Охота на Горлинку - Лев Константинов

Остап пошептал ему что-то на ухо.

— Вот это дело! — оживился Василь. — Где добыл?

Остап опять пошептал. В бункере были еще националисты — кто клал латку на штаны, кто спал, а кто и просто лежал, бездумно уставившись в потолок. Бункер этот был далеко не таким комфортабельным, как у Стася. Обшивка на стенах местами полопалась, из-за нее сыпалась сырая комковатая земля, низкий потолок укрылся плесенью. Везде — изжеванные окурки, остатки еды, нагар от свечи и коптилок. Одно оружие в идеальном порядке, у каждого под рукой на случай внезапной тревоги.

— Куда собрались? — лениво спросил кто-то.

— На кудыкину гору…

Через узкий люк Василь и Остап выбрались из бункера. Крышкой люка служил большой куст на пазах, отодвинутый сейчас в сторону. Пола пиджака у Остапа недвусмысленно оттопыривалась. Забрались в заросли черемушника, Остап достал сулею самогонки, несколько луковиц.

— Ну, будьмо…

— Будьмо…

Выпили.

— Ворогам на погибель, нам на здоровье…

— Будьмо…

Опять выпили.

— Щоб дома не журылысь…

— Будьмо…

Еще выпили.

Хотя Остап и произносил тост за тостом, пили степенно, со знанием дела, неторопливо наливаясь хмельной истомой. Звенели алюминиевые кружки. Закусывали луковыми дольками.

— А ты хлопец непоганый, — прочувственно сказал Василь. — Смурный только, и нет в тебе той отчаянности, что у настоящих «боевиков». А так ничего. Я на тебя косо поглядывал еще с того случая, как комсомолку-библиотекарку прихватили. Хлопцы добре с нею побывалысь, ты же побледнел и ушел. Давай выпьем!

Василь подставил кружку. Пьянел он быстро. После мрачного подземелья с затхлым, вонючим духом лесной воздух рвал легкие, дурманил голову. А тут еще самогонка. Крепкая. Баба Кылына, видно, сыпала в свое зелье известь — хлебнешь, глотку жжет.

Василь жаловался на тяжелую жизнь, поминутно кивая в сторону бункера.

— Совсем бешеным стал Ярмаш. Сколько знаю его, таким сроду не был. Ни себя, ни других не жалеет. Я за эти дни столько километров натопал! Ну, скоро все кончится…

— Скоро, — эхом откликнулся Остап.

— Я тебе как другу говорю — недолго осталось. — Василь потянулся к сулее, снова налил себе и Остапу. — Ты дывы, вроде и не пили, а донце показалось…

Прикончили сулею быстро. У Остапа хватило сил встать на ноги. Василь пытался подняться, опираясь на молоденькую березку. Березка гнулась, гибко выскальзывая из рук пьяного. Обнявшись, новые друзья побрели к бункеру. Василь загорланил: «Розпрягайте, хлопци, коней!..»

— Тише, — уговаривал его Остап, — Стась почуе.

— Это верно, — скис Василь. — У человека настроение хорошее, так ему и поспиваты низзя. А ты добрый хлопец! Давай, Остапе, послезавтра друг дружку из виду не терять. Пустить Зеленый Гай по ветру — то полдела…

— А здаеться мени, Горлинка про послезавтра ничего не говорила…

— Точно, у них уже все назначено. Сам ходил к Джуре, предупреждал…

— Ишь ты, а не сказала. Твой Стась сказал, а моя краля ни слова…

— Бабы, они завсегда скрытные. Но я тебе, как другу, — держись за Василя, не пропадешь…

— Чертовы корни, переплутали стежку… Ты куда, Василь?

— В бункер не пойду, где-нибудь под кустом отосплюсь. Стась побаче — рука у него тяжелая. Предупреждал, чтоб до послезавтра ни капли в рот не брал. А после, говорил, погуляем…

Василь захрапел на полуслове. Добрую самогонку варит баба Кылына, известь, видно, мешает в свое варево — для крепости. Остап встал, пощупал голову — огнем горит. Непослушными руками попытался отряхнуть траву, листья, лесную труху. Пола пиджака оторвана, штаны в грязи, на рубашке тоже грязь. В таком виде и ввалился к Марии.

— Добре погулял, — засмеялась Горлинка, всплеснув руками.

Остап, спотыкаясь на каждом слове, выложил то, что удалось узнать.

— Ложись спать, — приказала Мария. — У меня ложись, нечего в таком виде по лагерю шататься. Трудный завтра день будет…

ТРОЕ БЕЗ ИМЕН

— Ну что же, этого следовало ожидать, — спокойно сказал Розум. — Стафийчук, ошеломленный внезапными событиями, вначале выпустил из своих рук инициативу. Теперь пришел в себя, предпринимает контрмеры. Операция практически подготовлена и может состояться хоть завтра, но Стафийчук что-то заподозрил и на всякий случай решил опередить события. У проводников он пользуется влиянием — наслышаны о его подвигах. Выбор места сбора тоже не случайный: Джура — старый приятель Стася, вместе в Берлинской академии обучались. Я знаю, что несколько дней назад Стась и Джура встречались у Скибы — тогда зачепная хата еще действовала. О чем говорили, неизвестно, охраняли их Василь, Скиба и телохранитель Джуры. Но я тоже кое-что предпринял.

— Что? — спросила Горлинка.

— Сегодня сюда придут мои хлопцы. Трое.

— Мало.

— Больше нельзя. Придется рисковать.

В люк бункера просунулась патлатая голова кого-то из националистов. Он доложил: задержали троих типов, те говорят, что нужен им Розум. Пароли знают, а их никто не знает.

— Ведите, — распорядился Розум.

Вошли трое в сопровождении дозорных. Плечистые молодые парни. Гладко выбритые. В хромовых сапогах. Чем-то неуловимо похожие друг на друга. И еще на кого-то похожие. На кого? Мария пыталась вспомнить, напрягала память. Вспомнила: похожи на тех, кто маршировал при немцах в зондеркомандах. Такие же лощеные, сытые и туповатые. Щелкнули каблуками: «Слава героям!»

— Пароль!

Ответили. Розум приказал вернуть оружие. Они деловито затолкали короткие немецкие автоматы под спортивные пиджаки, пистолеты в карманы.

— Откуда, хлопцы? — спросил дозорный, пока Мария и Розум совещались.

— А оттуда… — Один из троих ткнул пальцем в пространство и загоготал своей, как ему показалось, удачной шутке.

— Да, школа… — завистливо вздохнул дозорный, приглядываясь к хромовым сапогам пришельцев. — Эти наведут порядок…

— Надежные? — спросила Горлинка.

— Эта троица побывала в таких передрягах — ахнешь! Я вот все думаю: сколько у Украины верных, мужественных сынов, и никто о них не знает. Приходится — падают мертвыми, приходится — в огонь идут. Во имя чего? Ради Украины и народа ее.

— Придет время — люди о них узнают, и гордиться будут. Ничего не забывается, Розум. И о вас узнают. Стану я учительницей опять, войду в класс и просто скажу: «Сегодня, дети, я расскажу вам о том, как боролись и побеждали лучшие сыны народа нашего…»

Розум смущенно усмехнулся. Не так уж и далеко до того времени, а пока…