Фавориты и фаворитки царского двора - Александр Николаевич Боханов

Ольга Николаевна дала и характеристику тем чувствам, которые связывали Нелидову и Императора: «То, что начиналось невинным флиртом, вылилось в семнадцатилетнюю дружбу».

Для Варвары Аркадьевны Нелидовой Николай Павлович со временем превратился из «друга» в человека, которого она боготворила. Симпатия переросла в обожание. И ничего «прочего».

В дневнике А. О. Смирной-Россет за 5 марта 1845 года зафиксирован распорядок дня Императора. «В 9-м часу (утра. – А. Б.) после гулянья он пьет кофе, потом в 10-м сходит к Императрице, там занимается, в час или 1 ½ опять навещает ее, всех детей, больших и малых, и гуляет. В 4 часа садится кушать, в 6 гуляет, в 7 пьет чай со всей семьей, опять занимается, в десятого половину сходит в собрание, ужинает, гуляет в 11-ть, около двенадцати ложится спать. Почивает с Императрицей в одной кровати».

Как опытная и в жизни, и в любви женщина Смирнова задала вполне резонный вопрос: «Когда же Царь бывает у Нелидовой?» Отрицательный ответ подразумевался сам собой. Он бывал в комнате Вареньки во фрейлинском коридоре Зимнего дворца от случая к случаю и никогда не оставался тет-а-тет.

В последние часы жизни Императора Николая I Нелидова находилась в состоянии, близком к прострации. Фрейлина Анна Федоровна Тютчева, описала сцену, свидетельницей которой оказалась ночью накануне смерти Самодержца.

«Я вдруг увидела, что в вестибюле показалась несчастная Нелидова. Трудно передать выражение ужаса и глубокого отчаяния, отразившихся в ее растерянных глазах и в красивых чертах, застывших и белых, как мрамор. Проходя, она заметила меня, схватила за руку и судорожно потрясла “Прекрасная ночь, мадмуазель Тютчева”, – сказала она хриплым голосом. Видно было, что она не сознает своих слов, что безумие отчаяния овладело ее бедной головой».

Потом стало известно, что она очень хотела попрощаться с самым дорогим на свете человеком, много часов проведя за дверью его последнего земного пристанища в Зимнем дворце. Александра Федоровна, сама в тот момент находившаяся в полуобморочном состоянии, тем не менее смогла заметить неподдельное горе Вареньки и попросила Ники разрешить ей прийти проститься.

Предложение на минуту озадачило Царя, но затем последовал ясный ответ: «Нет, дорогая, я не должен больше ее видеть, ты ей скажешь, что я прошу ее меня простить, что я за нее молился и прошу ее молиться за меня».

Может быть, не хотел предстать перед Варенькой в совершенно неподобающем виде, может быть, опасался потока слез или даже обморока, не желая омрачать последние минуты земного бытия теперь уже несущественными для него человеческими страстями. Точный ответ никогда уже не получить.

Известно другое. Варвара Аркадьевна после смерти Николая I перевела 200 тысяч рублей, оставленных ей Самодержцем в своем завещании, в пользу инвалидов. Она осталась служить при дворе, там она жила и в Зимнем дворце стала свидетельницей невероятного ужаса: смерти Императора Александра II, сына Николая Павловича, смертельно раненного террористом 1 марта 1881 года…

Прожив после смерти Николая I более сорока лет, она молилась за него непрестанно. Верная фрейлина и до конца преданная женщина, Нелидова принесла на алтарь великой дружбы свое личное благополучие, не имела ни семьи, ни детей, отдав всю себя памяти незабвенного Монарха и Человека…

Часть II

При дворе последних трех самодержцев

Глава 10

Свидетельство «ярой монархистки»

В центре Санкт-Петербурга, на Исаакиевской площади, стоит трехэтажный особняк (дом № 9), построенный архитектором А. Ринальди в 60-е годы XVIII века для любимца Екатерины II, обер-шталмейстера Л. А. Нарышкина (1733–1799). Позже дом принадлежал поэту и камергеру И. П. Мятлеву (1796–1844), по имени которого он до сих пор называется в петербургских путеводителях «домом Мятлева».

Во второй половине XIX века особняк перешел в собственность к Евгению Васильевичу Богдановичу (1829–1914). Это была приметная в свое время фигура в ареопаге самодержавия: генерал от инфантерии, член Совета министра внутренних дел. С конца XIX века Е. В. Богданович состоял старостой (ктитором) Исаакиевского собора в Петербурге, был почетным членом «Исаакиевского братства» и издавал различные книги и брошюры «патриотического» содержания. Женат он был на дочери егермейстера В. Н. Бутовского – Александре Викторовне (1835–1914).

Евгений Васильевич Богданович.

Гравюра из журнала «Нива». № 08. 1912

Чета Богдановичей держала в своем доме «салон», которых тогда немало существовало в столичных особняках и где формировалось то, что называлось «общественным мнением». Именно в таких закрытых собраниях происходили встречи различного рода людей, осуждавших, обсуждавших и создававших известный общественный климат, окружавший и политических, и государственных деятелей и различные значимые (и не очень) события. Порой в таких местах служебные карьеры не только создались, но и низвергались.

В ряду этих «центров» и «центриков» влияния салон Богдановичей занимал особе место. Правда, не известно ни одного случая, чтобы чья-то служебная звезда закатилась или взошла благодаря усилиям генерала Богдановича и его салона. Но «общественную тень», как, впрочем, и лоск, на портрет того или иного деятеля в доме на Исаакиевской наводить умели.

Хозяева не принадлежали к кругу аристократической или бюрократической элиты. Владелец особняка получил свой генеральский чин не за военные заслуги, хотя в далекой молодости и участвовал в нескольких военных кампаниях, а за «усердие» на ниве пропаганды монархизма. Любезный, услужливый, умеющий подстраиваться в «тон» начальства, Богданович умел ладить с совершенно разными людьми, которые занимали посты министров внутренних дел в конце XIX – начале XX века. Он оставался членом Совета министра долгие годы и исправно получал субсидии из министерских фондов на свою издательскую деятельность.

К тому же он прекрасно владел, как бы теперь сказали, «мастерством пиара», умел производить впечатление большого или, уж во всяком случае, значимого человека. Говорили, что он состоял в переписке с Царями Александром III и Николаем II, что он сообщал им регулярно свои «мысли» по делам внешней и внутренней политики. В чиновно-иерархической системе подобные связи многого стоили, поскольку здесь таилась, как некоторым казалось, перспектива получить важную «протекцию».

Александра Викторовна Богданович c мужем Евгением Васильевичем Богдановичем.

Конечно, во всем этом показном «величии» было много фанфаронства, а порой и явной фанаберии, но в тех условиях роль генерала казалась весьма значительной. Теперь же можно точно утверждать, что какого-либо «влияния» на верховную власть генерал никогда не оказывал, хотя и написал несколько писем Самодержцам. Но подлинная диспозиция была в те годы мало кому ведома, и представители чиновного мира «на всякий случай» старались поддерживать с Богдановичем любезные отношения.

Многие из