыль, нажимает какие-то кнопочки на мобильном телефоне, и на моих глазах происходит абсолютно магическое действо: компьютер и телефон вступают в виртуальную связь, на экране мобильника загораются полоски, в боку компьютера мигает зеленая лампочка и… о чудо! Веб-браузер открывает страницу с почтой.

— Мне уйти? — спрашивает хозяин дома.

— А?.. Нет… Да… Да, если можно, я…

— Уже ушел.

На миг все мысли замещаются в моей голове волнением перед предстоящим контактом с уже забытым мной московским миром, с той жизнью, которая когда-то, еще недавно, была для меня такой важной, единственно возможной. Сколько прошло времени, что я не выходила на связь? Месяц? Чуть больше? А что, если что-то за это время случилось? Какое же сумасшествие с моей стороны было ни разу не проверить почты!