Боль - Ольга Богуславская

Вечером мать Бурмуса оставила своего сына и ещё двух рабочих караулить клетки с кроликами, а Котов, Кружкова и Ира Баркова отправились на знакомую нам дачу. Васильев исчез, а Гулова осталась на рынке с Бурмусом.

Около полуночи на рынке появился приятель Бурмуса Валерий Галкин. Выпили. И тут Галкин узнает, что на даче сейчас коротает время девочка, которую ему охарактеризовали как особу легкого поведения.

Почему бы её не изнасиловать? Вот прямо сейчас?

И в первом часу ночи они приезжают на дачу.

Выпили. И Бурмус увел девочку на второй этаж. Изнасиловал, затем спустился вниз и передал её Галкину.

Она кричала, звала Кружкову, Котова, Галкин накрыл ей голову подушкой… Бурмус не давал Кружковой спуститься на первый этаж до тех пор, пока крики не утихли. Когда она сошла, увидела на кровати Баркову — та страшно тряслась, плакала, сказала, что Бурмус и Галкин её изнасиловали и что она заявит в милицию.

А потом Кружкова услышала разговор Бурмуса и Галкина. Галкин сначала возражал против убийства, но Бурмус легко убедил его: "Может застучать". И все. Бурмус отрезал от мотка, лежавшего на холодильнике, большой кусок веревки и положил в карман. Девочке сказали, что её отвезут на рынок, к Гуловой. Галкин спрятался в кузове.

Вы помните, однажды она уже спаслась…

На картофельном поле, куда привезли её эти человекообразные, она тоже вырвалась и бросилась бежать, но Бурмус догнал её.

Яму копал Котов.

Задушил Бурмус.

О том, как убили Иру, следствию сообщил Котов.

Мечтать о том, что наступит день, когда их не будет?

Подонки были, есть и будут всегда.

Но если уж кому мечтать, то как раз им. Есть ли сегодня на свете такое царство-государство, где для них созданы более комфортные условия, чем у нас? Оранжерейная обстановка: светло, тепло и тихо.

Увещевать убийц — пустое дело. Но им не должно быть так вольготно и сытно, как сейчас среди нас. Вот на этот закон мы махнули рукой, закон всеобщего неприятия и отторжения — их от нас.

Когда напали на Дворяшина, милиция не обратила на это внимания. Удобно? Удобно.

Когда убили Кирина, кто помог милиции? Люди, которые проезжали мимо. Что, если бы они молчали?

Об убийстве Нины Гуровой знали не только убийцы, они ведь не смогли или не посчитали нужным, это ещё тоже нужно понять, — удержаться от рассказов. А почему? Потому что убийство не только привычно, но им можно и прихвастнуть. Ведь так? Ведь если сосчитать всех, кто слышал, знал, догадывался о том, что стало с Ирой Барковой, народу наберется много. Да что с того?

Гнилой, продажный и сам умеющий убивать милиционер не с неба ведь нам послан. Он выходит из квартиры по соседству с нами, идет по улице, по которой идем и мы, а потом возвращается домой в переполненном нами трамвае. Мы видим, как он из трамвая пересаживается в новенький автомобиль — откуда? Да взятки брал — но мы молчим. Нам рассказывают, что кто-то кого-то… Мы опять молчим. Мы надежные. Нам можно доверить все.

Новая Конституция?

Новый Уголовный кодекс?

Да нас ничто не возьмет, мы привычные. А без нас ничего и не будет.

Васильев очень быстро освоился в тюрьме — как там родился. И Бурмус тоже. Про Котова не знаю. Но умение общаться с сокамерниками им не повредит: приговором Московского областного суда Бурмус приговорен к 15 годам лишения свободы (из них первые 5 лет в тюрьме), Васильев к 15 годам, Котов признан особо опасным рецидивистом — 15 лет (из них 10 лет в тюрьме), Галкин — к 8 годам.

Я хорошо помню этот день и человека, долго стоявшего в коридоре редакции. Была весна, ярко светило солнце. Я прошла мимо него раз, другой… Стоит и беспомощно улыбается.

"Стихи принес, — решила я, поглядев на листочки, которые он держал в руках. — Или жалобу".

Теперь-то я хорошо понимаю, что самые страшные несчастья начинаются с того, что все на свете продолжает идти своим чередом. Все как заведено: продолжают ходить автобусы и не закрылись кафе и магазины, на улицах хохочут девчонки. Но они чужие. А твоя девочка, твоя дочка — её нет. Везде все — как было, но только твоя дочь не вернулась домой…

Девятнадцатилетняя Полина Бакуменко ушла из дому 9 марта 1991 года. Родители были дома, а Полина шила себе брюки. И в то время, когда она сидела за машинкой, зазвонил телефон. Обыкновенный, самый обыкновенный разговор, продолжавшийся не более двух-трех минут. Положив трубку, она сказала маме: "Я скоро вернусь".

