Брюхо Петербурга. Общественно-физиологические очерки - Анатолий Александрович Бахтиаров

Выгрузка досок производится следующим образом: один рабочий перетаскивает доски с барки на берег, другой тащит их до биржи, наконец третий укладывает их под навесом, нагромождая все выше и выше.

Мелкими шажками, торопливо, один за другим, «гусем», рабочие носят доски от подстановки до подстановки. Во время переноски доски гнутся в такт ходьбы и всею массою тяжести давят на плечо.

– Много ли перетаскаешь в день?

– Дюймовок сто, полтораста!

– На всех лесных биржах выгружаете поштучно?

– Везде по копейке с дюйма. Иначе для хозяина невыгодно! Если поденно выгружать, лениво будешь ходить. А тут для себя стараешься: дюймовку протащил – копейка, другую протащил – другая! Поневоле станешь бегать!

– А кожаная подушка зачем?

– И-и! Без нее – беда! Двух-трех досок не перенесешь, до крови плечо натрешь, да и опасливо: неравно, вот эту кость переломишь!

В 6 часов вечера работа оканчивается, и рабочие расходятся по квартирам; на следующий день принимаются за работу рано утром, часа в 4. И так продолжается целое лето.

– Много зарабатываешь?

– Ничего, слава Богу, меньше рубля на день не приходится! Да наша работа все выгодней, чем вон та!

При этом рабочий указал на берег реки, где стоял лихтер, нагруженный кипами хлопчатой бумаги. На палубе судна поденщики при помощи ворота вытаскивали из люка бумажные тюки.

Каждый тюк весом от 10 до 15 пудов окован железными обручами; зацепив его крюком, рабочие навертывают веревку на ворот. Ухватившись за рычаги и понурив головы, поденщики целый день ходят вкруговую. Иногда, впрочем, если позволяет тяжесть, для разнообразия они принимаются бегать, но недолго: скоро устают.

На берегу, почти у самой Невы, возвышается громадное пятиэтажное здание хлопчатобумажной фабрики. Подобно урагану далеко вокруг взносится шум и гул тысячи колес. Ворота фабрики отворены настежь и ломовик то и дело привозит от судна кипы хлопчатой бумаги. У ворот сидит сторож с бляхой на груди. Поодаль стоит коляска фабриканта, запряженная ретивыми рысаками.

– Почем поденщики-то вертят?

– По шести гривен!

– Каторжная работа! Точно вол, ходи по одному месту! Даже голова закружится!

– А каково целое-то лето вертеть!

Кроме поденной работы рабочие нанимаются и на все лето, например, для выгрузки дров, кирпича и т. д. Владелец какого-нибудь судна подряжается доставлять из Усть-Ижоры в Петербург кирпич. С каждой тысячи за доставку на место взимается по 2 рубля. Судовщик-хозяин нанимает на судно рабочих – таскать кирпичи. Под эту тяжелую работу нанимаются преимущественно витебские крестьяне.

Обыкновенно судно успевает за время навигации сделать 8—10 концов: на кирпичном заводе в Усть-Ижоре нагружается, а в Петербурге выгружается. В каждое судно нагружается от 50 000 до 100 000 кирпичей. Рабочие получают за 6 месяцев от 100 до 120 рублей, на хозяйском кушанье. Выгрузка кирпичей производится при помощи тачек. В тачку накладывается от 40 до 50 кирпичей. Принимая во внимание, что один кирпич весит не менее 11 фунтов, рабочий за каждую тачку везет с барки на берег не менее 10 пудов. Ежедневно каждый кирпичник-рабочий выгружает от 2000 до 3000 кирпичей. Во избежание того, чтобы руки не поистрепались об кирпич, рабочие надевают кожаные рукавицы. Ноги обувают непременно в лапти, чтобы ходить было мягче по кирпичу. Едва только барка выгрузится, как ее в тот же день уводят в Усть-Ижору, где снова принимаются за нагрузку.

– Хозяин не даст, чтобы сложа руки сидели, – заметил один из рабочих.

– А что, тяжело возить кирпичи?

– С непривычки – тяжело: того и гляди, что тачку свернет на бок или съедет с колеи. Ну, и рукам тоже достается! Вот посмотрите! – Рабочий сбросил прочь дырявые рукавицы и показал свои мозолистые руки, почти сплошь покрытые ранами.

– Вишь, как рукавицы поистрепались, а две недели как купил!

– Как же ваши руки не истреплются?

Рабочий засмеялся.

– Выносливы, значит!

– И лапти тоже, что месяц, то новые покупай!

– Отчего вы в сапогах не работаете?

– В сапогах неудобно: ноги отобьешь или мозоль натрешь. В лапте-то и так, и эдак ноги можно поставить, а в сапоге нельзя!

Нагрузив тачку кирпичами, рабочие везут их на берег, наваливаясь всею тяжестью своего тела на тачку. Особенно тяжело бывает выгружать, если немного надо подыматься в гору; напротив, под гору немного приходится задерживать тачку. В последнем случае вместо 40 кирпичей на нее наваливают 50. Нередко одну и ту же тачку тащат двое рабочих: один тянет сзади, а другой – спереди, при помощи лямки. Вся одежа рабочих покрыта кирпичной пылью.

– На зиму в деревню уезжаете?

– Домой, на родину!

– И деньгу с собой привезете?

– Наша деревня Питером красна!!

– Из сотняги-то рубликов пятьдесят привезешь, и слава Богу!

– Да вот ноне хуже стало! Прежде за лето платили сто пятьдесят – сто восемьдесят рублей, а теперь сто пять – сто десять! Должно быть, кирпича стали меньше требовать в Питере! Дома перестали строить!

– Ну а как домой возвращаетесь?

– По Николаевской дороге, по дешевой плате, в воловьих вагонах.

– Это что за вагоны?

– Товарные вагоны! Быков перевозят, а потом на время в пассажирские обращают, человек по сорок-пятьдесят битком набьют в вагоне, ничего, едем, зато дешево!

Кстати заметим, что осенью по Николаевской железной дороге существуют удешевленные поезда для чернорабочих, возвращающихся на родину. В это время ежедневно отходят из Петербурга от 30 до 40 вагонов по удешевленной цене, а все количество рабочих, вернувшихся на родину, простирается от 30 до 40 тысяч человек.

Самая дешевая заработная плата выпадает на долю женщин-поденщиц.

На пристани, при нагрузке хлеба в «рассыпную» нанимаются поденщицы – «разгребщицы».

Нагрузка врассыпную состоит в том, что хлеб насыпают в судно: один рабочий стоит возле отверстия люка с ножиком в руке и распарывает подаваемые мешки и кули по шву и высыпает хлеб в люк парохода. Внутри парохода работают лопатами десятка два-три разгребщиц. Поденщицы сгребают хлеб к себе в подол и уносят его то на нос, то на корму парохода. По мере того как судно нагpужается, разгребщицы принимаются уминать хлеб, чтобы он лежал ровнее и плотнее; при этом они расхаживают по хлебу, и ноги их тонут точно в песчаной степи. При невыносимой жаре в воздухе стоит пыль столбом.

Тара из-под хлебного груза из Кронштадта возвращается обратно в Петербург – по принадлежности.

Так как во время приемки хлебного груза каждый мешок зондируется, то от этого на мешках остаются небольшие дырочки, которые заштопываются, и мешки снова поступают в дело. Починкою мешков занимаются поденщицы – бедные женщины. В некоторых хлебных амбарах, освободившихся от хлебного товара, лежат груды мешков