21 правдивый ответ. Как изменить отношение к жизни - Андрей Курпатов

Понимание пониманию рознь. Когда я говорю, что хочу того-то и того-то, то я посчитаю себя «правильно понятым» только в том случае, если мне скажут: «О'кей! Хочешь — пожалуйста!» Когда же мне в ответ на мое пожелание говорят: «Хотеть не вредно, хоти дальше. Будет иначе!», то я вряд ли посчитаю себя «правильно понятным».

Иными словами, когда речь идет о «иллюзии взаимопонимания», мы говорим о нашем желании, чтобы другие люди согласились с нашим мнением, вняли нашим аргументам и начали думать, как мы.

Я просто робею, когда вижу свою человеческую ограниченность, мешающую мне охватывать все стороны проблемы, в особенности когда речь идет о коренных проблемах жизни.

Очевидно, что подобные ожидания неправомерны, а потому на этом пути нас неизбежно ждет фиаско. Итак, иллюзия взаимопонимания — что это такое и как с ней бороться?

«А вот маме все понятно!»

Мать и ее ребенок, до тех пор пока он не освоит правила социальной игры, в каком-то смысле представляют собой единое целое. Если мать не напугана до смерти, не додумывает всякой всячины и способна на полноценный контакт со своим ребенком, то все его нужды ей понятны, причем в полном объеме и своевременно. Разумеется, потребности ребенка в младенческом возрасте не отличаются разнообразием и многоплановостью: поесть, поспать, поменять пеленки.

У ребенка достаточно быстро формируется навык: призывный крик — достаточно эффективное средство, позволяющее удовлетворить все возможные и невозможные его нужды. Между матерью и ребенком формируется, если так можно выразиться, система полного взаимопонимания. Именно это младенческое взаимопонимание с матерью и становится закладным камнем будущей гигантской иллюзии — иллюзии взаимопонимания взрослого человека.

Ребенку предстоит теперь расти и развиваться. Постепенно, от года к году, он будет становиться личностью, которая буквально напичкана самыми разнообразными потребностями, желаниями, установками, требованиями. Разумеется, удовлетворение всех этих нужд растущей личности — дело, мягко говоря, проблематичное. Причем в ряде случаев и сам ребенок не особенно понимает, чего, собственно, он хочет, а его мать — и подавно.

«Капризничает что-то. Никак не пойму, чего он от меня хочет!» — так говорит мать, свидетельствуя тем самым крайне важный этап в жизни ее подрастающего чада. А этап этот трагичен: мать и ребенок перестали друг друга понимать. То, что раньше было только предвестником иллюзии, теперь становится ею самым непосредственным образом.

Дальше — больше. Ребенок начинает сталкиваться в своей жизни с людьми, которые, в отличие от его матери, вообще мало озабочены его желаниями и потребностями. «Хочешь? Хоти дальше!» — вот формула отношений, которые приходят на смену тому, прежнему взаимопониманию. В действительности родители и взрослые просто перестают понимать, что именно ребенку нужно. Зачастую они думают, что желания ребенка неоправданны или что то, чего он хочет, ему не нужно.

Однако ребенок не может понять, что родители (его родители!) его не понимают. Он начинает думать, что они все понимают и только прикидываются, что не понимают, делают вид, чтобы не помогать ему в том, о чем он их просит. Убедившись на нескольких жизненных примерах в правильности своего предположения, ребенок проецирует семейный опыт на опыт жизненный и решает, что все люди все понимают, но просто не хотят идти ему навстречу.

В истории взросления всякого ребенка есть один загадочный феномен, на который мы почему-то практически не обращаем внимания. В определенном возрасте, чаще всего после семи лет, ребенок начинает настойчиво требовать, чтобы родители купили ему какого-нибудь зверя — собаку, кошку, хомячка. Ребенок, как Малыш из сказки про Карлсона, хочет заиметь друга. Что это за друг и почему ребенок так страстно в нем нуждается? Не поленитесь, спросите у ребенка об этом, и он скажет вам, что этот друг необходим ему, «что-бы было с кем поделиться», «чтобы было кому рассказать о своих бедах». Этот четвероногий друг должен стать тем, кто будет его понимать. Да, ребенок к этому времени уже страстно нуждается в понимании, и происходит это потому, что он начинает ужасно тяготиться отсутствием этого понимания со стороны других людей, и прежде всего близких. Однако же он продолжает думать, что понять его можно и что если люди не хотят этого делать, то уж собака-то точно не откажет ему в понимании.

