Мир Реки: Магический лабиринт - Филип Фармер

— Насилие порождает насилие, — сказала Бесса, вручая Герману контейнер.

— Спасибо, что выловила его, — сказал он. И сел, мучимый болью в голове и муками совести. Ясно было, почему Бесса сказала так.

Утопив идола, он совершил насилие. Он не имел права лишать Чопилотль ее святыни. И даже если бы он имел это право, не следовало бы им пользоваться.

Надо было показать ей, в чем ее ошибка, и заложить в ее ум закваску доброго примера, на которой мог бы потом взойти дух. А Герман только разгневал ее и толкнул к насилию. Теперь она, вероятно, попросит кого-то изваять ей нового идола.

Такое начало не назовешь удачным.

Он продолжал думать о Чопилотль. Почему он ее выбрал? Она красива и очень соблазнительна, но она индианка, и Германа слегка коробила мысль о союзе с цветной женщиной. Может, он для того и взял ее, чтобы доказать себе, что свободен от предрассудков? Неужто им двигали столь недостойные побуждения?

А будь она черной, курчавой, толстогубой американкой, смог бы он хотя бы помыслить о сожительстве с ней? По правде говоря, нет. Теперь Герману вспоминалось, что поначалу он искал себе еврейку. Но их, насколько он знал, в округе было только двое и они уже были заняты. Притом они жили во времена Ахава и Августа и были черны, как йеменские арабки, приземисты, большеносы, суеверны и склонны к насилию. К Церкви, во всяком случае, они не принадлежали, хотя, если подумать, Чопилотль тоже суеверна и склонна к насилию.

Но она была прихожанкой Церкви, и это означало, что она еще способна духовно возвыситься.

Герман направил свои мысли к предмету, от которого они уворачивались.

Он искал еврейку и взял себе индианку лишь для того, чтобы успокоить свою совесть. Чтобы показать самому себе, как он вырос духом. Так ли это на самом деле? Пусть Герман не любил Чопилотль — он был к ней привязан. Преодолев первоначальное отвращение к физическому контакту с ней, он испытывал только наслаждение от их любовных актов.

Однако во время их нечастых, но бурных ссор у него так и рвались с языка расистские оскорбления.

Истинное совершенство, истинная любовь придут к нему лишь тогда, когда он в таких случаях перестанет сдерживаться и будет выкрикивать вслух, что хочется. Преграда исчезнет, потому что он не станет трястись над каждым своим словом.

Перед тобой еще долгий путь, Герман, сказал он себе. Но почему же тогда епископ допустил его в миссионеры? Ведь Чъягии должен был видеть, что Герман еще не готов.

Глава 19

Когда много лет спустя Геринг оказался вблизи от Пароландо, никого из его прежних спутников с ним уже не было. Одних убили, другие остались где-то на Реке, чтобы заниматься миссионерской деятельностью там. Еще в нескольких тысячах миль от Пароландо Геринг услышал об упавшей там звезде, о большом метеорите. Говорили, что метеорит и поднятая им волна убили сотни тысяч человек, искорежив долину на шестьдесят миль в обе стороны. Но как только опасность минула, множество отрядов устремилось туда, чтобы поживиться никелем и сталью. После свирепого побоища восторжествовали две группировки. Теперь они объединились и удерживали поле за собой.

Другие слухи гласили, что из метеорита уже добывают металлы и строят гигантский корабль, а всем этим руководят два знаменитых человека. Один из них — американский писатель Сэм Клеменс. Другой — король Иоанн Английский, брат Ричарда Львиное Сердце. У Германа непонятно почему от этих россказней взыграло сердце.

Ему стало казаться, что он, сам того не зная, всегда стремился в тот край, где упала звезда.

Проделав длинный путь, он прибыл в Пароландо. Слухи оправдались.

Сэм Клеменс и король Иоанн, прозванный Безземельным, совместно правили страной, скрывавшей под собой сокровища метеорита. К тому времени металл уже добывался вовсю, и округа напоминала маленький Рур.

Повсюду виднелись сталеплавильные печи, прокатные станы, чаны с азотной кислотой, а из боксита и криолита изготовлялся алюминий.

Однако эти руды доставлялись уже из другого государства, и не без сложностей.

Душевный Город находился в двадцати милях ниже по Реке от Пароландо. Там имелись огромные залежи криолита, боксита, киновари и небольшой запас платины. Клеменс и Иоанн нуждались во всем этом, но правители Душевного Города, Элвуд Хакинг и Милтон Фаербрасс, заламывали несусветную цену. И были явно не прочь прибрать к рукам никель и сталь метеорита.

Местные политические интриги мало занимали Германа. Его задачей было обращать людей в веру Церкви Второго Шанса. А другая его задача, решил он вскоре, — воспрепятствовать строительству большого парохода. Клеменс и Иоанн, одержимые этой идеей, готовы были превратить Пароландо в индустриальный район, лишив его всякой растительности, кроме несокрушимых железных деревьев. Они загрязняли воздух дымом и вонью заводов.

Хуже того, они губили свои ка, а это уж напрямую касалось Германа Геринга. Церковь учила, что человечество воскрешено ради того, чтобы получить еще одну возможность спасти свои ка. Людям дали молодость и избавили их от болезней для того, чтобы они могли сосредоточиться на спасении.

Спустя примерно неделю после прибытия Германа в Пароландо он и еще несколько миссионеров устроили большое собрание. Собрались все вечером, как только стемнело. Десятки костров загорелись вокруг освещенного факелами помоста. На помосте стоял Герман с местным епископом и дюжиной самых достойных шансеров. Внизу скопилось тысячи три народу, где обращенные составляли меньшинство — остальные пришли поразвлечься. Последние принесли с собой выпивку и все время норовили прервать оратора.

Когда оркестр проиграл гимн, сочиненный будто бы самим Ла Виро, епископ произнес короткую молитву, а потом представил Германа. В толпе заулюлюкали. Как видно, кое-кто из присутствующих жил во времена Германа — а возможно, здесь просто не любили шансеров.

Герман вскинул руки, призывая к молчанию, и заговорил на эсперанто.

— Братья и сестры! Выслушайте меня с той же любовью, с какой я обращаюсь к вам. Герман Геринг, что перед вами, — не тот человек, который жил под этим именем на Земле. Тот Геринг, тот злодей, внушает нынешнему ужас.

И то, что я стою здесь перед вами, новый и возродившийся, свидетельствует о возможности победы над злом. Человек способен измениться к лучшему. Я заплатил за все, что совершил. Заплатил единственно возможной монетой: чувством вины, стыдом и ненавистью к себе. Заплатил, дав обет уничтожить в себе прежнего человека, похоронить его и начать жизнь сначала.