Антираспад - Антон Орлов

Играя роль радушного хозяина, губернатор исподтишка наблюдал за гостями… Иногда тайный враг может выдать себя взглядом, жестом, случайной обмолвкой. Он собрал здесь тех, кто с наибольшей вероятностью может претендовать на пост правителя Чантеомы (при условии, что Харо Костангериос окажется в слабой позиции). Все они не слишком умны, рано или поздно враг себя обнаружит. Кое-кто начал нервничать под пристальным взглядом губернатора, но это еще не показатель. В таком деле лучше знать наверняка – чтобы раздавить именно того, кого надо…

– Как тебе нравятся императорские покои? – повернулся он к Карен.

– Типичная для императорских покоев обстановка.

…М-да, он-то рассчитывал поразить ее воображение… Не прекращая зорко следить за физиономиями гостей (иные чувствовали себя стесненно – хороший признак!), губернатор объявил:

– А сейчас будет жаркое!

Жаркое не несли, и он нахмурился: не любил, когда прислуга проявляла нерасторопность. Гости с фальшивым оживлением переговаривались. Из соседнего помещения донесся резкий звук, словно что-то уронили, топот, вскрик… Да что там происходит?.. Дверь распахнулась, и через несколько секунд все голоса смолкли, а губернатор ощутил внезапную дурноту – потому что вместо лакея в проеме стоял Мехтобий Гусл. С топором.

Психопат был грязен и небрит, его большое младенчески-розовое лицо лоснилось в свете кристаллообразных плафонов, на вывернутых губах темнели болячки. Он тупо огляделся и наморщил лоб. Новый министр финансов, сидевший к нему ближе всех, выронил одиноко звякнувшую вилку.

– Порублю… – гнусаво произнес Мехтобий, качнувшись вперед. – Порублю кого-то…

– Нор, пистолет есть? – тихо спросил губернатор.

– Нет, – так же тихо отозвался сын.

…На этого оболтуса ни в чем нельзя положиться: когда не надо, таскает оружие с собой, а когда надо – забывает дома. И куда смотрит охрана?! Он всех разгильдяев повышибает с работы… если останется жив…

Мехтобий морщил лоб и озирался – выбирал, с кого начать. «Он не должен меня убивать, – все еще противясь парализующему страху, думал губернатор, – ведь это же я спас его от суда… Он меня не убьет… Нет, не убьет…»

– Посмотрите на эту тарелку! – услышал он рядом голос Карен. – Из чистого золота, хотите такую?

Мехтобий медленно повернулся в ее сторону.

– Нет-нет, что вы делаете? – в отчаянии крикнул из своего угла сотрудник музея. – Это же уникальный, бесценный экспонат, не смейте отдавать!

Теперь Мехтобий уставился на него, задумчиво взвешивая в руке топор.

– Вот именно, бесценный экспонат! – подхватила Карен, вставая; скрипнуло отодвигаемое кресло. – Видите, как блестит! Возьмите ее, а нас не трогайте!

Тарелка со свистом рассекла воздух, срезала голову Мехтобия Гусла и завершила свой путь в соседнем зале, ударившись о колонну. Тело с глухим стуком свалилось на пол… Забрызганный кровью министр финансов склонился над столом: его рвало. Большинство гостей дружно последовало его примеру…

– Харо, меня не посадят в тюрьму? – опустившись в кресло, спросила Карен. – Я так испугалась…

– Нет… – выдохнул губернатор.

Пусть он чувствовал себя неважно – это не мешало думать и просчитывать варианты… Если наружу просочится информация о том, что Мехтобий пробрался на банкет и охрана оплошала, а потом его случайно убила перепуганная инопланетная туристка, Харо Костангериос окажется в дурацком положении. Это будет на руку его врагам, да и туристы занервничают: решат, что Чантеома – неподходящее для отдыха место…

– Охрана! – рявкнул он.

Прошла минута… другая… третья… Наконец в дверях появился офицер. Глянув вниз, замер на месте. За его спиной столпились охранники.

– Я не спрашиваю, чем вы занимались… – Губернатор зловеще свел брови к переносице. – Это вы мне потом объясните! Главное, что вы все-таки среагировали и уничтожили злоумышленника. Убрать его отсюда, живо!

После недолгой заминки охранники подхватили тело Мехтобия и поволокли прочь. Из обрубка шеи капала кровь. Губернатор скрипнул зубами: чертов дебил нашел, как отплатить своему благодетелю!

– А где голова? – спросил молодой охранник. Офицер молча указал под столик, сделанный из цельного куска ишарванского янтаря. Кое-кого из гостей опять начало рвать…

– Не бойся, я все уладил, – взглянув сбоку на Карен, шепнул губернатор (пусть думает, что он сделал это ради нее!). И громко добавил: – Все закончилось благополучно, дамы и господа! Я надеюсь, никто не сомневается в том, что я контролирую ситуацию?

В последней фразе содержалась скрытая угроза, и гости это поняли… Среди них нет никого, кто мог бы тягаться с Харо Костангериосом! Завтра утром его пресс-секретарь сообщит журналистам, что на семейное торжество к губернатору проник убийца, остановленный телохранителями; завязалась драка, в ходе которой один из последних убил преступника его же топором. Заодно успокоятся те, кто требовал расправы над Мехтобием Гуслом! При такой трактовке репутация губернатора не пострадает…

Бледные гости вставали со своих мест, потерянно озираясь. В соседних помещениях маячили угрюмые охранники. Заблеванный стол выглядел омерзительно, и губернатор отошел в сторону, брезгливо кривя губы, потом, позеленев, кинулся к выходу. По крайней мере, на людях его не вырвало – он лишний раз продемонстрировал подчиненным свое превосходство.

Тщательно вытерев губы перед зеркалом, вернулся в зал.

– Какое варварство! – сокрушенно пробормотал старик в униформе, мимо которого он прошел. – Тут ведь музей!

– Что делать, – снисходительно обронил губернатор, – у моих изнеженных подчиненных желудки не очень-то…

Карен стояла рядом с Норбертом и Илси, обнимая девчонку за талию.

– Ты успокоилась, моя милая? – Губернатор властно взял ее под руку. – С этими тарелками надо поосторожней… В прошлом году у нас был такой же несчастный случай – мой советник по вопросам животноводства порезал палец… – Он рассмеялся, но никто его не поддержал.

– Харо, по твоему городу шатается чересчур много субъектов вроде этого, а ты до сих пор ни черта не сделал.

…Боже, до чего глупо она рассуждает!..

– Милая Карен, управление государством – это дело, в котором ты ничегошеньки не смыслишь! – Губернатор снова усмехнулся. – Всегда есть некоторый процент правонарушителей… А Мехтобий Гусл – часть этого процента. Живое свидетельство… – Он чуть не добавил по привычке: «гуманности нашей социальной системы», – но вовремя спохватился: – Живое свидетельство того, к чему приводит пьяное зачатие, его родители – хронические алкоголики в третьем поколении. Вот так-то! Не хочешь выпить ликилы? Бутылки целы, и бокалы тоже. Пойдем!..