И ушла.

Вот и все.

Домой она не вернулась.

Двадцатого марта на первой полосе "МК" в колонке "Внимание: розыск!" была опубликована информация: когда ушла, как была одета, фотография.

А её уже не было на свете…

Про таких людей много не говорят. Есть слово, ярко и, казалось бы, исчерпывающе характеризующее таких, как он: ханыга. Но нам оно не пригодится, потому что в нем, кроме скверного запаха дешевой выпивки, есть и что-то добродушное. А в облике Владимира Герасимова главное — это нечто зловещее. Не человек, а какая-то отвратительная недоделка: неопределенного вида, неопределенного возраста, неопределенных занятий.

Как он познакомился с Полиной и что у них могло быть общего? Разница в двадцать с лишним лет — пустяки по сравнению с вопиющим несоответствием главного в ней и решающего в нем. Полина была симпатичной и нестроптивой дочерью скромных, но не бедных родителей. Она училась в медучилище. С первого раза не смогла поступить в медицинский институт и готовилась ко второй попытке: училась в училище, а вечерами была занята на подготовительных курсах. Времени на пустяки у неё просто не было и, очевидно, не было и желания.

А Герасимов?

Суду он сообщил, что до того, как стал человеком без определенных занятий, он работал в морге, а потом водолазом. Спасал утопающих. На морг он то и дело ссылался, рассказывая, что всегда боялся вида крови… Оставим без комментариев. Но и Герасимов-спасатель — это тоже нечто из ряда вон выходящее. Что же касается неопределенности его последних занятий — это с какой стороны смотреть. При обыске в квартире Герасимова нашли много того, что раньше, говорят, было, и даже в избытке, в государственной торговле не на прилавках, а под ними. Познакомившись с дамами, чьи телефоны украшали записную книжку Герасимова, следствие без труда установило, что все дамы как на подбор работали в больших и всей стране известных магазинах: Пассаж, "Детский мир", ГУМ…

Беда в том, что все сведения, касающиеся отношений Полины и Герасимова, исходят от самого Герасимова. Других нет. И то, что он захотел или счел нужным рассказать, — это все, чем располагали следствие и суд.

Ведь и на след Герасимова вышли едва ли не случайно. Поговорили со всеми подругами и знакомыми. Долго искали какую-то Ольгу, ходили по домам, по больницам, где она, кажется, недавно лежала… Опросили всех, кого могли, в медучилище. И вдруг всплывает какой-то Володя. Кто такой? Где живет? Чем занимается?

Возвращается из-за границы Полинина подруга. Знаете Володю? Да, есть такой человек. Живет на той же улице, что и Полина, буквально через два дома. Второй этаж, вот этот подъезд. Познакомились, когда она гуляла с собакой.

А ведь, по сути дела, это чистая случайность. И если бы Полина вела себя так, как наказывал ей Герасимов (с его же слов!) — "никому не рассказывай обо мне, я работаю в Торговой палате, за границу езжу, там все строго", — очень может быть, сидел бы он сейчас в гостях у одной из своих торговых подруг, пил чай или ещё какой-нибудь благородный напиток (сам сказал в суде, что дряни не пьет, не из таких) и в ус не дул. Победителей не судят. Судят тех, кто недодумал, не все учел, неправильно рассчитал.

Это он позвонил Полине днем 9 марта. Он вызвал её, и она пошла на встречу.

Зачем?

Мы не знаем и не узнаем.

В качестве версии, "сервированной" все тем же Герасимовым, — ей нужен был торт для какого-то домашнего праздника. Герасимов пообещал помочь. Если я не ошибаюсь, они и в самом деле ездили в "Прагу", купили торт…

А потом?

Пришли к нему домой. Его мать подтвердила: да, пришли, видела.

На этом посторонние свидетельства, даже такие скудные, как показания его матери, заканчиваются уже раз и навсегда. В комнате они были вдвоем.

— Она, — заявил Герасимов, — обидела меня.

И чем же?

На стене в комнате, где они находились, висели фотографии его детей. От двух разных, неузаконенных союзов. И почему-то Полина сказала, что это не его дети. Не может быть, чтобы у него были такие дети. Разве он вообще в состоянии иметь детей? Да они на него и не похожи.

Чувствуете, какое изощренное издевательство? Какой же мужчина может его стерпеть?

И он её ударил. Легонько. Так, что она отлетела к стенке и ударилась головой об радиатор. Появилась кровь, которой так боялся бывший работник морга, спасатель Герасимов.

Она бросилась к двери со словами, что сообщит об ударе в милицию.