Свои и чужие - интриги разведки - Александр Зданович

То, что Орлова хотя и осудили, но выпустили в зале суда, не расстроило работников ОГПУ. Своей цели они достигли: Орлов теперь уже в судебном порядке признан мошенником, у него конфискована часть злополучного архива. Но самое главное — от осужденного отвернулись многие эмигранты, для сохранения своего реноме считавшие за благо открыто не общаться с ним. Эмигрантская пресса сразу отделила Орлова от «добропорядочной и высоконравственной» беженской публики.

Имелся и побочный эффект, на который чекисты, может быть, и не рассчитывали, — решением высших германских властей был упразднен Государственный комитет по охране общественной безопасности: одним органом, надзиравшим за работой резидентур советских спецслужб, стало меньше.

Многие немецкие газеты, не имея конкретных фактов, но исходя из анализа обстановки на процессе и оглашенных в зале суда сведений, пришли к правильному, по сути, выводу, что без «руки Москвы» здесь не обошлось. В одной из статей говорилось: «Сражен Чекой с помощью американского журналиста Кникербокера по приговору берлинского суда самый опасный и неумолимый противник большевиков». Другой журналист выразился еще более определенно: «Процесс против Орлова является победой Чеки в Германии».

Ну а что же сам Орлов? Через адвоката он подал прошение о повторном рассмотрении его дела судом высшей инстанции, но, предчувствуя, что изменений добиться будет крайне сложно, решил не форсировать рассмотрение ходатайства, засел в своем загородном доме и закончил свою первую книгу. Естественно, Орлов торопился, судя по некоторым подготовительным материалам, книга должна была быть полнее, точнее и, если хотите, лучше литературно обработана. Но, не успей он издать свой труд до повторного рассмотрения дела в суде, книга могла вообще не увидеть свет. Ярлык фальсификатора прочно уже приклеился к Орлову, и хозяева типографий явно не горели желанием печатать заклейменного судом мошенника. Позднее с большими трудами, при помощи старых знакомых удалось протолкнуть в печать, пусть и в существенно сокращенных вариантах, еще две книги: в Англии — «Секретное досье», а в США — «Подполье и Советы». К концу 30-х годов, по имеющимся у нас сведениям, уже были готовы два объемных тома о красных дипломатах, но они так и остались в архиве Орлова.

Как и ожидалось, повторное рассмотрение дела ничего не дало. Приговор был оставлен в силе. Кроме того, германские власти принудили его покинуть страну. При поддержке Владимира Бурцева Орлов получил разрешение на проживание в Бельгии по нансеновскому паспорту.

Брюссель — далеко не самый оживленный эмигрантский центр. Представителей активного крыла здесь практически не было, а те, кто относился к их числу, не интересовались знаниями и опытом Орлова. Все последующие годы он занимался лишь писанием антибольшевистских статей да обличением устно и через печать некоторых эмигрантов и целых их организаций в сотрудничестве с Советской властью.

Как ни странно, он, не ведая о том, действовал в русле чекистских мероприятий, выступал в роли незавербованного агента. Чего, например, стоит его жесткая позиция в отношении «Братства русской правды», (БРП) разработку которого усиленно вели иностранный и контрразведывательный отделы ОГПУ.

В составленной им справке «О деятельности Верховного круга БРП» Орлов изобразил эту организацию как чисто разведывательную, служащую интересам одних иностранных держав против других, а вождей ее — людьми, совершенно забывшими о России и утратившими идейную основу своей деятельности. Распространявшаяся в виде статей и писем на имя известных эмигрантских деятелей орловская информация внесла раскол между БРП и РОВС, а следовательно, раздробила хотя бы на время их акции против СССР.

В письме Верховного круга БРП к Владимиру Бурцеву — вечному арбитру в эмигрантских спорах и ссорах — говорилось, что Орлов чернит не только руководство организации и прежде всего Александра Кольберга — «брата номер девять», но и ее саму, называет «шпионской немецкой фирмой», разглашает в переписке имена известных ему «братьев», ставя их под удар чекистов.

Боролся Орлов и с русскими фашистами, и с другими антикоммунистическими группами, одних обвинял в пассивности, других — в заискивании перед большевиками. Словом, он действительно стал «чужим среди своих».

