Призрак Рембрандта - Пол Кристофер

— Японский военно-морской флаг времен Второй мировой войны, — объяснил хозяин, проследив за взглядом Финн.

Он поставил лампу на полку, взял оттуда небольшую жестянку и подошел к очагу, где уже лежали дрова. Из жестянки Уинчестер достал небольшой черный камешек и какую-то деталь, точно выломанную из рубанка. Он умело ударил кремнем по металлу, вылетевшие искры попали на трут, тот задымился, и через несколько минут в пещере горел небольшой костер. Финн подошла поближе к огню и опустилась на ровный пол, Билли присоединился к ней. Уинчестер хлопотал с чайником, сделанным из большой консервной банки, и с какой-то заваркой из листьев. Только теперь Финн смогла получше рассмотреть его.

Одичавший профессор университета выглядел воистину устрашающе. Это был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, невысокий, но крепкий и, по всей видимости, сильный. Голову его украшало подобие панамы из плохо выделанной кожи дикой свиньи щетиной наружу. Несмотря на жуткий вид, этот головной убор был водонепроницаемым, а его свисающий на спину угол защищал от дождя и шею.

Под шляпой, которую Уинчестер бесцеремонно бросил на пол, когда занялся чайником, оказались длинные и свалявшиеся, наполовину седые космы. Кожа на лице дочерна загорела и как будто выдубилась, а губы были сухими и потрескавшимися.

Ярко-голубые глаза лихорадочно блестели над густой, неопрятной бородой, полностью закрывающей нижнюю часть лица. Одежда представляла собой что-то вроде комбинации килта и туники и состояла из кусков старых нейлоновых парусов, козлиной кожи и потерявшего цвет прорезиненного брезента, держащихся вместе при помощи кожаных шнурков, веточек, просунутых в грубо вырезанные петли, длинного мотка медной проволоки и тяжелого кожаного ремня.

Во всем этом лоскутном наряде ремень был единственной целой вещью, и его любовно отполированная круглая пряжка с тем же рисунком, что и на японском вымпеле, так и сверкала.

Господи, куда же ее занесло на этот раз?

Профессор опустился на корточки перед очагом и уставился на огонь. На лице его застыло странное, отрешенное выражение. Надо сказать, что, несмотря на состояние своего гардероба, Уинчестер выглядел очень неплохо для человека, который уже три года добывал себе пищу при помощи бамбуковых стрел и духовых трубок. По-видимому, он хорошо приспособился к жизни на необитаемом острове, и Финн поспешила выразить ему свое восхищение.

— Я бы на вашем месте снял джинсы, — спокойно отозвался он.

— Что, простите? — испугалась она.

— Вы только что целый час гуляли по джунглям на одном из островов моря Сулу. — Он издал еще один скрипучий смешок. — Пиявки. Очень большие. Думаю, сейчас вы кормите не менее дюжины.

Финн испытующе посмотрела на профессора, надеясь, что тот шутит, а в следующую секунду уже вскочила на ноги и начала лихорадочно расстегивать джинсы. Рядом с ней то же самое проделывал Билли. Уинчестер задумчиво наблюдал за ними.

— Знаете, мне пришло в голову, что я уже очень давно не видел обнаженной женщины, тем более такой красивой. Вы ведь и правда очень хороши, моя милая. — Он указал пальцем на ее бедро. — Вон там парочка. Царство животные, тип кольчатые черви, класс поисковые, подкласс пиявки. Те толстушки, что резвятся на вашем бедре, относятся к коричневым медицинским пиявкам, обычная трехчелюстная разновидность. Маленькие зубки, похожие на бритвы. Граф Дракула мог бы им позавидовать. Здоровые, хорошо упитанные особи.

Окаменев от отвращения, Финн смотрела на свое бедро. На нем висели несколько жирных, покрытых слизью тварей не менее четырех дюймов в длину. Заметно пульсируя, они совершенно безболезненно высасывали из нее кровь.

— О боже, — прошептала Финн, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

К другому бедру тоже присосалось несколько вампиров, а еще больше — к обеим икрам. Обезумев от ужаса, Финн сунула руку в трусики, тут же выдернула ее и взмолилась:

— Снимите их! Снимите быстрее!

— Что делать? — воскликнул перепуганный Билли.

Их паника, казалось, забавляла профессора.

— На этот счет существует несколько мнений, — неторопливо начал он. — Большинство специалистов полагают, что лучше вообще ничего не делать. Наевшись, они отвалятся сами. Прижигание кончиком сигареты или горячим углем не даст ничего хорошего, поскольку в таком случае пиявка изрыгнет в вашу кровеносную систему свою физиологическую жидкость, а это — верный путь заполучить какую-нибудь инфекцию. Можно посыпать солью, но вам же будет хуже, так как соль разъест ранку. Если вам так уж не терпится от них избавиться, надо ногтем надавить ей на заднюю часть шеи — это как раз та часть, которая из вас торчит, — и как бы вывернуть ее, а потом отбросить подальше.

