Звездный человек - Александр Полещук

— Но все, что вы делаете, насколько я понял, вы делаете для себя, — ответил Дмитрий Дмитриевич.

— Да, конечно… Мне нужны люди… Правда, немного…

— А что вы думаете делать с остальными? Коля осторожно открыл дверь в кухню:

— Дмитрий Дмитриевич, вас к телефону зовут.

— Спроси, что нужно, сейчас не мешай. У нас тут занятный разговор, — Коля вернулся к телефону.

— Что передать Михантьеву? — спросил он. — Михантьев подойти не может.

— Примите телефонограмму, — ответил голос.

— Одну минуту…

Коля ногой толкнул дверь в кабинет:

— Лена! Дай бумагу, скорее! Я принимаю телефонограмму… Да брось ты кубик, потом займемся!

Лена разыскала на столе чистый лист бумаги и карандаш.

— Я, кажется, начинаю понимать, как управлять кубиком, — шепотом сказала она.

— Говорите, я готов, — крикнул Коля в трубку.

— Сообщаю координаты нового метеорита, зарегистрированного сегодня в семнадцать часов десять минут…

Коля старательно записал ряд непонятных цифр.

— Кто принял телефонограмму?

— Ростиков, — серьезным голосом сказал Коля. Он бросил трубку, схватил листок с записью и бросился на кухню.

Человек по-прежнему сидел на табуретке, скрестив на груди руки, а Дмитрий Дмитриевич стоял перед ним, нагнув голову и сжав кулаки. По-видимому, они о чем-то спорили, и Коля смущенно попятился. Дмитрий Дмитриевич оглянулся.

— Что там такое? — раздраженно спросил он.

— Телефонограмма…

— Давай…

Дмитрий Дмитриевич вырвал из рук Коли листок и, снова повернувшись к Человеку, продолжал:

— Нет, дорогой мой, не для того я неделями не вылезал из танка и хоронил погибших друзей от Волги до Эльбы, чтобы…

— Это к делу не относится. Вы уверены в нереальности моего замысла?

— В конечном итоге — да!

— И вы думаете, что я не найду людей?

— Подлецов на ваш век хватит… Вас даже будут хвалить… кое-где, но, в общем-то, вы не туда попали.

— То есть?

— Думаю, где-нибудь западнее вы нашли бы больше претендентов на должность… Там вы скорее нашли бы рабов, которые лизали бы вам пятки и убивали бы по вашей указке.

— Не понимаю… Почему западнее?..

— Другое воспитание. И вообще… Многого вы еще не понимаете.

Дмитрий Дмитриевич бегло проглядел листок телефонограммы.

— Так… так… Постой-ка! — Он вынул из кармана потрепанную записную книжку и, переводя глаза с ее раскрытых страниц на телефонограмму, закричал: — Еще одна пустышка прилетела! То-то, я смотрю, вы сегодня осмелели! Все совпадает — те же высоты, те же координаты… Вот почему вы совсем по-другому заговорили и больше не затягиваете ответов! Это ваш хозяин прилетел! Вот что! Хозяин прилетел!

В кухню заглянула Лена и дернула Колю за рукав.

— Идем в кабинет, быстро, — сказала она, — там сейчас такое делается…

СТРАННЫЕ, СТРАШНЫЕ СКАЗКИ

— Я без тебя несколько раз включала и выключала батарею, и вот…

Коля уже занес было ногу, чтобы переступить порог кабинета, да так и застыл с поднятой ногой: в кабинете не было пола, мутная болотная вода, поросшая зеленой пеной водорослей, плескалась у его ног, вместо стен кабинета был лес. Высокие, наклонно стоящие в воде деревья, похожие на зеленые фабричные трубы, окружили Колю. Но вот лес неожиданно дрогнул и понесся к нему навстречу, забурлила вода, и сплошной стеной поднялись впереди фонтаны брызг. Лес расступился, и открылась поросшая сочными травами степь. Слева синела полоска озера. Небо над Колиной головой было молочно-белым, от него веяло сыростью, в странных, похожих на шляпки грибов, кронах одиноких деревьев застыли клочки тумана.

Прямо к Коле брел какой-то человек. Он был еще далеко, но каждый его шаг отдавался подземным гулом, широкая полоса смятой травы тянулась за ним. Он был ростом с четырехэтажный дом, и, когда он приблизился, Коле пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо: о земли голова казалась несоразмерно маленькой, лицо гиганта закрывала беспорядочная лохматая борода, под округлыми густыми бровями светились добродушные зеленовато-синие глаза. К животу он прижимал какой-то пузырь со вставленными в него пустотелыми стволами деревьев, и дул в один из стволов, и, перебирая похожими на бревна пальцами, свистел и гудел, локтями надавливая на пузырь этой своеобразной волынки, и, изгибаясь в такт всем телом, время от времени притоптывал босой ногой.

