Летние расследования - Наталия Николаевна Антонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это какой Степка? – сразу уцепился за его фразу Мартынов.
Федор молчал.
– Сказал «А», говори и «Б», – не отставал Петр Петрович.
Орловский говорил про какого-то Степана, попавшего в тюрьму по милости учительницы.
– Да что ты этого пьяницу выгораживаешь? – покосилась на него Варвара. – Степка Прохоров, дружок его, живет в соседнем доме на первом этаже. Да, грозился он Марии Степановне отомстить, я сама слышала. А она, между прочим, правильно погнала вас с детской площадки. Взяли манеру водку там распивать.
– Чё ты мелешь, дура? – накинулся на нее муж. – Степка никого не убивал, хотя мог бы настучать старой карге по башке. Она все грозилась посадить его второй раз.
– Значит, первый уже был? – уточнил Мартынов.
Он уже знал ответ, но хотел услышать его от Федора.
Сапожников опустил глаза:
– Мне это неведомо, гражданин начальник. Знаю, что был Степка на зоне, а виновата ли в этом старуха – понятия не имею.
– Да вы у него и спросите, – вмешалась женщина. – Или с его женой поговорите. Татьяна – она баба правильная, все вам расскажет.
– Учти, с тобой мы не закончили. – Следователь поднялся и вышел в коридор.
Варвара бросилась за ним.
– Товарищ следователь. – От быстрой ходьбы она запыхалась, и тучная грудь вздымалась под ситцевой цветной кофточкой. – Не хотела говорить, но… Подруги мы с Татьяной. Если бы вы не подозревали моего непутевого, я бы промолчала. А так… Видела я Степку поздно вечером возле нашего дома.
Петр Петрович покачал головой:
– Хорошо, что ты мне об этом рассказала. Между прочим, статья имеется за дачу ложных показаний.
Варвара приложила руку к сердцу:
– Да все из-за этого ирода моего. Пьяница проклятущий. Когда трезвый – золотой человек, все для семьи делает. Добрый он и слабый, потому и пьет, отказать собутыльникам не может. Это я к тому, чтобы вы поняли: не мог Федор убить.
– Давай не будем делать поспешных выводов, – отрубил Мартынов. – Федора твоего в ближайшее время я в покое не оставлю. А копилку вашу отдам эксперту, пусть пальчики снимет. Если вы правду говорите, никто вас не тронет. Ну, бывай, Варвара.
Он спустился по ступенькам, а женщина, вытирая слезы, смотрела ему вслед.
Глава 8. Бирюлево, 1955 г. Он и она
Он пытался устроиться на работу, несмотря на плохое самочувствие, но ничего не выходило. Ей удалось получить место санитарки в больнице. Они едва сводили концы с концами – маленькой зарплаты еле-еле хватало на продукты.
– Надо писать во все инстанции, – говорила она, утешая мужа. – Надо добиться реабилитации. Ты же ни в чем не виноват.
Он поднимал исхудавшую желтую руку – кость, обтянутую кожей, словно защищаясь от проблем:
– Ничего не выйдет. Вот умру – тогда и добивайся. Ты еще молодая и крепкая, можешь замуж выйти.
Она качала головой:
– Не смей об этом!
Каждый вечер она садилась за стол, клала перед собой чистый лист, пыталась вывести строчки, крутившиеся в голове, – и не могла. Работа в две смены добивала, лишала сил. А любимый медленно умирал, и ему ничто не помогало.
Глава 9. Бирюлево, 1956 г.
Степан с женой и маленьким сыном жил в соседнем двухэтажном доме. Мартынов без труда нашел его квартиру и постучал в обшарпанную дверь. Ему отворила симпатичная молодая женщина с годовалым ребенком на руках.
– Вы к кому? – спросила она, приветливо улыбаясь, однако Петр Петрович успел заметить страх в васильковых глазах.