Забыв о кровожадных червях, прилипших к его собственным ногам, Билли первым делом бросился на помощь к Финн. Пока они лихорадочно выдергивали пиявок и кидали их в огонь, Уинчестер прочел им небольшую лекцию об опасностях, таящихся в местной флоре и фауне:

— Здесь водится более полутора тысяч червей-паразитов, сто семьдесят шесть видов змей, включая питонов, кобр и крайтов, не говоря уж о гадюке Рассела. Очень раздражительная тварь, нападает без всякого повода. Один укус — и поскорее читайте молитву, потому что жить вам осталось не больше минуты. Никакое противоядие не успеет сработать. Погубила больше людей, чем любая другая ядовитая змея. А кроме того, болезни: малярия, холера, тиф, бешенство, гепатит. Чуть-чуть порезались, когда брились, а через неделю может отвалиться челюсть. А в воде тут водится одна очень колючая рыбка, которая обожает мочу и при первой же возможности норовит забраться в вашу мочеполовую систему. Забралась — и пиши пропало, так что купаться здесь не советую.

Билли тем временем освободил от пиявок Финн и занялся собой.

— Больше всего я скучаю по сыру, — продолжал Уинчестер. — Вообще-то здесь можно неплохо жить — полно фруктов и овощей, рыбы и мяса, но ничего похожего на сыр. — Профессор сокрушенно покачал головой. — Все бы отдал за кусочек чеддера или эмментальского! Или за ваймата-блу на хлебе с хрустящей корочкой. Или за ломтик хипи-ити[18] на крекере. — Он рассеянно посмотрел на Финн, натягивающую джинсы. — Вы бы не поверили, если б узнали, чего больше всего не хватает человеку на необитаемом острове. Я и сам удивляюсь.

— Простите, что устроила истерику, — виновато проговорила Финн, снова садясь на пол. — Просто от этих тварей у меня всегда мурашки.

— К мурашкам придется привыкнуть, если собираетесь здесь жить, — хохотнул профессор. — Собственно, здесь одни сплошные мурашки. И ни кусочка сыра.

— Да, вы уже говорили, — вежливо кивнул Билли. — Полное отсутствие присутствия.

— А вы имеете хоть какое-то представление, где это «здесь» находится? — поинтересовалась Финн.

— Где-то севернее островов Кагаян-Сулу, если это что-нибудь вам говорит, — пожал плечами Уинчестер.

С помощью палки он снял чайник с огня, подошел к полке, взял с нее три жестяные кружки армейского вида и раздал гостям. Потом, обернув проволочную ручку куском ткани, профессор разлил в кружки горячий напиток. Финн осторожно отхлебнула. Это был настоящий чай — почти черный и очень ароматный.

— Camellia sinensis, чайное дерево, — пояснил Уинчестер, заметив ее удивление. — Самое настоящее. В супермаркетах такой чай стоит немалых денег. И главное, свежее не бывает. Только вчера собрал листья со своей плантации на склоне.

— Вы что-то говорили о том, где мы находимся, — напомнил Билли.

— Да, к северу от Кагаяна. Во всяком случае, там было наше судно, когда начался тайфун. И надо полагать, довольно далеко от обычных судоходных путей.

— Неужели сюда никто не заплывает? — огорчилась Финн. — Даже местные?

— По крайней мере, за последние три года никто не появлялся. А никаких «местных» поблизости просто нет. — Он подлил себе чаю и сделал длинный глоток. — Завтра отведу вас на холм Подзорная труба и покажу оттуда окрестности. Сами увидите, что почти вся береговая линия состоит из отвесных скал, особенно с подветренной стороны. А с наветренной — сплошные мили и рифы. Ни одной бухты или приличной якорной стоянки.

— Холм Подзорная труба? — переспросила Финн, вспоминая что-то.

— Это из «Острова сокровищ», — подсказал Билли.

— Верно, — кивнул Уинчестер. — То самое место, где капитан Флинт зарыл свой клад.

— А еще так называлась таверна Джона Силвера в Бристоле, — добавил Билли.

— Точно! — Профессор удивленно поднял мохнатую бровь. — А вы хорошо помните роман, юноша!

— Моя любимая книга в детстве, — признался Билли. — И еще «Орел Девятого легиона» Розмари Сатклифф.

— «Король былого и грядущего» Теренса Уайта, — пробормотал себе под нос профессор.