Бро - Валерий Петрович Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все верно… — усмехнулся Марлен. — Но ты заметь, Тик — мы уже не рассуждаем о принципиальной возможности ликвидации, а перешли на детали! Еще бы решить вопрос с путевками…
— Есть у меня одна мыслишка… — затянул я. — Попробую на днях разобраться с этим вопросом. Ты мне лучше скажи — предложение Алене делал?
— Да! — заулыбался Марлен.
— И она согласилась?! — я изобразил удивление.
— Понюхай, чем пахнет! — бро показал кулак.
— Фу! — мои губы манерно скривились. — Буду я еще нюхать немытые грабки!
— А Марина?
Пришел мой черед лыбиться.
— На колено не вставал, но коробочку с колечком преподнес. Я его еще в той, будущей Москве купил. С ма-аленьким брюликом.
— И Маришка сказала: «Да»?
— А то! Еще и попрыгала немного, и чмокнула разов пять…
— Не разов, а раз! Жур-рналист…
— Цыц! Идет…
Инструктор приволок пробитые мишени, и «застелил» ими стол.
— Недурно, очень даже недурно, — оценил он наши успехи. — В следующие выходные попробуем с упреждением…
Воскресенье, 24 июня. Утро
Дровня, улица Карла Маркса
— Не вертись! — строго сказал я Юльке, расчесывая ее богатые волосы, не порченые перекисью и даже хной.
— Ну, я же глянуть хочу-у… — заныла девушка, ерзая.
— Успеешь! — улыбнулась Лидия Николаевна. — Сюрприз будет.
Юля надула губки и тяжко вздохнула. А я усмехнулся — всё, как в будущем… Девушки всегда ценили мои потуги визажиста, а я, по младости лет, пользовался этим. Первой прелестницей, которую мне удалось затащить в постель, стала Наташа — я сделал ей прическу на выпускной. Вот, как Юльке сейчас. Только с Наташкой я учился в одном классе…
— Всё, всё… — заворчал я. — Можешь глянуть. Да подожди ж ты! Дай хоть простыню снять!
Вывернувшись из материи, обсыпанной волосами, девушка скакнула к зеркалу. Похлопала накрашенными глазами. Неуверенно поднесла руки к голове, но побоялась касаться.
— Это правда? — пролепетала она. — Я такая красивая?
— Правда, — улыбнулся я, любуясь выпускницей.
Платье, что хорошо подчеркивало Юлькину фигурку, вряд ли можно было назвать роскошным или богатым. По сравнению с нарядами грядущих лет оно выглядело простеньким. Разве что сшитым у хорошего портного.
Но идеальный «сэссун» совершенно преображал девушку, делая ее взрослее и загадочней. Нездешний образ парижанки. Хотя, честно говоря, красота жительниц Парижа — миф. Обыкновенные тетки. Или худые девки, подцепившие феминизм. Смотреть не на что. А тут…
— Спасибо! — воскликнула абсолютно счастливая девушка, и набросилась на меня, целуя и приговаривая: — Спасибо! Спасибо!
Устыдившись своего порыва, она зарделась, и я честно признался:
— Жаль, что фотик не прихватил. Юля, ты выпускница, спортсменка, комсомолка — и просто красавица!
Признаться, я порядком устал, делая прически и укладки Лидии, ее подругам, дочерям ее подруг, но Юлька — просто прелесть!
Крутнув «солнце» на прощанье, девушка выпорхнула за двери, смеясь и напевая, а Лидия, словно на контрасте, вздохнула, впадая в печаль и меланхолию.
— Завидую ей… Всё впереди у девочки…
— Завидовать дурно, — молвил я в назидание. — И это грубая ошибка — считать, что у тебя всё позади.
— Думаете? — кокетливо улыбнулась Теплицкая.
— Уверен. По расчетам ученых, старость наступает в семьдесят четыре. Да ведь и стариться можно красиво.
— Попробую! О, Игнат, забыла спросить, а как ваши матримониальные успехи?
Я даже обрадовался, что не надо самому подводить разговор к нужной теме.
— Дело к свадьбе, — моя улыбка была самой натуральной. — Мы с Марленом решили устроить двойную свадьбу — в один день снимем банкетный зал в ресторане «Суборь»!
— О! Как здорово! — обрадовалась Лидия. — А когда?
— В конце июля, двадцать второго или двадцать третьего числа. Уточняем сейчас с Марленом. Там просто сложность одна возникла…
— Какая? — полюбопытничала Теплицкая. — Большая?
— Решаемая, — улыбнулся я. — Съездим в область, может, и в Москву придется, где «Спутник», бюро молодежного туризма. В общем, невесты отказываются от подарков! Никакого белья, заявили нам дуэтом, и никакой посуды! Хотим в Чехословакию, и всё тут.
Лидия Николаевна расхохоталась.
— Молодцы, девчонки! Правильно! Еда — на день, платье — на сезон, а впечатления — на всю жизнь. Ездили мы с Кимом в Карловы Вары, и в Будапеште побывали… Не скажу, что Прага стоит мессы — не Париж, чай, но… — она задумалась. — Вот что, Игнат… Дайте мне неделю сроку. Я попробую организовать поездку на вас четверых. Пусть у ваших женушек будет хоть половинка медового месяца!
— Ух, ты… — растерялся я, нисколько не играя. — Но…
— Никаких «но»! — отрезала Теплицкая. — Меняю две турпутевки на два пригласительных. Махнемся?
— Махнемся! — мой смех точно не звучал искусственно…
Понедельник, 2 июля. Ближе к вечеру
Приозерный, улица Профсоюзная
С работы мы вернулись рано — изрядно притомились. Весь день шныряли по городку, собирая мелкие «информашки» под рубрику «Коротко».
На Ремзаводе запустили новый пресс… Труженики совхоза завезли племенных телят… Дорожники провели латочный ремонт улицы Первомайской…
Дома было тихо. Алена на смене, а у Маринки сегодня «продлёнка». Ничего, обошлись без женского гнета.
Я подогрел вчерашнее жаркое, а Марлен настрогал помидоры, сочинив немудреный салат.
— Готов ли ты к семейной жизни? — бодро спросил бро, отхватывая от буханки «Орловского» здоровенные ломти.
— Всегда готов, — вздохнул я.
— Отставить негатив!
— Не отставляется… Лидия звонила сегодня. Она достала-таки путевки в Чехословакию. С восьмого по двадцать четвертое августа…
Осокин со стуком отложил нож, и сел.
— Так, здорово же… — вытолкнул он неуверенно.
— Вот и я о том же… Самое поганое, знаешь, в чем? Не в том вовсе, что нам придется совершить задуманное. А в том, что мы не можем не совершить его! Да, можно всё бросить, оставить, как есть, и не думать ни о чем. Но!
— Со стыда ж сдохнем… — пробормотал Марлен, стискивая пальцы.
— Вот-вот… Ладно, ешь, давай, а то остынет.
Аппетита я не потерял. Да и не расстраивался особо, стоило Теплицкой озвучить «радостную» весть. Просто занятно было наблюдать за собой — за
