Диадема для Золушки - Екатерина Слуднева

Мать поняла, что дочь права, фыркнула и ушла.

- Мы можем спокойно поговорить? – вежливо попросил Бахровцев старший.

- Не о чем нам разговаривать, убирайтесь вон! – прокричал отец Насти.

- Саша, ты понимаешь, что она от вас просто убежит? – убеждал его олигарх.

- Она не посмеет!

- Не посмела бы, если бы не любила!

- Пусть только попробует! Да кто ей позволит?!

- А кого она спрашивать будет? Она просто уйдет когда-нибудь в институт и больше не вернется.

- Ты мне угрожаешь?

- Я? Нисколько. Ты у нее спроси, - он посмотрел на вернувшуюся в прихожую мать, - Лида, хоть ты-то ему скажи!

Лида задержала взгляд на Иване, и он мог дать голову на отсечение, что этот взгляд, и эти глаза ему очень хорошо знакомы. Она посмотрела на мужа, после чего протянула руку в сторону указывая, куда надо пройти. И Бахровцев, склонив голову в знак благодарности, проследовал по указанному направлению на кухню.

- Чай, кофе? – предложила женщина, смирившись с участью своей.

- Да, пожалуйста! – согласился Игорь Борисович, и, не дожидаясь приглашения, сел на самое удобное место во главе стола, и Иван пристроился рядом, так, чтобы было все видно и слышно.

- Ну, так что, вы согласны? – снова спросил олигарх.

- Ты все у нас отобрал, - тихо и зло начал Александр, - ты жизнь нашу всю исковеркал, а теперь и дочь хочешь у нас забрать.

- Я забрал у тебя только то, что принадлежало только мне, - голос Бахровцева был ровным и холодным, - А то, что я тебе оставил ни за что, ты сам угробил. Ты на те деньги мог раскрутиться и не плохо. И не нужно меня винить в том, что потом ты вынул их из оборота и вложил в МММ. К тому времени меня в вашей жизни уже не было.

Лида поставила перед ним чашку с кофе, а перед Вангогом – чай, хотя никто из них не говорил, что именно он будет.

- А ты, я вижу, до сих пор помнишь, как я люблю! – заметил Бахровцев, улыбнулся, сделав глоток кофе, и оценивающим взглядом обвел фигуру женщины, - Спасибо.

- Ты забрал у нас дочь… - продолжал Александр сквозь зубы.

- Она была не твоя, это во-первых, а во-вторых, ты мне за это еще спасибо должен сказать. Ты не пробиваемый идиот, Сашка. Ты понимаешь, в каких условиях она выросла, и в каких будет Настя? Ты понимаешь, что она может прожить всю жизнь, и ни разу у нее не возникнет вопрос о том, как бы так разрезать килограммовый кусок мяса, чтобы семья прожила целую неделю. О том, на какой распродаже собрать ребенка в школу, чтобы не слишком накладно было. О том, что хочется какую-то безделушку, а позволить она ее себе не может. Ты понимаешь, что сейчас в ее голове еще нет таких мыслей, потому что любит. А когда-нибудь она увидит что-то подобное тому, что я описал, у какой-нибудь подружки, и будет вам только благодарна! Ты это можешь понять своими куриными мозгами?

- Могу, - прорычал в ответ Сашка.

- Как сказал один философ, человек который имеет воображение, но не имеет знаний, имеет крылья, но не имеет ног. Поэтому-то я и нашел тогда другого человека, - он вздохнул, - Лида, позови, пожалуйста, нашу невесту.

И Лида подчинилась и привела сияющую Настасью с кипой газет в руках. Во всей комнате она видела только Вангога и улыбалась только ему самой счастливой из своих улыбок.

- Настя, - обратился к ней Бахровцев старший, - я тебя сегодня уже спрашивал, скажи это еще раз своим родителям.

Настя снова посмотрела на своего жениха, а потом на отца с матерью.

- Я люблю его! – еще раз просияла она, - И мы хотим быть вместе. И делить друг с другом все радости и печали, и всю жизнь. Я ведь права?

- Права! – согласился Вангог, она была сильной, но ей все же нужна была его поддержка, как будущего мужа, и он не мог ей в этом отказать, не имел никакого права, - Я тоже люблю тебя! – этого он мог уже не говорить, но не смог себя сдержать.

- Считаю конфликт исчерпанным, а вопрос о женитьбе закрытым! – словно судья сказал Игорь Борисович, - И сегодня же Настя переезжает к своему будущему мужу. Нечего жить любящим сердцам поодаль друг от друга. Давай собирайся.

Как она была за это благодарна своему будущему свекру. Она бы не выдержала этот месяц в одной квартире с родителями.

- И только попробуйте что-либо рассказать ей или моей дочери! – напоследок сказал Бахровцев, когда Вангог с Настеной уже ушли.

На улице медленно падал снег.

Аня и Мартин шли по заснеженному тротуару, потому что им не хотелось никуда ехать, а просто побыть вдвоем. При этом мороз был не слишком сильный, и прогулка была вполне уместна. В то время, как уединение в пустой квартире могло привести к не самым хорошим и желательным последствия для них обоих. Возможно, если бы не было никаких тайн, и последствия были бы вполне уместны.

Они, казалось, вели себя друг с другом легко и непринужденно. Во всяком случае, Мартин о себе мог сказать так с полной уверенностью. А вот Анна? Она искренне улыбалась и смеялась, когда он говорил что-либо смешное или веселое, но о себе говорила мало и с нежеланием, в основном односложно отвечала на его вопросы и переводила тему в другое русло, продолжая внимательно его слушать.

- Скажи, почему ты не хочешь говорить о себе? – спросил Мартин, когда она снова ушла от разговора, - Или это у вас семейное!

- Моя жизнь слишком сильно переплетается с жизнью Ульяны, мы ведь сестры, - она мило улыбнулась, будто вспоминая некоторые моменты из своего прошлого, - и… наверное, ты прав, мы не слишком общительны.

- Я бы сказал, что у вас слишком много тайн.

- У всех женщин есть свои маленькие тайны.

- Согласен, но на мой взгляд, от них нужно избавляться, забывать или рассказывать человеку, который может помочь. Тогда просто жить становится легче, потому что груз меньше. Хорошо когда есть груз, как запас, как питание, но не как бесполезный балласт, который постоянно тянет назад и тормозит движение вперед. Он только слишком утомляет, и ничего хорошего не приносит.

Она молчала, глядя бессмысленным взглядом на заснеженный город, осмысливая все то, что он сейчас сказал. Она знала, что он прав. Но ведь она была не разговорчивой не потому, что у нее были какие-то большие и тяжелые тайны, а потому что сказать было особенно нечего.

- Ты не любишь своего мужа, - сказал он после короткой паузы, и она не поняла, спрашивал он или утверждал.

- Что?

- Я говорю, ты мужа своего совсем не любишь, - он был уверен в своих словах.

- Почему ты так решил? – удивилась Анна, не зная, как иначе на это отреагировать.

- Ты не носишь обручальное кольцо, - теперь Мартин решил, что зря затеял такой разговор, но все равно продолжал, - и ты позволяешь себе не надолго забыться в объятиях совершенно чужого тебе человека…