Недруги платили ему взаимностью и наконец, собравшись с силами, нанесли Орлову ответный удар. В сентябре 1936 года русский писатель и эмигрантский журналист Александр Валентинович Амфитеатров в газете «Возрождение» опубликовал довольно объемную статью под кричащим заголовком «Орден Иуды Предателя», полностью посвященную Орлову. Образно говоря, статья явилась последним гвоздем в крышку гроба бывшего судебного следователя и разведчика. Дело в том, что Амфитеатров тоже состоял в «Братстве русской правды». Его подручные — «братья» подготовили для статьи неплохую фактурную базу, сознательно исказив или не проверив сведения из биографии Орлова, начиная чуть ли не с босоногого детства.

Известный литератор безапелляционно обвинил Орлова во всех смертных грехах, причислив к Ордену Иуды Предателя. Стареющий Орлов пытался было защищаться, направлял многостраничные письма во все эмигрантские газеты, отдельным авторитетным соотечественникам. Но отклика, а тем более поддержки в большинстве случаев не находил. В редакциях его послания даже не рассматривались, в праве на опровержение ему отказывали повсеместно.

Кампанию против Орлова поддержали и фашистские средства массовой информации. Еще в 1933 году гитлеровские пропагандисты опубликовали полностью сфальсифицированную в гестапо переписку Орлова с другим эмигрантом Александром Гуманским, в которой говорилось о якобы предпринимаемых ими действиях по дискредитации Адольфа Гитлера. Здесь явно не обошлось без участия давних противников Орлова из числа «монархистов-легитимистов», на национал-социалистов. Известно, что последних «брюссельский изгой» называл коммунистами наоборот и врагами России, хотя первоначально он видел в Гитлере единственного действенного борца против большевизма в Германии и даже в числе первых послал ему только что полученную в типографии книгу «Убийцы, фальсификаторы и провокаторы». Уже позднее он прочел гитлеровскую «Майн кампф» и понял, что главный нацист ненавидит Россию, будет стремиться расчленить ее, а затем завоевать. Орлов как русский патриот не мог сбросить это со счетов и далее воспринимал Гитлера и вообще национал-социалистов наравне с большевиками.

Травля сломала Орлова окончательно. Чтобы не бросать тень на воинские и эмигрантские общества, где он работал в качестве юрисконсульта, ему пришлось подать прошение об увольнении, тем самым лишая себя относительно устойчивого заработка.

О последнем этапе жизни безработного эмигранта почти ничего не известно.

На протяжении многих лет своей деятельности на должностях следователя, контрразведчика и разведчика, работая подпольно или гласно, он был занят то охраной тайн, то их раскрытием любыми доступными средствами. Тайна находилась всегда рядом с ним, поэтому и сейчас, спустя много лет, мы не можем полностью реконструировать богатую событиями биографию Владимира Григорьевича Орлова. Тайной остаются и обстоятельства его гибели.

По имеющимся сведениям, он был учтен в розыскных списках гестапо, и после оккупации Бельгии фашистами сотрудники группенфюрера Мюллера разыскали и доставили Орлова в Берлин, а несколько дней спустя его тело ранние пешеходы нашли в одном из скверов. Поэтому 1941 год условно можно считать последним на пути «человека отчаянной жизни», как не единожды называл Орлова его долголетний соратник Владимир Бурцев.

Перевербованный резидент

Историю делают люди. Они могут служить украшением или позором целой эпохи, влиять не только на свое, но и на последующие поколения. Это положение мы твердо усвоили еще в студенческие годы. Четко представляем себе, что такое интересы, побудительные мотивы, борьба мотивов, идеалы и нравственные ценности. Но, как оказалось, все это усвоено на «теоретическом» уровне, вне связи с конкретными людьми, сыгравшими определенную роль в исторической драме.

Постепенно идет «заселение» истории, все больше ранее незнакомых или забытых имен выплывает из огромного потока публикаций, направленных на устранение «белых пятен» разной величины. Тут и революционеры, и политические деятели, и ученые, и военные. Не обойдены вниманием и некоторые работники органов госбезопасности. К сожалению, за редким исключением, авторы рисуют своих героев лишь одной краской, вольно или невольно упрощают их, напрочь игнорируя оттенки и полутона. Перед нами предстают, с одной стороны, чекисты — изощренные исполнители репрессий, достойные только гневного осуждения, а с другой — подслащенные образы соратников Дзержинского, биографии которых легко укладываются в набившую оскомину героизированную схему: подпольная работа в условиях царского самодержавия, участие в революции и гражданской войне, ожесточенных схватках с контрреволюционерами и шпионами всех мастей в послевоенный период.