Предназначение - Сергей Фрумкин

— Но это ведь против правил? — на всякий случай напомнил Нортем.

— А разжигать революцию — по правилам? — возмутился генерал. — Господа, скажу честно: для нас это выход! Казнив зачинщика, мы сделаем его легендой, которую рабы станут передавать друг другу как страшную тайну. Простив — узаконим неповиновение, что еще хуже. Давайте избавимся от этого раба без всякого шума! Барон — проверенный человек, в свое время он попал в список друзей «Айсберга» и ни разу не покинул его. Король Фаор знает о нас давно. И он не в первый раз обращается к нам с выгодным предложением. Поэтому я знаю, о чем говорю: продать раба Увергему — все равно, что лично отсечь парню голову. Больше мы о нем не услышим.

Горн очнулся от сновидений, когда корабль Увергема набирал скорость. Молодой человек лежал на диване в просто, но эстетически грамотно меблированной и декорированной комнате прямоугольной формы. Комната не походила ни на тюремную камеру, ни на подсобное помещение в доме работорговца. Она была светлой, покрытие пола — мягким, диван — удобным. В большом мягком кресле у стены сидел Хонтеан — в своем любимом сером халате, черные глаза смотрят в бесконечность другого мира, выражение лица отрешенное.

— Где я?

Горн спустил ноги на пол и попытался сесть, отмечая болезненные ощущения в мышцах и голове.

— На галактическом лайнере.

— Да? — Юноша протер глаза и потряс головой, чтобы очнуться. — Как мы сюда попали?

— Нас продали.

— Что значит «продали»?

— Ты совсем ничего не помнишь?

Глаза монаха сосредоточились на лице принца — теперь Горну принадлежало все внимание отшельника. Юноша выпрямился. Перед его глазами сразу же встал Латорон, пронзающий мечом свой панцирь багряного золота с такой легкостью, словно тот был из тонкой бумаги… Горн дернулся, ощутив пробежавший по телу холод. Бросил взгляд на монаха — смотрит с интересом и так спокойно, что от его взора принц невольно задышал глубже.

— Как думаешь, Ильрика не пострадала? — роясь в воспоминаниях, пробормотал Горн.

— С ней все в порядке. Она собственность. Собственность имеет цену. Хозяева не станут сорить деньгами.

— Ты чувствуешь это или придумываешь, чтобы успокоить?! — горько спросил принц. — С ней точно ничего не случилось?! С ней будет все хорошо?!

— Ну… Если не считать, что девушке придется исполнять прихоти прежних хозяев… Она рабыня, Горн. Ей не приходится выбирать, кому «доставлять радость».

Глаза Горна сверкнули гневом, но тут же угасли от сознания собственной беспомощности.

— Ты отвратителен, Хонтеан! — заявил принц.

— Может быть, — согласился монах. — Зато ты верно движешься к своей цели.

— Я?! Да я потерял все, что имел! Хонтеан чуть поднял брови, изображая недоумение:

— Ты обладал чем-то в городе рабов, Горн?

— Я потерял двух друзей!

— Да, но зато приобрел опыт. — Монах пристально посмотрел в глаза юноши. — Ты прошел прекрасную школу, Горн. Ты знаешь, что такое настоящая боль, знаешь, какова на вкус горечь утраты, знаешь, чего стоит жизнь простолюдина. Ты умеешь терпеть и ждать, умеешь кланяться и прощать унижение. Ты не боишься бить и пробовал убивать. Теперь ты готов претендовать на трон государства.

— На трон?! — Горн истерически захохотал, обводя рукой стены, не имевшие ни видимых дверей, ни окон. — Посмотри вокруг: какой «трон»?!

— Скоро узнаешь!

Горн прервал смех и взглянул на всезнающего отшельника с невольной ненавистью:

— А ты такой умный, да?! Ты сидишь в этой клетке и воображаешь, что можешь определить, что ждет снаружи?!

— Я чувствую: все дороги сходятся к одной точке. Теперь твоя цель близко.

— «Чувствуешь», да?! Ты чувствовал, что моим противником на арене станет мой лучший друг?! Ты чувствовал, что девушку, которая относилась ко мне, как никто и никогда раньше, могут использовать как орудие, чтобы заставить меня стать жестоким?! Ты все это чувствовал?! Хонтеан, посмотри сам, куда завели нас твои «предчувствия»!

— Горн, тише! — спокойно урезонил отшельник. — Мои предчувствия привели нас туда, куда ты хотел попасть.

— А сейчас он, видите ли, чувствует, куда нас везут! — продолжал бесноваться юноша.

— Ну, это я не чувствую, а просто знаю. — Хонтеан пожал плечами. — Нас везут к королю Фаору.

Горн хотел грубо съязвить, но замер с открытым ртом, когда смысл имени достиг его мозга.