С раннего детства мы испытываем потребность, чтобы наспонимали. Однако в этом «понимали» звучит еще и много других слов — «согласились», «поддержали», «одобрили», «посочувствовали», иными словами — поняли. Еще будучи детьми, мы стали по-настоящему мучиться от недостатка понимания со стороны близких и родных. И чем больше мы переживали из-за этого, тем сильнее нам хотелось быть понятыми, тем сильнее становилась эта иллюзия — иллюзия возможности взаимопонимания.

В дело, как и в случае других иллюзий, подключаются сказки. Там, как вы знаете, не только люди идеальным образом понимают друг друга, но даже и звери способны понимать человека. Собственно, само изложение сказок таково, что иллюзия взаимопонимания буквально вшита, интегрирована внутрь сказки. Сказки буквально пронизаны иллюзией взаимопонимания!

Любящие принцы и принцессы понимают здесь друг друга без слов, способны сердцем угадывать друг друга среди сотен иных, закамуфлированных персонажей. В ряде сказок они даже ни разу не виделись прежде, но уже любят и понимают друг друга, как будто всю жизнь были единым целым — таковы истории и про Спящую Красавицу, про Спящую Царевну с богатырями, которые, кстати, тоже все понимали буквально с полуслова. Разумеется, ребенок принимает все эти взрослые мечты (а сказки рассказывают, как правило, именно мечтательные взрослые) за чистую монету и естественным образом ждет, что в реальной жизни подобные чудеса начнут исполняться. Да в сказках подобное «взаимопонимание» даже чудом не называется. Тогда как в реальной жизни, если бы эта иллюзия и могла воплотиться, то ее непременно следовало бы признать чудом. Фактически же — это просто иллюзия, иллюзия взаимопонимания.

Вообще говоря, полное отсутствие взаимопонимания между родителями и детьми — это тема отдельного разговора. Удивительно, что все мы рассчитываем на это взаимопонимание, тогда как родители и дети, во-первых, имеют разный жизненный опыт, во-вторых, воспитывались в разные исторические периоды, в-третьих, характеризуются взаимоисключающими желаниями и потребностями. Дискуссию между родителями и детьми можно без всякого преувеличения уподобить неудачному контакту землян с инопланетной цивилизацией.

В качестве небольшой иллюстрации я бы хотел рассказать об одной своей пациентке — Ольге, которая имела свой собственный невроз по своим собственным причинам, но постоянно жаловалась мне на свою дочь Машу, с которой мне также довелось беседовать. В сущности, эти женщины были очень похожи друг на друга, и внешне, и по способу реагирования на внешние обстоятельства, кроме того, у них была сравнительно небольшая возрастная разница — Ольге было 34 года, а ее дочери — 15. Сначала я коротко расскажу о том, как Ольга попала ко мне на психотерапию, а потом мы посмотрим на деле, что такое иллюзия взаимопонимания.

Жалеть себя? Ну нет. Беспокойте меня, взваливайте на меня свои заботы и волнения. Говорите со мной, и пусть ваши слова построят прочную стену от бурь и штормов. В конце концов, позвольте мне понять, что я в состоянии исправить.

Ольга развелась с мужем, когда дочери было четыре года, после этого отец Маши исчез совершенно, так что даже алиментов получить с него Ольге не удалось. Ольга жила у своей матери, отношения с которой у нее не ладились точно таким же образом, каким они не ладились у самой Ольги с ее дочерью Машей. Мать Ольги обвиняла ее в том, что та неправильно вышла замуж, в том, что она не умеет воспитывать свою дочь, в том, что она мало зарабатывает… Разумеется, у Ольги было свое понимание всех указанных проблем.

Во-первых, Ольга соглашалась с тем, что вышла замуж не за того мужчину. Но вопрос в том, почему она вышла замуж именно за этого мужчину, а не за какого-то другого? Ответ на это у Ольги был следующий: мать настолько ее подавляла, что жить с ней было невыносимо, единственным способом избавиться от этого давления было замужество. Вот потому, собственно, Ольга и выскочила за первого встречного и при первой же возможности — в 18 лет.

Ее муж, видимо, чувствовал, что в их браке что-то не так (а «не так» в этом браке было то, что Ольга не выходила за него замуж, а пыталась сбежать таким образом от своей матери — что, согласитесь, не одно и то же). В результате брак оказался недолговечным, а Ольге пришлось вернуться к матери, только теперь в еще более зависимом положении — с малолетним ребенком на руках.