Какое-то дикое, непередаваемо вольное веселье было в этой музыке, и Коля, подчиняясь ритму, тоже топнул ногой и почувствовал, что сейчас сам пустится в пляс, но вдруг откуда-то сбоку, из леса, вынырнула огромная ящерица и, подбежав к ногам гиганта, поднялась на задние лапы и закивала головой. Ящерица была втрое выше, чем Коля, но доходила великану только до колен.

— Это ящер! Смотри-ка… — сказал Коля.

— Брат, — загремел голос гиганта, — зачем прилетел? Шестьсот лет ты не был у меня, моих лет…

— Но моих только двести, — услышал Коля и вздрогнул: это был голос Человека.

— Слабое оправдание, — заметил гигант, и по движению его губ было видно, что слова его имели совсем другое звучание: кубик все старательно переводил, — впрочем, что мне до тебя? Мне подарили эту планетку, и я не жалею ни о чем — здесь я счастлив…

— А ты еще вырос, — раздался голос Человека.

— Это верно, — самодовольно усмехнулся гигант. — И мне, пожалуй, было трудней остановить рост, чем продолжать расти.

— Но как ты вернешься назад?

— Зачем?

— Ты не сможешь вернуться, ты вырос, ты слишком вырос для своего снаряда, а другого тебе не сделать. Да и зачем тебе возвращаться? Там, дома, ты стал бы пугалом для детей.

— Ты дурак! Я счастлив, понимаешь? Вчера я боролся с существом, один вид которого заставил бы тебя содрогнуться. Его — шкура сейчас на мне, а череп я отдал летающим ящерам. А сегодня утром было душно, жарко, и я прыгнул вон в то озеро, и как улепетывало от меня всё живое!.. Но скоро я уйду на север, здесь начнутся дожди, а там, на скалах, прохладно, и ящеры слетаются туда, чтобы отложить яйца… Что за прелесть, брат, яйца летающих ящеров! Ешь, ешь — и все мало… Но и клювы у мамаш — того и гляди, что глаз выколют!..

— Должен сказать, — зазвучал голос Человека, — что твои работы по законам роста до сих пор не теряют своего значения… О них говорят, и некоторые жалеют, что ты прекратил их…

— Да, я все оставил… Потом, со скуки, может быть, и займусь чем-нибудь… Есть у меня и новые наблюдения и мысли…

— Какие мысли?

— Вот уж тебе говорить опасно.

— Так ты все-таки меня боишься?

— Я?.. Боюсь?! Ну говори, зачем прилетел! Я знаю, зря ты не прилетишь!..

— Представь, что просто так… Захотелось поговорить с кем-нибудь близким… Все заняты. Слишком заняты, слишком… Ничего не замечают вокруг себя!

— Что ж, если надоело дома, то оставайся здесь! Что может быть прекраснее усталости после борьбы?! А победа, честная, заслуженная победа… Но тебе не понять!

— Это не принесет мне радости… Мы слишком разные с тобой. Ты, верно, забыл, кто ты, и последние битвы… А я все помню: ведь на мне уже тогда был шлем воина и миллионы механических рук подчинялись мне. Этого не забыть…

— Да, такой разгром забыть трудно! Но к чему эти глупые воспоминания? — загремел гигант. Он отбросил свою волынку, гневно поддел ногой дремавшего ящера, и тот убежал в степь с заячьим повизгиванием. — Разве нам с тобой не сохранили жизнь? И тебе очень нравилось, когда хвалили твои работы по управлению на расстоянии… Может быть, слишком нравилось, не возражай — ты был доволен.

— Доволен, да не тем… Но скажи, брат, ведь ты хорошо знаешь эту планету? Не видел ли ты здесь поблизости каменистого островка совершенно круглой формы? Ты бы должен был его заметить…

— Островок?

— Да, и на нем две скалистые вершины…

— Он совсем рядом. Я не раз был на нем. Там не растет даже трава, а когда я пытался отломить вершину скалы, она не поддалась. Не поддалась даже мне! Но зачем тебе этот остров?

— Зачем? Я все объясню тебе. О нем, об этом островке, рассказал наш отец перед смертью. И я обещал, что мы вдвоем придем туда, если будем живы. И вот я пришел.

Гигант низко наклонился над Колей, и ему показалось, что его в одно мгновение схватили и высоко подняли над землей. А потом все закачалось вокруг и понеслось назад. Видимо, гигант бежал во весь дух, потому что степь очень быстро кончилась и с высоты его плеча было далеко видно, — вдали показались синее озеро и крохотный островок с двумя блестящими скалами на нем. А потом вокруг заплескались волны и впереди замелькали могучие руки плывущего гиганта.

Остров… Какие-то странные, отливающие свинцовым блеском камни вокруг, ни деревца, ни травинки. Сверкающая и щедрая жизнь планеты была бессильна перед этими скалами, и остров казался чужим и зловещим.