— Откуда ты это знаешь?

— Слышал. Нас купил человек, работающий на Фаора. Он везет нас к королю Инкрустара.

— Ты оставался в сознании? — догадался Горн.

Он стал лихорадочно перебирать факты. Город взбунтовался… Он так и не смог дойти до тюрьмы… Теперь его везут к королю…

— Превосходно! — наконец решил юноша. — Теперь жизнь станет на свое место!

Горн вспомнил и дотронулся до кожи за ухом — прибор все еще пульсировал на прежнем месте:

— Нейрофоны? Их не извлекли?!

— Только перепрограммировали, — подтвердил Хонтеан, — Теперь браслеты-активаторы на руках новых Хозяев.

— Глупо! — мстительно сощурившись, улыбнулся принц. — Нейрофон — доказательство нарушения прав человека! Они здорово рискуют, отпуская нас с этими штуками!

— Ты и в самом деле думаешь, что Фаор окажет нам помощь? — спросил монах.

— Разумеется! — уверенно подтвердил юноша. — А у тебя есть сомнения?

— Есть, Горн. Он купил нас.

— Ну и что? Он ведь понятия не имеет, кого купил!

— Он заплатил деньги и приобрел тебя в собственность. Так не поступают, когда стремятся оказать помощь. Не понимаешь? Король Фаор знает о рабовладельческой станции. Короля Фаора устраивает, что полезных ему людей можно просто купить.

— На этот раз ты говоришь глупости! — наотрез отказался поверить Горн. — Я встречусь с Фаором и верну себе права наследного принца! И не пройдет и двух недель, как я вернусь на «Айсберг» с армией!

Целых три недели абсолютно ничего не происходило. Часы на стене отмеряли час за часом. Ночью свет гас, утром включался. Еда и питье появлялись на столе автоматически в строго определенное время. Мозг каюты позволял пленникам пользоваться самым минимальным набором развлечений. В его памяти имелось несколько виртуальных игр, сотня художественных фильмов, десяток образовательных программ. В распоряжение пленников предоставлялась ванная комната, но совсем маленькая, без бассейна и с архаическим душем на потолке.

Чтобы Горн не сошел с ума от бездействия, Хонгеан стал давать ему первые уроки. Монах заставил принца вспомнить каждую завоеванную на «Айсберге» победу и разложил руководившее юношей предчувствие на составляющие, понятные для его сознания. Случайные, казалось бы, события зависели друг от друга и следовали в строго определенном порядке. Горн был потрясен простотой этой логики, доступной каждому, кто посмотрел бы на свою судьбу, абстрагировавшись от прежних знаний. Принц пробовал бросать кубики — числа выпадали разные, но Хонтеан утверждал, что так даже и лучше: Горн не умел заглядывать в свое будущее, а поэтому мог бы навредить себе, если бы слишком быстро научился воздействовать на ход Провидения. Монах говорил, что комбинации цифр на кубиках подтверждают его правоту — Горн все ближе и ближе приближается к цели, которую преследовало его эго.

Наконец однажды в стене отворилась невидимая до этого времени дверь и офицер в форме Королевских Вооруженных Сил Инкрустара сообщил пленникам, что их ожидание подходит к концу.

— Приведите себя в порядок! — с торжественным видом распорядился гость. — Возможно, завтра предстанете перед глазами короля!

— Мы уже приземлились? — Горн стал вспоминать, было ли у него ощущение, что корабль шел на посадку. При изменении мощности источника внутренней гравитации обычно возникала неприятная легкость в животе, которую опытный человек всегда бы заметил.

— Я же сказал: завтра! — резко повторил гость.

— Чтобы завтра предстать перед королем, — объяснил Горн ход своих мыслей, — приземлиться мы должны уже сегодня, заранее.

— Мы приземлимся завтра! — отрезал офицер. — А его величество посмотрит на вас, когда захочет на вас посмотреть. Может, никогда, может, завтра. Если завтра — вы должны быть готовы!

— А что значит «готовы»? — поинтересовался принц, радующийся возможности пообщаться хоть с кем-то, кроме Хонтеана и Мозга каюты. — Вымыть себя до блеска и опрыскать духами?

— Болван! — выругался гость. — Разминай мышцы, вспоминай, как держать меч, — если его величество скучают, они могут испытать тебя, едва ты явишься пред их очи. Будет обидно, если умрешь от первого же удара — везем вас через четверть галактики!

— Испытать меня? — ошеломленно повторил Горн. — Король Фаор хочет сразиться с простолюдином?

На следующий день, к обеду, за Горном и Хонтеаном пришли двадцать солдат в военных скафандрах повышенной защиты. Пленникам надели наручники и посадили в грузовую секцию большого украшенного гербами бота. Сам барон Увергем прошествовал в пассажирское отделение, роскошное, как в самой дорогой частной яхте.