Смотритель маяка - Роман Конев

с кем не делил. Не то, чтобы это напрягало, скорее навевало слабую тоску. Трепаться понапрасну тоже нужно с умом. Дозированно, не заглушая расцветавших внутри самого себя смыслов.

Артём щёлкнул пальцами, привлекая внимание спасённого им щенка.

– Пора вернуться на первый этаж, дружок. Не забудь выключить свет, когда будешь уходить.

3

Телогрейка пятьдесят шестого размера висела на нём забавно. Пришлось закатать рукава, насколько хватало сил. Из зеркала на него смотрел нелепый юноша.

– Ты со мной говоришь?!

Артём извлёк из-под полы телогрейки зажжённый фонарик, не забывая пучить глаза.

– А? Со мной? – Вытянутая в сторону зеркала рука символизировала направленный на противника пистолет. – Ты это мне?! Нет, ты это мне?

Роберт Де Ниро подавился бы стейком в своём нью-йоркском ресторане от такого зрелища. Ну и ладно. Не каждый актёр способен сыграть неуравновешенного социопата[8]. На то и существовало слово «амплуа». Симпатичная внешность Артёма толкала его в сторону романтических комедий, ему же нравились триллеры и ужасы, где спектр эмоций на порядок выше. Вживаться в шкуры героев безумно приятно, хоть и психологически затратно. Пока он успел сыграть три незначительных роли, с каждым разом всё больше входя во вкус.

На внутренней стороне створки сменщик приклеил плакат с голой женщиной. Загорелая грудь модели имела явное искусственное происхождение.

Он повесил рубашку на плечики, натянув вместо неё футболку. Для сна она подходила лучше. Ни наружные, ни внутренние камеры не фиксировали подозрительной активности. В два часа ночи даже самые отпетые безбожники видели десятые сны. Стулья в столовой ничем не напоминали человека, сколько он ни всматривался в них с предельным вниманием.

По спортзалу пробежала кошка. Серый клубок остановился в зоне действия камеры. Артём, не мешкая вывел изображение на экран целиком. То, что он принял за кошку, оказалось баскетбольным мячом, выкатившимся на середину зала. «Спасибо» небольшой зоне обнаружения инфракрасной подсветки.

Он попытался вспомнить, куда отскочил мяч после броска. Почему тот покатился ни с того ни с сего именно сейчас? Ни один сквозняк не способен сдвинуть тяжёлый мяч. Да и неоткуда взяться ветру в закрытом помещении. Неровности пола тоже не стоило рассматривать всерьёз.

Через три минуты ему надоело глазеть в экран. Мяч сохранял неподвижность. Потихоньку Артём успокоился и уже не был уверен, что мяч вообще двигался.

– Не удивляйся, если я проснусь вне себя от страха, – предупредил он Джеффа, устанавливая будильник на 5.45 утра. – Ковыряние в собственных снах – это не прогулка по парку.

Щенок устроился в ногах панцирной кровати, обвив себя хвостом. Артём не стал прогонять беднягу, ещё час назад находившегося на грани смерти. Он зевнул, выключил свет и лёг. Свечение монитора озаряло половину подсобки. Тишину нарушало гудение блока питания системы видеонаблюдения. Артём настолько привык к нему, что попросту не замечал.

Клаустрофобия его не беспокоила, он хотел как можно быстрее заснуть. В голове мелькали образы минувшей драки. Первое чрезвычайное происшествие за всё время работы охранником. И сразу сатанисты. И щенок, процентов на восемьдесят похожий на лабрадора. Остальные двадцать принадлежали не поддающейся опознанию породе.

Одна за другой в меркнувшем сознании появлялись и исчезали мгновения прошлого. Родители, танцующие в комнате, гордо именуемой «гостиная», под ремейк «Easy» в исполнении Faith No More. Странный выбор песни для танца. Мама с кровоподтёками на лице в машине скорой помощи. Отец, забирающий из ванной бритвенный набор. Он сам, едущий на велосипеде по тропинке городского леса. Влажные, невозможно спелые губы Вики в преддверии заката. Разрозненные фрагменты значимых событий. Сколько их навсегда забыто в череде беспорядочных, наслаивающихся друг на друга дней. Скольким ещё предстояло обратиться в прах, перед тем как всепоглощающий смерч остановит счёт дней. Вопросов всегда больше, чем ответов. Так и должно быть, иначе многое потеряет смысл. Едва начавшись, взрослая жизнь поставила ему подножку. Он хорошо усвоил преподнесённый урок. Жизнь – это иллюзия, готовая рассеяться от дуновения ветра. Ты можешь танцевать на вершине скалы, но рано или поздно обстоятельства опрокинут тебя вниз. Сможешь ли ты подняться после падения, сможешь ли собрать разбитые мечты и продолжить улыбаться? В жизни гарантирована только одна вещь – смерть. Всё остальное, как плохое, так и хорошее, предсказать невозможно.

По ту сторону двери что-то происходило. Джефф с опаской оторвал голову от покрывала. Закрытые веки Артёма подрагивали. Он находился где угодно, только не здесь. По коридору скиталось воплощённое в запахе зло. Удушливый смрад проникал через щели, заполняя тесную комнату отчаянием. Что бы там ни таилось, оно несло угрозу. Джефф нерешительно тявкнул и перебрался ближе к подушке.

Положив голову хозяину на плечо, щенок не спускал глаз с запертой на засов двери.

4

Он не помнил момент, когда очутился на платформе. Казалось, он давно стоял на привычном, натёртом до блеска полу. Поймать миг соскальзывания в сон не так просто. Скорее всего, эта задача непостижима для человека. Слабеющее сознание теряет способность фиксировать явления. А во сне осознанность и вовсе невозможна. Он запомнил горячий сгусток шерсти возле ноги. Линька питомца ещё доставит ему хлопот. Потом мешал заснуть внутренний диалог, бесконечные осколки прошлого вонзались в разум, требуя ответной реакции. И вдруг фьють – подсознание окунуло его в химеру