– К Степану из милиции, – пояснил он. – Муж дома?
– Кто там, Таня? – раздался хрипловатый голос, и женщина поспешила ответить: – К тебе.
– Тогда зови за стол.
– Проходите, мы чай пьем. – Татьяна пригласила его в комнату, очень маленькую для трех человек. Такая же была и у Сапожниковых, и следователь в который раз подумал о Марии Степановне. Как ей удалось получить вторую комнату?
Открытые окна не спасали от духоты, обычно бывавшей перед грозой, и Прохоров восседал возле самовара в застиранной майке, демонстрируя волосатую мощную грудь. Увидев Мартынова, он осклабился:
– А, наша милиция пожаловала. Что же вас привело? – Степан несколько раз постучал по груди кулаком. – Я чист перед законом.
– Неужели? – улыбнулся Петр Петрович. – За что же тогда сидел?
Хозяин не моргнул и глазом:
– А по молодости, начальник. По молодости многие попадают. Знаете, голова горячая, а ума мало.
– Говорят, старушка Лагода тебя туда определила, – спокойно заметил следователь. – И недавно тоже грозилась на нары вернуть.
Степан хлопнул в ладоши и крякнул:
– Училка, что ли? Да куда ей, кишка тонка.
На его кирпичном лице не дрогнул ни один мускул, и майор подивился выдержке Прохорова.
– А чего ж тогда грозился счеты с ней свести?
Степан присвистнул и весело посмотрел на жену.
– Федька сболтнул по пьяни? Вот дружок, называется. Так по пьяни чего не ляпнешь, товарищ следователь. Ну разоралась она на нас, а чего, спрашивается, разоралась? Нешто рабочему человеку на скамейке и выпить нельзя?
– Почему же не в квартире, а на детской площадке возле школы? – уточнил Петр Петрович.
Хозяин развел руками:
– А там удобнее. Воздух, знаете ли, свежее. Вы же сами видите, как мы тут ютимся.
Он посмотрел на ребенка, возившегося в углу с какой-то игрушкой.
– Да и при дитяти-то неудобно.
– Неудобно – так не пейте, – парировал Мартынов. – Но я так от тебя и не услышал, почему в своих бедах ты винил учительницу.
Степан вздохнул:
– Ладно, так и быть, расскажу. Она, эта Мария Степановна, терпеть не может, когда кому-то хорошо. Старуха меня учила и прочила тюрьму, а я возьми, да и поступи после школы в техникум. Потом на завод устроился мастером, вот Татьяну встретил. Как-то столкнулись мы с этой Лагодой на базаре, я возьми и скажи: «Дескать, Мария Степановна, ошибочка вышла, в люди я выбился». Она зыркнула так недобро и пробурчала: «Цыплят по осени считают». А вскоре меня загребли. Ну, вынес я в тот день металлические уголки с завода, в комнате ремонт делал. Думаете, я один такой? Только накануне старуха донос написала, и старший мастер во все глаза на меня смотрел. Короче, получил полтора года, отсидел, вернулся к Татьяне, сын родился.
– Все это правда, – вставила женщина. – Степа – хороший муж. Ну, выпьет иногда, а кто же не пьет?
– И вчера она вас с другом застукала, – подсказал Мартынов. – А ты что-то про старые счеты буркнул.
– Я повторяю, по пьяни, – настаивал Прохоров. – Вам доводилось выпивать, товарищ следователь?
Петр Петрович и не подумал ответить на этот вопрос. Впрочем, хозяин и не настаивал.
– Когда ты пьян, – он пытался объяснить слова, так опрометчиво вылетевшие на площадке, – о многом не соображаешь. Да, я сказал, но не собирался делать ничего плохого.
– Тебя видели возле дома Марии Степановны, – спокойно заметил следователь. – Что ты там делал?
Степан задумался. Вертикальная морщина на лбу говорила о серьезной работе мысли.
– Ладно, –
