Почему я? - Владимир Германович Корешков

дне лежать и пузыри пускать как тот, что у нас в аквариуме. Так что пусть лучше твой жених подкатит на пятисотом «мерседесе», ну или на крайняк на BMW седьмой серии.

Я так расстроилась, что парусник моего будущего жениха может утонуть, так и не доплыв до меня, что даже расплакалась. Отец меня долго успокаивал, а ночью мне приснился сон: корабль Артура Грея попал в бурю, сплошной стеной идет дождь, с неба низвергаются лавины воды, то и дело хмурое серое небо озаряют вспышки молний, мощный, жестокий ветер во всю треплет парусник как игрушку, кидая его из стороны в сторону, рвет паруса, ломает мачты. Мой отважный капитан твердо стоит на капитанском мостике за штурвалом, направляя корабль прямо в эпицентр урагана, стараясь во что бы то ни стало прорваться ко мне наперекор разбушевавшейся стихии.

Океанские волны тяжело прокатываются по палубе, обрушивая на моего жениха потоки ледяной воды, окатывая его с головы до ног, заставляя его свернуть в сторону и тем самым отказаться от меня, но я точно знала, что он ни за что не свернет, не откажется. Шквал нарастает, за одной волной наступает другая, более мощная и огромная. И вот самая гигантская, самая черная, самая страшная волна накатила и опрокинула корабль!

Помню, я проснулась вся в слезах, рыдая навзрыд, не в силах успокоиться. Вот такую сказочку себе придумала. Представляешь, какая мешанина у меня была в голове. Хотя потом почему-то этот сон с периодичностью повторялся, мучая меня по ночам. Наверное, он в чем-то вещий, – с грустью в голосе сказала Жанна.

– А как же тот парень, с которым вы были на Мальдивах?

– С Вадимом мы быстро расстались. Придурком оказался. Такой знаешь, мальчик из числа золотой молодежи. Да ему и не отношения нужны, а новые острые ощущения. Я была для него просто очередной галочкой в списке его побед, своеобразный трофей.

– Слушай, Жанн, а откуда увлечение классической музыкой? – решил я побыстрее уйти от болезненной для нее темы.

Она опять ослепительно улыбнулась.

– Мама считала, что девочка должна развиваться гармонично, и я брала уроки игры на фортепьяно. Мне понравилось.

Я посмотрел на Жанну по-новому. Я почему-то до этого момента считал, что Жанна этакая красивая пустышка, зацикленная только на своей внешности. И чего уж греха таить, вытащил я ее из прошлого исключительно за счет ее внешних данных, потому что жалко было, что такая красота может сгинуть. Оказывается, я ошибался. Она не только потрясающе красивая девчонка, но и еще очень интересный человек, гармоничная личность и тонкая чувственная натура. Значит, компьютер – Отец – не ошибался в подборе кандидатов: каждый выбранный им был человеком далеко неоднозначным и неординарным.

Наверное, я чересчур внимательно уставился на нее. Жанна обеспокоенно пригладила свои русые волосы.

– Со мной что-то не так?

– Да нет, все в порядке. Просто я сам до чертиков люблю классическую музыку.

– Да ну? Правда? А кто из композиторов ближе?

– Ну тот же Гендель, например.

Теперь Жанна на меня посмотрела с видимым интересом.

– Надо же, сейчас встретить человека, кто бы западал на классику, очень трудно, кому-то рок, кому-то рэп подавай, а большинству всякая белиберда нравится, которую даже слушать невозможно. И ведь не важно, о чем и, главное, как поет исполнитель, лишь бы личико посмазливей было.

– Согласен.

Мы помолчали.

– У тебя какие предпочтения? – спросила Жанна.

– В смысле? – не понял я

– В смысле еды, – улыбнулась Жанна. – Что хочешь съесть на завтрак?

«Как здорово, очаровательно и красиво она улыбается! – подумал я. – А еще глаза большие, влажные, загадочные».

– На завтрак? – переспросил я.

Она кивнула головой, не переставая улыбаться. Интересно, это профессиональная улыбка или она все-таки предназначается мне.

– Наверное, блинчики с творогом и клубничным вареньем и много, много жирной сметаны, – ответил я, немного подумав.

– Не против, если я тебе это приготовлю? – неожиданно предложила Жанна.

Вообще-то, когда на кухонном аппарате готовишь не ты сам, а другой человек, есть небольшой риск, что ты получишь не совсем то блюдо, которое тебе бы хотелось. Это как у разных домохозяек при одних и тех же ингредиентах мясной салат выходит абсолютно разный, кто-то любит посолонее, кто-то поострее, кому-то нужна пикантность в блюде. Так и здесь – вкусовые рецепторы и представления о том, как должно звучать блюдо, у каждого разные. Но я не стал отказываться от Жанниного предложения и не побоялся уверенно сказать:

– Конечно же, хочу.

Даже если будет не так вкусно, но ведь так приятно, когда о тебе кто-то заботится, а особенно, если этот кто-то – такая яркая и сногсшибательная девушка, как Жанна.

– Не бойся. Я умею готовить. Наверное.

Жанна почувствовала, несмотря на мой уверенный тон, во мне какую-то легкую неуверенность, сомнение в ее кулинарных способностях.

– Вот увидишь. У меня вкусные блины получатся, пальчики оближешь.

– А я и не боюсь, – заверил я ее.

– Ладно я пошел.

– Иди.

Жанна, все так же улыбаясь, продолжала пристально смотреть на меня.

– А знаешь что, Жанна, твой Вадим действительно придурок. Таких девушек не бросают, – сорвалось у меня с губ помимо моей воли.

Жана слегка зарделась.

– На завтрак не опаздывай. Ладно? А то остывшие блины не такие вкусные.

– Ладно. Не опоздаю, – пообещал я и направился к дверям. По пути к выходу наступил на ракушку… Надо же, не заметил, что пол в кают-компании устлан мелким белым песком и ракушечником – иллюзия, конечно, но красиво.

Вроде ничего особенного не произошло, а настроение поднялось до самой верхней планки, даже петь захотелось. Легко, я бы даже сказал, играючи открыл тяжелую дверь санитарного бокса, который состоял из двух помещений и отдаленно напоминал больничку наших дней. Напротив входа за стеклом был закрытый карантинный бокс на четыре койко-места, к каждой койке были подведены куча разнокалиберных трубопроводов, что это такое и для чего они были нужны – хрен разберешь, черт ногу сломит.

Комнатка, куда я попал, была одновременно и приемной, и своего рода операционной. В углу стояла капсула, по образу и подобию своему уж очень смахивающая на барокамеру, которую я видел как-то раз в медицинском музее. Ну здесь она посовременней, конечно, но от этого выглядит не менее зловещей. В ней заболевший или получивший травму член экипажа не только лечится, но и проходит реабилитацию. Умная автоматика об этом позаботится.

Ну, а следить за всей этой катавасией и содержать ее в порядке должен наш штатный медик – Карина, которая в данный момент сидела в кресле за столом в белом халатике, закинув нога на